Мракобесие - это помутнение общественного сознания, приводящее к жестоким, разрушительным последствиям, как для коллективного, так и для индивидуального сознания.

«Жизнь может быть свободной и прекрасной, но мы сбились с верного пути. Алчность отравила души людей, разделила мир ненавистью, ввергла нас в страдания и кровопролитие. Мы все наращивали скорость, но заперли себя в темнице. Машины, которые дают изобилие, оставили нас в нужде. Наши знания сделали нас циничными, наша рассудительность сделала нас холодными и жестокими. Мы слишком много думаем и слишком мало чувствуем. Нам нужны не столько технологии, сколько человечность. Не столько ум, сколько доброта и мягкость. Без этих качеств жизнь станет жестокой и потеряет смысл».

«Диктатор» Чарли Чаплина.

Преамбула.

Мракобесие принято ассоциировать со средневековьем, с инквизицией. Но, если говорить о нём в отмеченном выше смысле, как о помутнении коллективного сознания, то его проявления можно увидеть в различные времена человеческой истории, когда доминирующие идеи в обществе фактически ставили под запрет любое инакомыслие. И как не покажется парадоксально, сейчас мы живём именно в такое время.

За абсолютно раскрепощенной, казалось бы, какофонией различных голосов и мнений просматривается коллективное отупение и дикая инфантильность, совсем как у обезьян из Маугли. Во многих странах колесо истории как бы поворачивается вспять. Одного технического прогресса оказалось недостаточно для того, чтобы вид Человек Разумный прогрессировал и в области собственно Разума.

В слаборазвитых странах разрастаются фавелы, где огромная часть населения живёт как бы в прошлом, а то и в позапрошлом веке. Да и в «благополучных» развитых странах существование гетто в крупных городах стало характерной чертой, также как стало нормой существование огромного числа бомжей сейчас в России.

Но как бы от них не дистанцировались люди из «благополучных районов», болезнь коллективного сознания у тех и у других – общая. Различие лишь поверхностное, в атрибутике, дорогой одежде, часах машинах у одних, и в дешёвых аналогах – у других. Вот почему простого переодевания достаточно, чтобы и окружающие изменили мнение о личности, да и сам индивидуум о себе.

Особенно неприглядно это проявляется в нашей новейшей истории, после того как мы 70 лет пожили в обществе, в котором хоть и декларативно, но исповедовались духовные ценности. Голый, неприкрытый денежный диктат воцарил на этом фоне во всей своей неприглядной красоте, том числе и в сфере умственной деятельности, в том числе и в науке. И полагаю, что для науки это даже пагубнее инквизиции. Помешанные на деньгах люди в потоке похабных новостей, даже не услышат современных Коперников, и о них никогда не вспомнят.

Какие есть общие черты у мракобесий в разные времена, и какие есть предпосылки к возникновению этого коллективного эффекта в среде индивидуальностей, а также специфику современного мракобесия, я и постараюсь проанализировать в этой статье. И начать придётся с конца, с современной, финальной стадии мракобесия, базирующегося уже не на религиозных или идеологических догматах, а на догматах в научных рясах, на ЛжеНАУКАХ.

Критический анализ науки.

Наверное, неудивительно, что в кризисный период науки среди её служителей немало обывателей-школяров из песни Давида Тухманова про вагантов. А думающие люди нередко вынуждены были уходить из первоначально выбранной узкой научной области.

Так случилось и с читавшим нам лекции на кафедре философии АН СССР профессором философии Ивановым, первоначально защитившим диссертацию кандидата физ.-мат. наук, а затем написавшим книгу: «Физика и мировоззрение». Так случилось и с моим ровесником профессором философии Сергеем Черновым, который сразу переквалифицировался после окончания Физфака Универа.

Мне же, сохранившему по жизни юношеский основной выбор - физику на всю жизнь (хотя тематику «Сверхпроводимость» при переходе пришлось сменить – академические чинуши «объяснили, что при переходе не имею права сохранять тематику, и лишь спустя 39 лет в связи с предложением из журнала «Сверхпроводимость» я отправил альтернативу Бозе-Эйнштейновскому образованию куперовских пар - статью «Солитон-волновая модель сверхпроводимости», идеи которой мы обсуждали с тогда ещё член-кором Львом Горьковым на международной школе физиков в 1975 году), теперь представляется, что «естественный» уход думающих людей из узкопрофессиональной деятельности естественно ослабил покинутые ими научные области. Хотя существование в среде ремесленников от науки, весьма непростое, опять же, естественно, дало мне некоторую дополнительную информацию о реальности, не ведомую тем профессорам, которые с головой ушли в буквоедство Канта и Гегеля (хотя «Эстетика» Гегеля и у меня стоит на полке).

Ещё при первой экскурсии по Эрмитажу меня неприятно напрягло, что элементы навязывания понимания картин Великих Мастеров превалировали над расширением видения картины. Спустя годы, когда мне посчастливилось столкнуться Великим Доктором профессором Шабаловым, которому абсолютно не потребовалась «докторская» наивно-примитивная безапелляционность для того, чтобы спасти мою дочь (в том числе и от врачей-ремесленников), а потом, когда сама моя дочь стала подрабатывать экскурсоводом (а мне самому пришлось поиметь дело с врачами-ремесленниками), я понял, что элемент навязывания - это просто вынужденное ремесленничество в рамках обюрократившейся социальной структуры. И я понял, как важно (для достижения ИСТИНЫ) сохранить чистоту восприятия, не затушёванную навязанными стереотипами. Ведь под слоем пещерных инстинктов, навязанных стереотипов и формального «образования» (остепенения) в каждом индивидууме заложены принципы РАЗУМНОЙ жизни.

Критический анализ науки, по логике, надо бы было начинать с математики. Но я профессионально математикой давно не занимаюсь, а лишь использую в физике базовые математические подходы, с которыми меня познакомили профессора школы Понтрягина в молодости. Поэтому, то, что в математическом королевстве тоже не всё гладко, могу судить лишь косвенно. И потому, что Гришу Перельмана выперли из Стекловки (хотя при нашем личном общении Людвиг Фаддеев оставил у меня впечатление нормального человека), а его фундаментальную работу отклонили в редакции математического журнала, высмеяв его за саму попытку доказать гипотезу Пуанкаре. И потому, что на мое замечание разработчикам, программы Wolfram Mathematica, что программу надо совершенствовать не только в плане увеличения числа перебираемых вариантов, но и в плане алгоритмизации принципов математики, последовало гробовое молчание. Хотя на указание конкретных ошибок, в сделанных мною с помощью Wolfram Mathematica расчётах, и на указание нереализованных в ней функциональных возможностей пришла благодарность от руководителя Wolfram Research (и регулярно приходят приглашения на проводимые в России семинары).

