Профессор Олег Фиговский, академик Европейской академии наук, президент ассоциации изобретателей Израиля, член Центрального правления Нанотехнологического общества России

Несколько лет тому назад я выступал как приглашенный докладчик на форуме «Интеллектуальная Россия» в Дубне. Передо мной выступал архиепископ Российской православной церкви и развивал тезис, что главное в российской науке - это ее духовность. Мне же пришлось основное внимание уделить финансированию науки, особенно финансированию развития технологий. Однако не все так однозначно.

Универсальность денег хорошо видна и в современной России, которая фактически разрушена идеологией денежного универсализма. Деньги в сегодняшней России есть, а вот радости жизни, энергии развития, счастья она как страна, увы, лишилась. Все это утекло сквозь деньги. И жить россиянам так не нравится, даже тем, у кого много денег. Ничего удивительного, что богатые россияне норовят сбежать на другую территорию, где сохранились и работают другие ценности, не денежные, как отмечает кандидат психологических наук Татьяна Чеснокова.

Ощущение содержательной наполненности жизни, гармоничной связи с окружающим миром, преемственность с прошлым и уверенность в будущем – все это в совокупности составляет счастье бытия – куда более универсальную ценность, чем деньги. Правда, мы пока не умеем инструментировать ценности такого высокого порядка. Но кто сказал, что это непреодолимо? Способность людей к инструментализации постоянно растет. Пройдет немного времени, и люди пойдут дальше. Деньги канут в прошлое так же, как институт рабовладения и крепостной зависимости. Человек будет строить жизнь, ориентируясь не на зарабатывание денег, а напрямую на достижение полноты и осмысления бытия. Собственно говоря, деньги и сегодня являются лишь инструментом достижения счастья. Однако инструмент оттянул на себя слишком много внимания и сил и стал претендовать не на инструментальную, а на смысложизненную роль. «Счастье – это прибыль» - было написано на офисе американской компании «Энрон». Хорошо известно, чем закончила эта компания…

Останавливаясь на проблеме управления человеческим капиталом, антагонист Татьяны Чесноковой Михаил Прохоров считает, что инновационная экономика предполагает свободу личности и право выбора. Излишние ограничения и защищенность имеют не только положительную, но и отрицательную сторону. Классический пример – это защищенность женщины-матери. Я, конечно, не против, чтобы женщина - мать была защищена, но некоторые нормы являются излишними, и все вы прекрасно знаете, что устроиться женщине на работу гораздо сложнее, чем мужчине. И не потому, что она менее конкурентна, а потому что законодательство ее слишком часто защищает – во вред самой гуманной цели. Это является важнейшей проблемой. И вообще, Российский трудовой кодекс рассчитан на промышленных рабочих, главное в нем – защита именно промышленного работника, где можно измерить, что именно он производит. Но мы, извините, живем в индустриальном обществе. Как измерить труд программиста, ученного или официанта? Официанта – по количеству чаевых или как? Абсолютно договорная система. Сейчас в России уже более половины работников заняты в сервисной экономике, а Трудовой кодекс совсем не отражает ни интересы, ни специфику труда именно этой части, которая с каждым годом растет. Это приводит к тому, что мы консервируем наш рынок труда; в нем нет свободного перетока, в том числе инновационных идей, в различные сектора экономики.

И далее, останавливаясь на гуманитарном аспекте инноваций Михаил Прохоров замечает, что мы часть употребляем два термина: «модернизация» и «инновация», собирая их вместе, разделяя, часто спорим. Я их немного искусственно хочу разделить в гуманистически-экономическом аспекте. Мы за последние 20 лет рыночной экономики ощутили прелесть (в хорошем смысле этого слова) меркантилизма. И модернизация приводит к повышению эффективности, является в чистом виде стимулирующим фактором, чисто экономическим, в основном направленным на эффективных менеджеров разного звена. Что же касается инновации, то мой относительно небольшой опыт показывает, что там немножко другой аспект. Там, если хотите, больше страсти. И часто она бывает иррациональна и идет вопреки всему. И задача государства – воспитать эту страсть.