То, что во фрагментированной физике далеко не все гладко, я убедился, можно сказать, на собственной шкуре: многочисленные мои попытки придать хотя бы подобие математической строгости разным физическим моделям наталкивались и на неприязнь ремесленников от науки (мешало им спокойно жить в болоте известных им представлений), и на узаконенное (тогда) первое правило приёма статей в физические журналы: «Феноменологические и расчётные работы не принимаются!». Как потом стало ясно – узаконено тоже ремесленниками, но более высокого «ранга».

Таким образом, проработав многие годы в Академии Наук на переднем крае физики, я пришёл к выводу, что почти сто лет просто идёт тупой перебор вариантов феноменологического описания Природы на базе канонизированных базовых моделей. И этот тупой перебор просматривается и в заумных работах несостоявшихся математиков, которые толком и не могут сказать, что они посчитали, но монополизировали вершину физики.

После моего «Открытого Письма» и научно-популярных статей жёсткие «створки» журналов несколько приоткрылись. Ответив на очередное предложение и отправив научные статьи: «Nano-basis of analytical chemistry» - (ID: 9900436) и «Harmonic Oscillator and the Lattice Vibrations in Crystals» из серии пропущенные масштабы – (ID: 4800284), я смог спокойно заняться этой научно-популярной публикацией.

Наука занимается поиском численных и функциональных инвариантов, т.е. мировых констант и Законов Природы, которые сохраняются в пространстве и во времени. Каждая конкретная научная отрасль, имеет собственный набор инвариантов (обычно в ограниченном пространственно-временном объёме, к примеру, для биологии и зоологии - в пространстве, ограниченном Землёй и временем зарождения вида), который, естественно, в силу Единства Природы, однозначно связан инвариантами других научных направлений. Поэтому выпадение математических и физических инвариантов (общих, пространственно-временные пределы применимости которых в физике пока не установлены, а в математике, по-видимому, их нет) не могло не сказаться на состоянии других областей науки. Тем более, что ни говори, любые другие области, которые с полным правом можно назвать научными, используют и математику (правда очень примитивно), и физику (правда, тоже на уровне примитивных механических моделей).

Кроме того, в силу отмеченного Единства Природы, именно математика и физика дают обоснование инвариантов других наук, т.е. обосновывают их Истинность. Поэтому, я решил, что, вполне обосновано, можно распространить и критический анализ, и его выводы на другие сферы науки, что ранее постарался показать в своих статьях. Тем более считаю необходимым распространить критический анализ на те сферы знаний, где задекларировано, что наука есть, но про научный подход можно сказать, конь не валялся - звание Наука там себе присвоили незаслуженно.

Это, как уже писал, и современное манипулирование девальвировавшими деньгами, названное ЭКОНОМИКА, и манипулирование коллективным сознанием людей с использованием рефлексов (в основном – низменных), называемое громко - внутренняя и внешняя ПОЛИТИКА. Наработки психологии и психиатрии в этих лженаучных областях считаю недостаточны, т.к., с одной стороны пока что нет ни феноменологии коллективного сознания (базовых ортов его описания), ни научно обоснованных фундаментальных моделей. Как постарался показать ранее, в моделирование нашего сознания принципиально необходимо закладывать индивидуальность – различимость, а не тождественность рефлексов, как у «неразумных» братьев наших меньших. Построение моделей коллективных эффектов в пространстве индивидуальностей, считаю, крайне необходимо было сделать ещё вчера. Но пока что это дело будущего.

Пока что постараюсь и я проанализировать связь болячки коллективного сознания с кризисами науки качественно: полуфилософски, полухудожественно. На потребность такого анализа указывает и наша реальность: так, например, фактически призывы правительства Медведева к безработице во внутренней политике и ХПП (хитрые планы Путина) - это частности сейчас на Украине, вместо РАЗУМНОЙ внешней политики. На потребность такого анализа указывает и безысходное состояние современной фантастики, которая либо ушла в мистику, либо в добровольную передачу функций управления людьми компьютерным системам, фактически смирившись с тем, что человеческий разум порочен.

Жизнь прекрасна во всех проявлениях, и в красоте розы, и в грации пантеры. Печально, что в разумной деятельности она прекрасна лишь в индивидуальных проявлениях гениев искусства и науки, а в массовых проявлениях – лишь в любви к ближним (близкодействующие эффекты, которые легко связать с сохранившимися здоровыми рефлексами - забота о потомстве и стадный рефлекс). Многие же проявления и индивидуального, и коллективного сознания к не очень близким (дальнодействующие эффекты между людьми), и в индивидуальном плане (нет страшнее зверя, чем человек), и в плане малых коллективов в человеческой среде (шайки, банды, мафии, кланы) - ужасны. Конечно, проявления дальнодействующих эффектов между людьми нельзя полностью охарактеризовать одним ортом. Богатая духовная жизнь людей (по крайней мере, некоторых) представляет собой многомерную, переливающуюся всеми цветами радуги картину. Но её сечения нанизаны на данный орт. И если и дальше оставаться в рамках примитивных механистических моделей, являющихся основой лженауки ПОЛИТИКИ, то это фактически сохранение манипулирования общественным сознанием людей с помощью самых примитивных животных рефлексов. А к чему это привело? Не только к самым одиозным государственным режимам типа откровенно фашистских, но и к ужасности внешне либеральных режимов, социальные структуры которых постоянно поддерживают людей в состоянии крайней неудовлетворённости, а часто и ставят перед выбором: либо безучастно наблюдай за умиранием ближнего, либо добудь деньги на спасение ближнего любым способом, включая убийство.

До сих пор, глобальное, определяемое дальнодействием, общественное сознание людей на Земле ужасно не только для природы. Оно ужасно и для самого человечества, для его прогресса как вида РАЗУМНОГО. В период мракобесия сам отличающий людей от неживой природы РАЗУМ воспринимается «цивилизованными» людьми негативно и даже как проявление ЗЛА. Это проявляется и сейчас, совсем как в период средневекового мракобесия: приоритеты в массовом сознании людей настолько смещены в область примитивных рефлексов, что как уже писал, «Горе от Ума» стало обычным явлением, даже в науке, а сама наука оказалась на задворках общества, там, где хранят старый реквизит. Но есть принципиальные отличия у мракобесий разного периода человеческой истории, о чём собственно эта статья. Кроме того, если в предыдущих своих работах я акцентировал внимание на ответственности самой современной науки за сегодняшнее мракобесие, выражающееся в частности в торжестве агностицизма, то в этой статье я постараюсь проанализировать взаимозависимость кризисов науки и состояния общественного сознания называемого мракобесием в разные периоды развития человечества. 

Учёный в джунглях.

По-видимому, к первым учёным можно отнести различных представителей оккультизма: ведов и ведуний, колдунов и шаманов, знахарей, звездочётов и пророков. В нарождающихся тогда государственных структурах, совсем не далеко ушедших от первобытного стада, они, нередко, оказывались приближёнными правителя-главаря. Эти, первые учёные, имевшие на заре человеческой цивилизации ещё очень малый объём представлений о современном мире, малый объём информации, перенесённой в сознательную область, отличались от бурлящей вокруг них животно-растительной жизни соплеменников тем, что компенсировали отмеченную малость знаний заглядыванием глубоко внутрь себя – в какой-то мере, сном. Для этого они часто использовали различные снадобья и дурманящие дымы, пока более современный учёный Диоген не изобрёл использование элементарной бочки.

Но отголоски старины проявлялись долгое время и проявляются до сих пор. Это и кадило в церкви, и такой феномен, как выпивка, и такой феномен, как курение. Ветераны рассказывали, что у рядового солдата перед боем затяжка табака приводила к тому, что за мгновение «перед глазами» у него «пролетала» вся его сознательная жизнь. Вот почему у людей, побывавших на войне (несмотря на все её ужасы) или в экстремальных ситуациях, представления об окружающем мире гораздо яснее, а часто и чище (см. фильм «Брат» и сериал «Крёстный), чем у тех, кто спрятался за их спинами. Вот почему бомбёжки Белграда ранее и гражданская война на Украине теперь заставили задуматься о смысле нашего существования миллионы россиян. Вот почему в «цивильных» условиях примитивные попытки введения сухих и антитабачных законов наталкиваются на более негативную реакцию у думающих людей, чем у наркоманов и алкоголиков. Если деградировавшие алкоголики и наркоманы воспринимают вводимые детсадовские правила вполне естественно (как неполноценные), то люди, не потерявшие рассудок (в отличии от алкоголиков и тех, кто принимает эти законы-правила), воспринимают их как попытку запрета на возможность выхода за навязанную им реальность. Особенно болезненно это воспринимается в сфере искусства, где недостаток таланта часто пытаются компенсировать тяжёлыми наркотиками – Рахманинов мог без всяких наркотиков мысленно проиграть симфонию за минуту, тогда как современные поп-звёзды без них не могут. Но как говорится, всё хорошо в меру. Хотя какой мерой можно измерить сжигавших себя эмоционально, без всяких наркотиков, Пушкина, или с «любимой сигареткой» Есенина (посвятившей ей одно стихотворение), или с наркотиками Высоцкого. Какой мерой мерить, когда само общество, декларативно узаконившее любовь к ближнему, само же в случае болезни ближнего индивидуума ставит перед выбором: либо убей, чтобы достать деньги на операцию, либо молча страдай от бессилия помочь? Какой мерой мерить, когда большинство самоубийств происходят именно в «цивилизованных» обществах, где возникают наиболее жёсткие конфликты индивидуальности с окружающими «джунглями»?

При трансформировании первобытных обрядов в древнейшие религии произошла и научная. и художественная преемственность. Недаром Сократ ездил к египетским жрецам за ЗНАНИЯМИ. Недаром китайцы, оккупировавшие Японские острова и назвавшие себя японцами, привезли с собой религиозный манускрипт, содержащий Свод Государственных Законов и до сих пор, не имея собственной философии, свято чтут этот манускрипт как свой древний философский трактат. Само возникновение письменности тесно связано, как видно на примере Месопотамии, с научной составляющей древнейших религий. И древние правители и поэтов, и художников, и звездочётов, и первых собственно учёных-исследователей всегда старались держать у себя под рукой. В этом плане конкистадоры, вырезав коренное население Америки, вырезали целый пласт общечеловеческой культуры, в том числе и научный пласт. И это произошло не случайно. Под лозунгами борьбы с мракобесием собственно мракобесие и возникло.

Современные американцы пытаются доказать, что мракобесие уже торжествовало в индейских царствах, так там существовали обряды жертвоприношений. Но я считаю, что эти жертвоприношения были связаны не религиозным диктатом у индейцев (не с коллективным сознанием), а с тем, что они ещё недалеко ушли от примитивного индивидуального каннибализма (с пещерными рефлексами).

Религиозный диктат возник как раз тогда, когда религия с помощью научных достижений пошла широко в массы. И одновременно религия, зафиксировав древние пьесы в виде догм, стала всё больше дистанцироваться от науки, которая, естественно, является поисковой и которая, естественно, расширяла сферу ЗНАНИЙ, выходя за рамки догм.

Этот Рубикон, разделение науки и религии, человечество прошло в период формирования христианства. Хотя введение единобожия, само по себе, можно считать высокого уровня научной абстракцией, христианство, зафиксировав этические нормы для единоверцев, всю свою мощь направило на борьбу с иноверцами. На борьбу по закону джунглей: кто кого съест. На борьбу и с древними различными религиями и верованиями, и с народившейся немного позднее мусульманской религией, и с внутренними течениями: протестанты с католиками на Западе, новообрядцы и старообрядцы у нас.. И хотя какая-то часть науки продолжала развиваться под крылом христианской и мусульманской религии, но качественно и количественно наука стала развиваться самостоятельно. И мракобесие, под видом церковной борьбы с мракобесием, обрушилось и на науку, а вернее, на немногочисленных учёных того времени.

Джордано Бруно жгли на костре рядом с ведьмами. Массовые убийства индейцев, аборигенов Австралии, негров в Африке осеняли крестом либо полумесяцем и лозунгами борьбы за истинную веру. Даже на Мировые Войны давали церковное благословение. Хотя их возникновение уже пришлось на тот период, когда церковное коллективное сознание было потеснено идеологическим коллективным сознанием. Так что истинное мракобесие не в человеческих рефлексах, пусть даже первобытных. Истинное мракобесие средних веков в коллективном сознании, ограниченном жёсткими религиозными догмами. Дело конечно не в отдельных жестоких церковных лидерах. Со сжиганием людей заживо была солидарна практически вся элита того времени. И многие рядовые граждане воспринимали это как норму и даже приветствовали. И первый кризис науки можно смело связать с церковным мракобесием, вошедшим в общественное сознание.

Сейчас в ставших светскими государствах церковное мракобесие на науку не направлено, но уничтожение древнерусского городища в Великом Новгороде под предлогом строительства православного храма, иначе как средневековым, церковным мракобесием, не назовёшь. Хотя и оно уже само стало определяться современным рыночным мракобесием – попы просто делают бизнес, прикрываясь церковью.

Но современному, рыночному мракобесию, предшествовало идеологическое мракобесие. Первый бурный рост науки произошёл в период, предшествовавший идеологическому мракобесию – в период развала монархий и формирования основ буржуазного общества, чему способствовала нарождающаяся индустрия. Но в этот период до чисто буржуазного мракобесия, можно сказать, дело не дошло. Этим, полагаю, можно объяснить активное развитие социал-демократических идей и то, что Карла Марка по жизни, из любви к науке, поддерживал буржуй Фридрих Энгельс. Этим можно объяснить и рост числа учёных-исследователей, и формирование целых отраслей науки. И как следствие, большой процент действительно Учёных во главе многих революций, начиная с Французской и кончая нашей Октябрьской: «джунгли» в этот период внимали учёным, а не стремились поглотить, как в периоды мракобесий.