Однако сам Михаил Прохоров, по мнению заместителя главного ученого секретаря президиума РАН Владимира Иванова ничего не вкладывает в науку и приводит следующий пример: «Вот он создал свой «Ё-мобиль», и везде это было распиарено. Но при этом почти никто не обратил внимание, что наша команда, которую сделал Николай Фоменко, принимает участие в гонках «Формулы-1». А «Формула-1» - это самые высокие технологии, автомобильная элита. Вот как же Николай Фоменко, не вялясь олигархом, смог достичь такого высокого уровня, а Михаил Прохоров с деньгами не смог довести на «Ё-мобиль» до мирового уровня? Я отвечу почему. Фоменко, помимо того, что он артист и шоумен, еще профессиональный гонщик и знает, о чем говорит. А Прохоров – финансист. Это хорошо для получения денег, но явно не достаточно для разработки. Но почему-то про Прохорова говорят, а про Фоменко – нет.

А доносить что-то до олигархов… Начнем с того, что они не маленькие дети – умнейшие люди, у которых есть свой менталитет. Если они считают, что надо развивать футбольную команду за рубежом, то они будут делать так. И по тому, сколько олигархи вкладывают в отечественную науку и образование, можно судить об их менталитете».

На уровне госкомпаний это решается государственным решением, в частности, с помощью решений комиссии по делам модернизации и техническому развитию экономики России, заседание которой было проведено в начале марта этого года под председательством президента России Дмитрия Медведева. Помощник президента Аркадий Дворкович сообщил, что госкомпании выделят за три года из бюджетов своих программ инновационного развития в совокупности 30 миллиардов рублей в качестве взносов в фонд целевого капитала (эндаумента) Сколковского института науки и технологий «СколТеха» - ключевого элемента инновационного центра «Сколково». В исследовательских центрах, которые составят основу СколТеха, госкомпании смогут фактически заказывать проведение научных работ по своим тематикам.

Решение о выделении не менее 1% средств от программ инновационного развития госкомпаний в эндаумент СколТеха было принято по итогам заседания комиссии по модернизации, состоявшегося 24 января. «В среднем объем инновационных программ госкомпаний составит не менее 1 триллиона рублей. Это значит, что 1% - это 10 миллиардов рублей, за три года – 30 миллиардов рублей. Мы считаем возможным такое решение (об отчислении в поддержку Сколковского института) принять, поскольку многие компании испытывают трудности с поиском партнеров в области исследований и разработок. «Сколково» - тот мостик, который поможет компаниям», - сказал Дворкович. По его словам, взносы госкомпаний составят половину необходимого объема фонда целевого капитала. «Тот объем (фонда), который необходим именно в эти три года, будет сформирован за счет этих средств»,- сообщил помощник президента.

Но есть ли необходимый научный фундамент для реальных инноваций? Рассматривая реальные российские инновации через призму нанотехнологий, нельзя не увидеть, что в общем спектре есть тенденция, которую исполнительный директор Национального электронно-информационного консорциума Александр Кузнецов назвал удручающей – из-под нашего нано уходит фундамент. Статьи российских ученых в области нанотехнологий малоинтересны зарубежным коллегам, о чем сигналит такой важнейший в науке показатель, как индекс цитирования. За последние несколько лет лишь 22 российских статьи цитировались всего 15 раз. Что качается публикаций, то их вклад в мировую нанобиблиотеку составляет менее трех процентов. Прямо скажем – мизер. И совсем плохая ситуация, по словам Кузнецова, с патентами. Их максимум пришелся на 2009 год, когда было получено 160 патентов, но уже через год произошел спад до 40.

Что же тогда финансирует РОСНАНО? Не обречены ли построенные заводы остаться наедине со своей продукцией, если они построены по проектам, за которыми не стоит наука мирового уровня?

По сути, экспертам РОСНАНО были предъявлены не результаты лабораторных исследований, а уже вышедшие из пробирки опытные образцы изделий и даже малосерийные технологии. В такой ситуации сделать выбор, куда направить деньги, намного проще, чем иметь дело с сырыми проектами. А сегодня, к сожалению, возникла именно такая ситуация. Можно сказать, что сливки сняты, глубоко проработанные проекты практически все выбраны, и надо либо рисковать, либо брать «верняки» с мирового наностола.

Судя по всему, РОСНАНО выбрало второй вариант. То есть, в Россию практически переносится уже готовое производство, здесь оно может расширяться, может появиться новая номенклатура. Причем, чтобы заполучить к себе современный завод, корпорации приходится жестоко конкурировать. Или вступать с претендентами в альянсы и действовать в доле, снижая инновационные риски. И поэтому РОСНАНО вкладывает государственные деньги в западные технологии, фактически работают на их экономику! Но такой подход заложен в положении о РОСНАНО. Его цель – создать в стране наноиндустрию и обеспечить к 2015 году объем продаж на сумму 900 миллиардов рублей. А на какой базе, отечественной или зарубежной, - роли не играет.

Сергей Королев, в частности, http://www.rusnor.org/network/social/user/10438/blog/111/ считает, что в развитии наноотрасли главное – моделирование каждого отдельного сегмента: проблема-решение, от проблемы до высоко технологического решения. Для этого нужны сверх мощные ЭВМ на принципиально новых отечественных платформах. Можно пройти путь проб и ошибок, но это путь дробления структуры единства госмонополии, которая должна стать опорой и дать толчок к развитию нанотехнологий в России. России для супер идей и сверхзадач нужны мощные суперкомпьютеры!

Проблема возможных траекторий будущего нанотехнологического развития является одной из наиболее острых, как пишет Владимир Аршинов http://www.rusnor.org/pubs/articles/7723.htm. Для ее адекватной постановки совершенно необходимо посмотреть на нее в контексте идеи процесса становления, эинрдженции (качественных изменений), осмысленных через призму идей синергетики, нелинейности, самоорганизации. Отсюда возникает идея наноконвергенции, рекурсивно встраиваемая, в свою очередь, в контекст представлений о так называемых конвергирующих (конвергентных) технологий. Ведущиеся сейчас на Западе интенсивные дебаты по поводу конвергирующих технологий стали, по сути, форумом для исследований будущего в контексте становления современной нанотехнологии. Новое, «посткастельсовское» прочтение понятия конвергирующих технологий начало стремительно формироваться начиная с 2001 года, когда под этой эгидой Национального научного фонда США была выдвинута так называемая NBIC – инициатива. В этой инициативе четко выделяется два целевых фокуса-аттрактора.

Первый акцентирует внимание на синергетическом объединении вышеназванных областей исследований и разработок в нанометрическом масштабе, что обещает уже в обозримом будущем цепную реакцию самых разных технологических инноваций, в своей совокупности обещающих глобальную трансформацию самого способа развития человеческой цивилизации в целом. Этот фокус можно назвать так же экономико-технологическим.

Что касается второго фокуса, то он акцентирует внимание на проблеме «улучшения человека», «человеческой функциональности» (improving human performance), или «расширения человека» (Human enhancement). Конвергирующие технологии задают новую стратегию развития цивилизации и в этом качестве нуждаются в адекватном гуманитарном осмыслении в широком смысле этого слова. Соответственно, возникает необходимость в разработке (на партнерской основе) социо-гуманитарных проблем конвергентных технологий. Необходимо сделать основной упор на возникающие в контексте NBIC-процесса экономические, образовательные, управленческие, правовые и этико-экологические аспекты этих проблем. Именно такой подход характерен для европейского взгляда на NBIC-модель конвергентных технологий. Впрочем, эксперты ЕС считают ее излишне технократичной (хотя она и ориентирована на улучшения человеческого качества) и полагают необходимым (сохраняя ее ядро) расширить, интегративно дополняя ее социальными, антропологическими, философскими, экологическими образами и моделями.

Проблема личности в науке была поднята в лекции профессора университета Радбауда (Нидерланды) Михаила Кацнельсона – специалиста в области наноструктур. Прежде всего, следует обратить внимание на ключевой тезис об организации науки (для западного человека это очевидно, но для России это важно сказать): «В России ничего не сдвинется в лучшую сторону, пока не будет установлено, что финансовой единицей в науке является научная группа», - констатирует профессор Кацнельсон.

Рассматривая опыт научной работы на Западе, он подчеркивает, что от того, что у тебя есть проект, профессор, получивший проект, в свой карман не кладет ни копейки. Увеличивать свою зарплату или увеличивать любым другим способом свои доходы через проекты в Нидерландах и, насколько я знаю, везде в Европе невозможно. Этим система отличается от американской, где типичная ситуация такова. Профессорская зарплата рассчитана на девять месяцев, в летние месяцы профессор зарплату не получает, но, если у него есть проект, то за три месяца он может платить себе зарплату. Ну, то есть, на двадцать пять процентов максимум можно себе доход увеличить. В Европе это абсолютно невозможно. У тебя есть деньги, чтобы платить зарплату постдоку или аспиранту, покупать оборудование, но в свой карман ты не можешь положить ни копейки.

Далее Кацнельсон также отмечает, что директор института на Западе не имеет такой власти, как в России – что он царь и бог. И если на Западе финансовая единица – это группа, то в России такое было недолго.