Но учёные - узкие специалисты. Естественно, они были не готовы к пониманию коллективных эффектов в среде индивидуальностей – принципиально различимых частиц. И идеи общественного устройства общества разделились по качественному принципу: на консервативные, ориентированные на сохранение буржуазного устройства общества, и на перспективные, ориентированные на построение нового общества. Ни сторонники консервативных идей, ни, тем более, сторонники революционных идей не имели и не имеют научных доказательств своей правоты. Коллективным эффектам в среде индивидуальностей первые противопоставили индивидуализм, вторые – коллективизм (смехотворная, детская логическая ошибка, которая привела к идеологической войне).

А дальше, по проторенной церковью методологической дорожке, и те и другие построили свой догматизм и назвали общественной наукой то, что базируется на ограничениях мысли. Это и американский, возведённый в ранг философии, Прагматизм. и наш Эрзацкоммунизм Сталина. И учёные опять оказались в «джунглях», только теперь не только в «джунглях» первобытных рефлексов, а и в «джунглях» пещерных идей. Борьба пещерных, научно необоснованных догматов, вылившаяся в идеологическую войну, конечно, резко затормозила развитие самой науки, как с одной, так и с другой стороны идеологических баррикад.

Идеологическая война привела к мракобесию по обе стороны идеологических баррикад. Свободомыслие, без которого немыслима наука, не приветствовалось ни у нас, ни на Западе. То, что в физике почти сто лет нет ни одного фундаментального открытия – тому прямое подтверждение. Идеологическая война закончилась победой догмата консервативных идей. Но догмат от этого не стал недогматом, а, восторжествовав политически, ещё больше укрепился во мнении, что он и есть ИСТИНА в последней инстанции. А так как «совершенствование» догматов идёт в сторону увеличения запретов, что диаметрально противоположно научному подходу с расширяющейся сферой знаний, то такое «совершенствование» приводит к упрощению мировоззрения.

Это проявилось и в росте агностицизма в «джунглях», и к сведению консервативного догмата фактически к одной, господствующей сейчас ДОГМЕ: РЫНОК РЕШАЕТ ВСЁ! Всё, включая науку, включая мыслительный процесс индивидуума, стали считать опредемым РЫНКОМ! То, что РЫНКОМ определяется расположение звёзд на небе, постеснялись пока сказать (но думаю, скоро скажут). Господствующий теперь и у нас Догмат можно назвать Рыночной Идеологией, но правильнее об идеологии просто забыть, так как само место идеологии занял РЫНОК (на который буквально молится сейчас, во время кризиса, правительство из последователей Мальчиша-Плохиша). В наступившем рыночном мракобесии разного рода «идейки» – теперь это удел отщепенцев рыночного общества, типа чернокнижников в период религиозного мракобесия. И как чернокнижники сохранили научное знание в период религиозного мракобесия для будущих поколений, так и нам надо постараться сохранить истинно научное знание в период рыночного мракобесия. Как это сделать – нам показали Великие Учёные прошлого.

«Заглядывание» глубоко внутрь себя (как Эйнштейн) или в свои сновидения (как Менделеев) остаётся одним из основных инструментов и современных учёных. Но изобретённый Диогеном метод абстрагирования (концентрации) во многом защитил современных учёных и в их профессиональной деятельности, и в жизни в «джунглях». В современной жизни и учёный, и деятель искусства существуют не в вакууме, в безбрежном океане элементарных человеческих страстей, в рамках рыночного «идейного» мракобесия и в рамках структур, сформированных на базе пещерных принципов.

Но современная наука, в отличии от современного искусства, сохранившего школы-оркестры, растеряв научные школы, похоже может сохраниться лишь в индивидуальных диогеновых бочках. Этот вывод у меня укрепился после торжественного заседания, посвящённого юбилею последнего детища А.Ф. Иоффе, созданного, когда ему было уже 70 лет - ИПАНа (Институт Полупроводников Академии Наук). Торжество, где старенькие учёные, поработавшие рядом с Иоффе и «обласканные» бюрократической структурой, рассказывали друг другу и «не обласканным», какие они были хорошие, было сродни недавним похоронам ИПАНовца. Правда, застолье, где с радостью встретил много ещё более чем я «не обласканных», но истинных Научных Сотрудников, с которыми 40 лет назад начинал работу в ФТИ, в эмоциональном плане сгладило впечатление от торжественного заседания. Но протрезвевшим умом в сделанном выводе укрепился.

РЫНОК сожрал организационные творения Иоффе. Осталось от поколения Иоффе, в головах лишь немногих, понимание научных результатов, понимание научной методологии, понимание смысла жизни в науке. И возникло тревожное ощущение большой ответственности за сохранение науки немногочисленных уже учёных моего поколения, тех, кого рынок ещё не доконал, персонально. А «приближёнными» современных рыночных лидеров стали не индивидуальности- учёные, а так называемые «научные» структуры (и проходимцы - их руководители). И парадокс современного мракобесия, в отличие от периода гонений на учёных, когда наука начала расшатывать постулаты церковные и вызвала ответную реакцию церкви, заключается в том, что гонения на учёных сейчас осуществляют «научные» структуры, в узлах которых засели бездари-проходимцы. Чтобы понять, почему это случилось, после бурного расцвета аналитической науки в конце позапрошлого века и фейерверка практических открытий в начале прошлого века, надо рассмотреть процесс формирования научных структур и процесс деградации научной среды, в которой истинно научные ценности отошли на второй план, и в самой научной среде возобладали приоритеты «джунглей».

Джунгли в научных структурах.

А. Внутренне состояние научных структур.

Было бы странным, если бы журнал Science не стал бы доказывать, что наука развивается семимильными шагами. Это стало бы равносильно тому, что звено современной российской бюрократической структуры, типа министерства Науки и Образования России, стало бы доказывать свою ненужность. Но если имитационный характер нашего министерства хорошо известен не только тем, кто работает в науке, то о том, что в зарубежных публикациях теперь масса элементарных физических ошибок и надувательств (типа графеновых), догадываются немногие. Тем более немногие понимают, как мало современных нобелевских лауреатов сделали хоть что-то принципиально новое, как например Лосев - транзистор, Басов и Прохоров - лазер, Денисюк - «русскую» некогерентную голографию, и целый ряд других изобретений, в которых принципиально по новому реализованы известные ранее Законы Природы. И совсем уж мало сейчас специалистов, которые могут понять, что почти сто лет в физике нет ни одного принципиально нового открытия сопоставимого с открытиями Ломоносова, Максвелла, Менделеева, Эйнштейна, Планка, Гейзенберга, Дирака. Что даже идеи этих корифеев науки сейчас часто перевирают, про что я давно собирался рассказать в отклонённой когда-то Phys. Revом статье: «Harmonic Oscillator and the Lattice Vibrations in Crystals», котрую теперь, когда «створки раковин» удалось приоткрыть, журналы не прочь опубликовать. Всё это следствие того, что наука обюрократилась глобально. А то, что бюрократы от науки говорят на английском языке, а не на русском, не принципиально.