«Когда мы стали получать Соровские гранты, я почувствовал реальную независимость от институтского и академического начальства. Когда я получал деньги, то это были мои деньги, можно было платить людям, в командировки ездить… В конце концов, купить на группу ксерокс, и не бегать подписывать каждую бумажку в сто мест, чтоб нужную статью скопировать. И я вздохнул свободно. Эта была система, которая просто дала возможность нормально работать. И, конечно, когда Сороса потом стали обвинять в том, что он агент ЦРУ, кровососущий марсианин и поджигатель Рейхстага в одном флаконе… Я думаю, что это было сделано неслучайно, потому что его гранты и стипендии угрожали благосостоянию существующего в российской науке истеблишмента. Конечно, это дело надо было убить»,- заканчивает профессор Кацнельсон.

Уже более 1500 российских исследователей подписали открытое письмо к главе правительства РФ Владимиру Путину с просьбой вмешаться в дела РФФИ (Российского фонда фундаментальных исследований). Поводом для обращения ученных стала фактическая отмена их «грантов на командировки». 23 декабря 2011 года Совет РФФИ решил отменить конкурс, дававший ученым возможность получить финансирование на поездки на научные конференции. Ученые, обращаясь к совету РФФИ, с копией премьер-министру, требуют вернуть их право на финансирование таких командировок назад. В петиции отмечается, что отмена «Конкурса проектов участия российских ученых в научных мероприятиях за рубежом» (так называемого конкурса «з») означает «невозможность представления результатов финансируемых РФФИ научных исследований на международных конференциях». В письмах приводятся сведения, что участие в европейской конференции стоит примерно 40-45 тыс. руб. с учетом перелета, организационного взноса и проживания. Между тем, поездка на конференцию в США обойдется в 1,5-2 раза дороже.

Инициатором этого обращения стал член-корр РАН Олег Мельник, работающий в Институт механики МГУ. Согласно его расчетам, если средний размер гранта РФФИ для института составляет 456 тыс. руб., то после решения Совета РФФИ ученым придется забыть о зарплате из гранта или покупке научного оборудования. Он подсчитал, что если 5 участников гранта съездят на европейскую конференцию, им останется «не более 1,5 тыс. руб. в месяц на человека для проведения самих исследований». Таким образом, грант инициативного проекта превратится в грант на командировки. Между тем, Совет РФФИ рекомендовал финансировать зарубежные поездки за счет увеличения грантов на науку (по конкурсу инициативных проектов). Однако такая рекомендация была сделана уже после окончания выдачи конкурса «грантов на науку». Это означает, что, по крайней мере, в 2012 году ученым будет очень сложно получить финансирование на участие в международных конференциях. А это еще более будет отодвигать российских ученых от передового края науки.

Разработка перспективных технических систем и технологий, основанных на использовании различных сочетаний многочисленных физических, химических, биологических, математических и информационных законов, принципов, эффектов и моделей, определяет соответствующие требования к уровню квалификации и творческому потенциалу инженеров, осуществляющих непосредственную разработку нововведений.

Из всего многообразия требований к инновационным инженерам основным следует считать развитый механизм принятия технических решений на изобретательском уровне для осуществления функционального синтеза новых ТС, способность находить необходимую информацию и самообучаться. Способность принимать эффективные технические решения вырабатывается в результате развития инновационных способностей и системного стиля мышления. Системное мышление является одной из главных составляющих творческого процесса ученых, инженеров и изобретателей. Его развитие в процессе обучения должно осуществляться путем применения методов преподавания общеобразовательных и базовых дисциплин, а также решения специально подобранных учебных и практических инженерных задач.

Для этого необходима модернизация существующих методов обучения и разработка необходимых учебных программ. Суть этой модернизации заключается в более полном использовании дидактического потенциала каждой изучаемой темы и решаемых в качестве примера задач при изучении общетеоретических и базовых дисциплин, а также в реализации функционального обучения.

Перед разработчиками учебных программ в той или иной степени встает один и тот же вопрос дидактики: «Чему учить и как учить?». Этот вопрос не вызывает ощущения проблемности при формировании учебных программ и их тематического наполнения для общетеоретических и технологических дисциплин, базирующихся на традиционных разделах науки и техники, например математики, общей физики, общей химии, обработки металлов резанием и т. д.. Эти науки вошли в состояние эволюционного развития, что обуславливает относительно низкую динамику изменений как их самих, так и учебных программ изучения этих дисциплин. Это позволяет продолжительный период преподавать данные предметы без существенных программных и тематических корректировок.