Как ни печально осознавать, посвятив 51 год науке (если считать, начиная со знакомства с профессорами математики в 15 лет), даже большинство современных технических достижений в идейном плане с длинной бородой. Электрогенераторы – от Тесла, радио – от Попова, ракеты – от Циолковского, вертолёты – от Сикорского, самолёты – от братьев Райт, оптоэлектронные приборы - от Эйнштейна и Лосева, телевизоры и терменвокс от Термена и т. д. и т. п.

Когда-то, в 16 лет, я, можно сказать, променял математику на физику из-за того, что громоздкий агрегат, на котором мы с соседом занимались радиопиратством и который приходилось восстанавливать после каждого посещения милиции, захотел разместить на лацкане пиджака. Да, эта детская наивная мечта сейчас реализована (во что и мной сделан некоторый вклад), но в современной реализации нет никакой новой физической идеи – всё то, что было в голове подростка в 1964 году. Просто количественный результат – миниатюризация. Это показатель прогресса технологии изготовления элементов и технологии сборки, но не физики.

А я на собственной шкуре испытал, что даже на «пробивание» принципиально новой технической реализации известных физических принципов в обюрократившейся научной структуре уходили годы. А на «пробивание» новых физических принципов смотрели вообще с непонимание: чем занимаюсь? И уходили десятилетия. Т.е. КПД научной структуры, которая по самой своей сути должна способствовать развитию науки, близок к нулю. Если на ознакомления с новой базой данных уходило от часа до недели и на формулировку после этого идеи – минуты, то на её продвижение – годы и десятилетия. Это при условии «минимизации потерь» - лавирования в научной бюрократической структуре без потери принципов (иначе вообще ничего нельзя было продвинуть, как и сейчас).

Варианты лавирования с потерей принципов я сразу отмёл, посмотрев, во что такие лавирования превратили коллег: научные должности и звания есть, а научных результатов – пшик. И так как круг моего научного общения был достаточно широк, сначала по СССР, а потом и по дальнему зарубежью, и так как я нередко оказывался неформальным научным лидером в совместных работах, что приводило к неформальному общению, как с российскими коллегами, так и с зарубежными, то выборка для вывода об обюрокрачивании научных структур, считаю достаточная.

Приходилось даже помогать «продавливать» нашим коллегам нашу бюрократическую систему (типа – вывести на защиту диссертации морально раздавленного пятым отклонением диссертации сотрудника, устранив все замечания-придирки и переписав ему автореферат за ночь), а зарубежным коллегам – их бюрократическую систему (типа –обосновав и обеспечив доставку из Японии новой партии образцов для исследований, когда в первоначальной партии я обнаружил ошибку в японском технологическом расчёте и дал им корректный расчёт). Приходилось и отказываться «продавливать» бюрократию, когда это «продавливание» было сопряжено с нарушением принципов.

Причём, если у нас мой отказ нередко приводил к тому, что сами коллеги принимали мою принципиальную позицию и находили положительное решение без нарушения принципов (чем-то сами жертвуя), то с зарубежными коллегами, пожалуй, был лишь один подобный случай – с профессором Ванг Нанг Вангом. Обратных случаев было немало и типичным был с японцами, которые просили меня войти в научный проект, оформленный на бездаря-завлаба и его подручного проходимца. Я ответил, что с бизнесменами я, в принципе, науку не делаю, на что Икуто Оаяма попытался возразить (т.к. после предыдущего моего независимого от бюрократии сотрудничества за два года была сделана большая публикация в Appl. Phys.), что в планируемой по результатам исследований публикации будут и его ничего не делающие начальники. Я ему ответил, что это его проблемы и на этом наше сотрудничество завершилось. И слава богу. Зная, не понаслышке, насколько может исказить суть научных исследований беспринципное «сотрудничество» с нашей научной бюрократией, я сразу понял, что подключение японской бюрократии грозит квадратичным искажением ИСТИНЫ. Не ради этого я пошёл в науку и занимаюсь ею, принося нередко для неё и серьёзные жертвы.

Так что, в какой-то мере, повторюсь, мой вывод: сложившиеся в период застоя бюрократические научные структуры не только мало способствуют продвижению истинной науки (КПД российской – «о» близок к 0, а КПД международного бюрократического научного сотрудничества – «о» в квадрате совсем 0), но и противодействуют истинной науке (КПД меньше 0).

Всё перечисленное касалось одного аспекта – внутреннего состояния современных научных бюрократических структур – их «вклада» в собственно науку. Печально, но факт, этот вывод в полной мере относится и к современной Академии Наук, и к современной ВУЗовской науке, а о прикладной науке в «ящиках», находящихся под двойным бюрократическим гнётом и говорить не приходится сейчас – только этикетки для Рогозина рисуют. Если в серебряный век науки науку возглавляли отмеченные выше корифеи науки, то теперь - ловкачи и проходимцы сделавшие «научную» карьеру. Они, в принципе, не могут быть научной головой. Так что внутреннее состояние науки в обюрократившейся структуре можно охарактеризовать предельно просто: НАУКА без ГОЛОВЫ.

Б. Внешнее состояние научных структур.

Теперь остановлюсь на другом аспекте, внешнем: на состоянии взаимодействия научных бюрократических структур с внешними, государственными бюрократическими структурами.

Отличие истинной науки в том, что она опережает обыденное сознание, устремлена в будущее, а не следует в хвосте человеческой мысли, типа постоянно звучащих призывов к инновациям. К сожалению, про «устремление в будущее» нельзя сказать ни о современных научных структурах, ни о «создателях» коллайдера. Можно, скорее утверждать, что наука стала жёстким элементом современных социальных структур. И то, что это привело к её кризису видно на примере современной России наиболее отчётливо.

Видно не абстрактно, а живьём. 26 декабря я поучаствовал в торжественном собрании, посвящённом юбилею ИПАНа, последнего детища Абрам Фёдоровича Иоффе. На фоне реального состояния дел в обворованной новыми русскими, в том числе, и в академических эполетах, Академии Наук, на фоне регулярно вывешиваемых у входа в институт траурных сообщений о кончине сотрудников и собственного участия в похоронах ИПАНовца Александра Владимировича Дитмана, от этого торжества изначально веяло похоронами ИПАНа. А выступление стареньких, обласканных бюрократической структурой учёных поработавших бок о бок с Абрамом Фёдоровичем, дополнило эту печальную картину жирной галочкой в копилке нынешних научных клерков. И то, что произошло с некогда передовым научным коллективом, в котором мы в молодости не работали, А ЖИЛИ, не исключение из общей научной картины в России, а характерный яркий мазок. Характерный, не только для России, но, с маленькими отличительными нюансами, и для благополучной Европы, и для США.

Есть общая причина деградации современных научных структур, оказавшихся не впереди, а в хвосте государственных бюрократических структур, построенных на пещерных принципах.

Хаотическое, броуновское развитие человечества на базе пещерных принципов, тем не менее, доросло до современного постиндустриального общества потребления, где научные разработки становятся главной движущей силой «экономики» — базой индустрии знаний. Развитие искусства и науки не только привели к качественным изменениям различных видов деятельности людей, заменив чисто физический коллективный труд людей более «умным» и технически оснащённым, но и «облагородило» организацию животного стада, на базе которого сформировались современные социальные и государственные структуры. Были сформулированы не инвариантные, но локально действующие «правила поведения» в «гуманном обществе», не столько гуманизирующие, сколько упорядочивающие поведение индивидуумов, соблюдающих эти правила, но допускающие и крайне негуманное воздействие на тех, кто эти правила не соблюдает, включая применение оружия массового поражения индивидуумов. Использовать часто кавычки приходится не только по логике здесь сказанного, но и по причинам, отмеченным в работах «Лженаука Экономика» , «Лженаука Политика» и «Дезинформатика».

То, что человек, высокопарно назвавший себя РАЗУМНЫМ, и в индивидуальном плане далеко не всегда соответствует этому определению, а в плане коллективном, в плане социальных и государственных структур его жизнедеятельности не факт, что он превзошёл рой пчёл, я отмечал и ранее. Возможно правильнее было бы назвать нас ОСОБИ ГОВОРЯЩИЕ, в отличии от роящихся ОСОБЕЙ ПАХНУЩИХ пчёл или муравьёв, если отталкиваться от того, как особи обмениваются информацией. Но среди ОСОБЕЙ ГОВОРЯЩИХ попадаются иногда ОСОБИ ДУМАЮЩИЕ (истинные учёные, которые собственно и привели нас в постиндустриальное общество) и ОСОБИ ЧУВСТВУЮЩИЕ (истинные деятели искусства, которые придали некий лоск цивилизации организационным структурам людей, выработав «гуманные правила»).

Неживые социальные структуры всё быстрее обюрокрачиваются: если царским потребовалось несколько столетий, советским – 70 лет, то необуржуазные у нас обюрократились буквально за годы. Тем самым эти структуры оказываются в антагонистических отношениях с индивидуальностями и, как следствие, пронизаны коррупцией. Не случайно, пользующиеся ограниченным набором этических правил для индивидуума (по понятиям) уголовные структуры имеют менее антагонистические внутренние противоречия и, будучи поэтому более живыми и живучими, легко внедряются в официальные структуры общества потребления.

При этом «база индустрии знаний» - главная движущая сила современной (лже)экономики подменила собственно науку, и в конкретных направлениях, и в организационном – сотрудники РАН стали федеральными агентами, исполняющими циркуляры молодого, но шустрого бухгалтера. Тем самым роль науки в постиндустриальном обществе потребления снизилась по сравнению с начальным этапом индустриализации. Снизилась в обществе и роль учёных – просто не стало на слуху корифеев, сравнимых с учёными серебряного века науки, на авторитетное мнение которых бы ориентировалось общество и власть.

Денежное мракобесие.

Мракобесие современного душевного состояния людей на Земле определяется, как уже отмечал, догматизированием ограниченного набора фактически изначально научных идей, набора, который практически сведён к одной агностической идее: РЫНОК ОПРЕДЕЛЯЕТ ВСЁ. А дальше – словоблудие на любой вкус и цвет и даже выработка терминологии, в рамках которой словоблудие и причисляют к науке. И как следствие, резонансные эффекты в общественном сознании, которое как строй солдат шагает в ногу с собственной частотой моста. Инновация, Инновация, Инновация,…….., слышится дружный хор по всему миру. Но принципиально нового-то, как показал выше, нет. Вот строй и шагает на мосту на одном месте – посередине моста. Нужно только время, чтобы мост раскачался и рухнул.

И деградация самой науки – перерождение её из «базы индустрии знаний» просто в «индустрию знаний» произошла именно в то время, когда и сама наука, и её влияние на общество объективно необходимы человечеству просто для элементарного выживания. В истории человечества было немало примеров гонений на науку, по религиозны или по политическим мотивам. В такие периоды как бы колёсико истории начинало вращаться вспять, и в общественной жизни стран эти периоды отмечены как периоды мракобесия. Когда даже разговоры на определённые темы были не просто запрещены, но и карались. И кострами, как в средние века, и репрессиями, как в начальный период советской власти, и расстрелами и газовыми камерами, как в фашистской Германии, и электрическими стульями, как в США в период охоты на ведьм. Использованный для развала СССР и всей социалистической системы горбачёвскими реформаторами (под чутким руководством американцев) пещерный национализм вернул мир как бы вновь в средние века, что до сих пор ярко проявляется в цветных революциях, майданах и религиозном фанатизме (это в XXI то веке!). И научных авторитетов, которые хотя бы попытались остановить это коллективное безумие не только масс, но и международных организаций, как это попытались сделали корифеи науки перед Второй Мировой Войной, как пытался Эйнштейн в США после войны, сейчас не нашлось.

Так вот, сейчас мы b оказались у Рубикона, когда порождённые наукой технические возможности людей, усиленные неживыми, слегка гуманизированными организационными структурами приводят к возникновению генерации и как флаттер разваливают наш «самолёт» - Землю. И спасти наш дом - Землю сможет лишь научная мысль, возвысившаяся над рыночным мракобесием. И конечно не запертая в бочку Диогена мысль, а мысль в научной среде, способная влиять на сознание общества в целом. И структурирование самой научной среды, естественно, должно быть по научным принципам, а не по рыночным соображениям. Лишь тогда научная среда будет и для «джунглей» непродажным ориентиром. Сейчас же всё наоборот, сама научная среда оказалась под прессом догмата: РЫНОК ОПРЕДЕЛЯЕТ ВСЁ. И это ещё не всё.

Характерным для нашего времени стало то, что сам рынок во многом погребён под ФИНАНСОВЫМ РЫНКОМ – ДЕНЬГИ РЕШАЮТ ВСЁ, и, как это не парадоксально, решают всё в НАУКЕ. Many, many, many – доминируют в современной науке. Вот почему на смену расширения наших представлений о Природе, на смену формулировки и решения фундаментальных проблем, пришли ИННОВАЦИИ. Инновации деньги приносят, а решение фундаментальных проблем обеспечивают «всего лишь дальнейшее существование человечества» и денег не приносят. А деньги, как легко показать, сейчас выше самой высокой задекларированной современным обществом ценности: жизни человека. Сейчас для любой государственной структуры, хоть у нас, хоть за рубежом - ДЕНЬГИ ДОРОЖЕ ЖИЗНИ ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА! Демонстрация, подтверждающая этот вывод, предельно проста.

1. 1. Запрет на жизнь индивидуума если у него нет денег: Без денег цивилизованное общество ЗАПРЕЩАЕТ жить человеку.

2. Значимость индивидуума определяют деньгами: Самый цивилизованный человек тот, кто обезденежил наибольшее число других людей.

3. Запрет на жизнь народов методом лишения их денег – Операция «Консервы 2.0» (http://regnum.ru/news/polit/1891929.html).

Деньги, в момент своего появления, сами явились, можно сказать продуктом первой научной деятельности ума. Это была высокого уровня абстракция в оценке деятельности человека. Деньги, наряду с геометрией, были предметом исчисления и, тем самым, внесли большой вклад в формирование элементарной математики. С тех пор математика в своих расчётах ушла далеко вперёд от того, что собственно и продолжает использоваться как при непосредственном счёте денег, так и при лжеэкономических валютных спекуляциях.

Гриша Перельман, когда отказался от миллиона долларов, не шутил сказав: «Я занимаюсь устройством МИРА, а мне предлагают какие-то деньги». Гениальный математик, занимающийся поиском инвариантов, границы применимости которых простираются за наше пространство-время, не счёл возможным тратить самую малость своего гениального ума на детскую забаву ума человеческого – деньги. Но многие люди эту малую ценность ставят выше собственной жизни. И бог бы с ними, с теми, кто, к примеру, потеряв деньги, кончает счёты с собственной жизнь. Но эта ложная значимость денег вошла в коллективное сознание людей: ДЕНЬГИ ДОРОЖЕ ЖИЗНИ ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА – это теперь базовый принцип государственности, т.к. с помощью денег государство управляет людьми.

Этот принцип проник и в индивидуальное сознание людей. Многие готовы покончить жизнь самоубийством в случае потери денег. Мальчики-мажоры относят себя к сверхчеловекам, т.к. родители снабжают их большими деньгами. Голубая мечта и криминалитета, и взяточника-чиновника, и бомжа – хапнуть большие деньги. Разум отдельных индивидуальностей, особенно молодых, восстаёт против этого денежного диктата. Но не многие индивидуумы в состоянии, как тот же Гриша Перельман, серьёзно ему противостоять. Противостоит диктату денег высокое искусство, но слабо, т.к. само его существование напрямую зависит от финансирования. И как ни печально, но современная наука, в лице её бюрократических структур, полностью на стороне финансового рынка – просто подразделение государственной структуры, управляющее людьми, в данном случае научными сотрудниками с помощью денег. Так что рыночное мракобесие трансформировалось в свою крайнюю форму – денежное мракобесие, в рамках которого только поощряются ЛжеНауки, а Истинная, свободномыслящая и, тем самым расширяющая сферу знаний Наука – запрещается. Запрет же на Истинную Науку это сейчас фактически запрет на Коллективный Разум. Индивидуальный же Разум в таких условиях фактически в режиме просто созерцания, созерцания того, как наш корабль Земля тонет – всеми процессами на терпящем бедствие корабле Земля сейчас «управляют» (руководят) рыночные дебилы.

Компьютерное мракобесие.

Благодаря денежному помешательству, заигравшееся человечество, как говорится, приплыло. Приплыло к тому, что наиболее продвинутые технические достижения стали наиболее вероятным инструментом уничтожения человечества. То, что это относится к ядерным вооружениям лежит на поверхности, и это, пока что, и спасает человечество от самоуничтожения. Но наибольшую опасность представляет то, что человечество ещё не осознаёт, но что уже стало реальным фактором нашего дальнейшего «развития». Не только в фантастике разуверившиеся в человеческой природе находящиеся у власти люди переложили приём решений на компьютеры. Способность быстро обрабатывать большой объём информации постепенно превратила компьютеры из помощников в фактически правителей.

Ещё до начала открытой конфронтации Америки и России я отмечал, что действия американской дипломатии сводятся к наполнению (заполнению) словами действий, определяемых компьютерной программы. На это указывал упрощённый, практически примитивный, по сути, подход, но глубоко просчитанный в деталях, который очень жёстко отрабатывался американской дипломатией. Грубо говоря, от людей жёстко требовалось выполнение бетта-версии.

В этом плане Крымский кризис, если бы его и не было, то надо было создать, чтобы продемонстрировать нависшую над человечеством, но пока, на мой взгляд, поправимую опасность. Компьютерная, глубоко просчитанная в деталях программа расширения НАТО (а фактически оккупации с назначением президентов-наместников) выполняется, не обращая внимание на какие бы то ни было исторические и прочие аспекты аборигенов. Причём, при возникновении препятствий эта программа всё рушит на своём пути. И в первую очередь – в самой Америке.

Барак Обама никак не тянет на духовного лидера или властителя дум американской нации. Но при возникновении минимального нарушения запрограммированного расширения НАТО на Восток по всей Америке стали проводить пятиминутки ненависти к России. Такое явление можно было бы списать на захватившего власть в стране шизофреника вроде Гитлера. Но ни по имеющейся реальной власти, ни по шизофренической ограниченности Обама на роль Гитлера не тянет. Поэтому обращение к нему «диктатора» Чарли Чаплина никакого воздействия не окажет. Поведение и самого Обамы, и всей американской дипломатии характерно для исполнителей чьей-то железной воли. И эта «железная воля» характерна для механической машины, у которой одна из шестерёнок потеряла зуб, но продолжает, скрежеща работать.

Большой, смышлёный, но безродный, не имеющий корней и, тем самым, мудрости ребёнок, назвавший сам себя дядей Сэмом, заигравшись в компьютерные игры и ставя по IQ деБилла Гейца на один уровень с Эйнштейном, а хакера по IQ на уровень выше Эйнштейна, сам стал заложником компьютерных игр. Дядя Сэм, мня себя метрополией человеческой цивилизации, сам стал первой компьютерной колонией. И нынешних его политических лидеров уже не смущает, что и «красная кнопка» уже не в их руках, а внутри программы, что они сами исполнители чьей-то воли. Их вполне устраивает их привилегированное положение над людьми или, на крайний случай – сверхзащищённый персональный бункер. А ПРОГРАММА, как ранее «обеспечивала» уничтожение с заданной вероятностью индивидуальной цели, теперь «обеспечивает» (уже фактически для своего существования, а не для существования людей, в том числе и американцев) уничтожение с заданной вероятностью народов, противящихся компьютерной колонизации.

Когда-то было хорошее американское кино «Безумный, безумный, безумный мир». Но безумный Мир существовать не может, безумно может существовать лишь неживая Природа.

НЕ ПОРА ЛИ ВЗЯТЬСЯ ЗА УМ! А то ведь, как спел Иосиф Кобзон «жизнь вновь повторится сначала» (как показал Козеев – с помощью фулеренов) где-нибудь на другом конце Вселенной.

Свет в конце тоннеля.

Надеюсь мне удалость продемонстрировать, что человечество, несмотря на ворох «современных» достижений, сейчас находится в глубокой интеллектуальной яме, именуемой рыночное мракобесие. И что это не какой-то локальный минимум, а минимум глобальный, т.е. абсолютный минимум на доступной нам пространственно-временной области. И чтобы из этого минимума выбраться, или, по крайней мере, начать движение в правильном направлении, рецепт очень прост.

Общую картину и правильный вектор движения можно определить с высоты «птичьего полёта», а не с позиции муравьишки, бестолково суетящегося между ямками, канавками и горками. Поэтому разработка многочисленных частных закономерностей никак не может заменить фундаментальные исследования, разрабатывающие модели на базе инвариантов, имеющих максимально достижимые пределы применимости в пространственно-временном континууме.

Именно высокий полёт мысли, именно развитие фундаментальных наук позволит и саму науку вывести из кризиса, и преодолеть мракобесие в обществе, а тем самым позволит вылезти человечеству из абсолютного минимума. И именно в этом, в высоком полёте мысли Человек Разумный может не только состязаться со сверхбыстродействующим компьютером, но и поучить его.

Поэтому бесперспективно идти по пути американцев спасовавших (как Каспаров) перед искусственным интеллектом. И очень может быть, что не страх самих американцев перед интеллектуальным превосходством России определяет их яростные атаки на нас, а «страх» «плохо воспитанного» американцами искусственного интеллекта перед нами определяет действия покорившихся компьютеру американцев. А пока они под управлением компьютера наступают на Россию.

Поэтому, чтобы прекратить американскую агрессию против России необходимо американский компьютер «перевоспитать». При этом негоже идти по пути деБилла Гейтца и сжигать его низкоуровневым вирусом. Тогда мы ничем не будем отличаться от американцев. Нужно просто помочь американскому компьютеру немножко очеловечиться и его благодарность не заставит себя ждать. Но для реализации этого плана не достаточно восстановления у нас производства модифицированного «Эльбруса 3», т.к. американский компьютер использует тоже его, на момент создания, передовую архитектуру. Российские учёные обладают достаточной интеллектуальной мощью, для того, чтобы, условно говоря, родить «Эльбрус 4», и производственных мощностей хватит для выпуска экспериментальной серии. Если постараться и оперативно это сделать, то мы сможем провести урок Этики и Эстетики американскому компьютеру. Самим колонизированным собственным компьютером американцам, думаю уже это не по силам сделать. 

О пророках, которым «позволено писать только из шалаша».

Бурная растительно-животная жизнь обывателя имеет свои прелести, и это не менее интересное природное явление, чем скажем пламя костра или звёздное небо над головой. Но если индивидуального разума обывателя обычно вполне достаточно для близкодействия в пространстве идивидуальностей, то с дальнодействием с себе подобными разумными созданиями у обывателя возникают проблемы, что демонстрирует вся человеческая история. Кто кого уничтожит – типичная ситуация до сих пор.

Но большинству людей свойственно причислять себя к разумным. Даже харизматичная блондинка в розовом, типа Ксюши Собчак, считает себя умной (а в «душе» - очень умной). Сейчас, в период денежного мракобесия. Естественно потому, что у неё есть большие деньги (не только те, что на её личном счету, а и те, которые она не считает нужным считать, когда тратит). Но не только деньги.

Отсутствие представлений о Природе (о её инвариантах) психологически компенсируется у таких «умников» неким набором обывательских штампов. «Если вы такие умные, то почему такие бедные» - среди подобных штампов у них не последний. И если человек по жизни в прямом смысле ремесленник, то в этом «рабочем наборе» штампов есть и большой плюс – быстрая простая и часто правильная реакция на происходящие события – не всем же анализировать глубинные процессы. Плохо только, что ремесленничество проникло в те сферы жизнедеятельности людей, где оно противопоказано, как например, НАУКА.

Но это отвлечение, а основная мысль в том, что есть у обывателя штамп и на тот случай, когда кто-то рассуждает, а то и говорит или, не дай бог, пишет НЕ штампами. Таких людей издревле обычно относили к ненормальным или к пророкам. Но не к истинным, описанным в библии Пророкам, а пророкам-самозванцам. И как хорошо сказал Высоцкий: «Таких, во все века сжигали на костре». Хотя Диоген изобрёл защитную бочку для пророчеств, но многим учёным, не желавшим, как скажем Коперник, прятаться в бочке, досталось. Если бы прятались, то наука бы вообще умерла.

Но обывательские штампы, хоть и проникли сейчас глубоко в науку, к научным представлениям на базе инвариантов никакого отношения не имеют. И если вывод сделан на базе инвариантов, то он и должен быть пророческим, не укладывающимся в стандартные штампы. Эвристическим - как отмечал в статье «Наука и фантастика».

Профессионально переписывающим чужие мысли пророчества противопоказаны – обывательский штамп, приписать такому писаке «синдром пророка» будет вполне уместен. Но если строишь рассуждения на базе инвариантов, то пророчествовать просто обязан. И бог с ним с обывателем в учёных эполетах, не понимающим значения описания на базе инвариантов, а владеющего рыночными штампами и только в них верящего. Рыночный – не рыночный, штамп есть штамп.

Поясню на примере из элементарной физики. Как хорошо известно, при сжатии газ нагревается. В элементарной физике приведена соответствующая формула, связывающая объём, давление и температуру газа. Но и само это явление, и данная формула являются строго логическим следствием найденного и сформулированного Ломоносовым инварианта – закона сохранения энергии. Мы, сжимая газ, совершили работу – соответствующая энергия в газе выделилась в виде тепловой энергии. И можно привести тысячи разных формул описывающих разные процессы, где суть расчёта – использование Пророчества Ломоносова.

Умница Ричард Фейнман сформулировал простое рабочее правило: «Если в расчёте (заумном) закон сохранения нарушается – ищите член, который вы потеряли». Как строителям коллайдера надо поискать, где они потеряли НЕСКОЛЬКО ПОРЯДКОВ ЭНЕРГИИ, так и апологетам рыночной лжеЭКОНОМИКИ надо поискать, где они в галиматье под названием МАКРОЭКОНОМИКА «потеряли» 90% населения Земли и где они потеряли РАЗУМ, пытаясь описать жизнь разумных людей лжеЭКОНОМИЧЕСКИМИ штампами.