Значительно сложнее осуществляется процесс формирования учебных программ и материалов по предметам, в основу которых положены новые и бурно развивающиеся области и направления науки и техники. В этих условиях весьма затруднительно оперативно и часто перестраивать учебные программы под постоянно появляющиеся инновации. Проходит время пока определенное количество значимых изобретений или научное открытие серьезно повлияет на теоретические основы конкретной предметной области. Это обстоятельство заставляет корректировать, а то и существенно дополнять учебники, учебные пособия, учебные программы и лабораторные практикумы, а также производить повышение квалификации преподавательского состава. Постоянная потребность в таких изменениях по ряду научно-технических направлений существенно опережает адаптивные возможности существующей системы образования с присущими ей образовательными технологиями, основывающимися, в основном, на словесном, наглядном и практическом методах обучения. Междисциплинарное взаимодействие порождает неожиданные и непредсказуемые научные открытия и инициируемые ими новые технические решения, которые не всегда вписываются в границы тех или иных специальностей. Подобная ситуация обуславливает отставание научно-технического уровня преподаваемых и изучаемых по жестким программам специальных дисциплин от реального и постоянно изменяющегося содержания предметных областей с высокой инновационной динамикой.

Образовательный процесс, основанный на догоняющих учебных программах, малоэффективен, и свидетельством этому являются существенные временные и материальные затраты на доучивание или переучивание, которые несут фирмы при профессиональной адаптации молодых специалистов. Низкая эффективность большинства существующих образовательных методов в области высоких технологий обусловлена еще и тем, что при традиционных подходах к обучению, являющихся по своей сути репродуктивными, невозможно учить тому, что еще не освоено преподавателями и не вошло в учебные программы. Для реализации продуктивных методов обучения, в основу которых положено самостоятельное освоение учебного материала в сочетании с проблемным, поисковым и исследовательским обучающими методами при консультативной преподавательской поддержке, необходима перестройка системы образования инновационных специалистов.

В большинстве случаев существующий процесс подготовки будущих инженеров нацелен не на предстоящую продуктивную и творческую работу, а на сдачу тех или иных экзаменов в процессе обучения, а также на прохождение при будущем трудоустройстве далеко не совершенных процедур приема специалистов на работу после окончания ВУЗ(а). Этот процесс не регламентирован какими-либо правилами или рекомендациями. Отсюда нередки случаи, когда принимающую на работу сторону в качестве проверки компетентности специалиста, интересует информация, которую не обязательно запоминать и которую легко можно найти в различного рода учебниках, справочниках или в Интернете. В более цивилизованных вариантах проявляется интерес к тому, чем претендент на вакантную должность занимался на стажировках или на прежних местах работы и тем самым умозрительно определяют его готовность выполнять должностные обязанности на новом месте. И относительно редко выясняют у специалиста видимые им профессиональные подходы к решению предстоящих инженерных задач.

В перечне основных требований к уровню квалификации инновационного специалиста находится знание множества предметных областей. Определение перечня этих областей разработчиками учебных программ производится по принципу «чем больше – тем лучше». Реальный объем подлежащих изучению студентом знаний за единицу времени имеет психофизиологический объективный и субъективный пределы усвоения информации. Вместе с тем количество подлежащей усвоению учебной информации увеличивается с каждым годом. Подобная ситуация приводит к дидактическому противоречию. Это противоречие может быть сформулировано следующим образом: «Инновационному специалисту надо быть компетентным в широком перечне областей знания и, при этом, процесс усвоения новых знаний не должен выходить за допустимые временные и психогигиенические пределы». Наличие любого противоречия свидетельствует об изобретательском характере задачи, требующей для ее решения соответствующих методов. Одним из этих методов является метод аналогий. В данном случае в качестве аналогии могут быть использованы технологии сжатия информации, использующие содержащуюся в любых информационных структурах избыточность.

Цели образования – знания или компетенция – были рассмотрены в статье Евгения Шеваля. Вхождение России в Болонский процесс привносит в нашу жизнь новые понятия, которые при первом знакомстве вызывают вполне понятное непонимание. Для многих кажется странным термин «компетенция» - одно из ключевых понятий, использующихся при разработке современных образовательных программ. Чтобы понять логику появления нового термина, необходимо, прежде всего, понять его место в общей структуре Болонских преобразований.

В Болонском процессе акценты перенесены с содержания на результаты обучения, и это совсем не случайно. Отчасти это диктуется общей идеологией преобразований, в рамках которых европейские университеты пытаются добиться сопоставимости образовательных систем разных стран. Проще всего это сделать путем унификации самих образовательных программ. Но именно этот путь невозможен: европейские университеты слишком разные и при этом слишком дорожат своей независимостью. А вот сделать сопоставимыми результаты обучения кажется возможным (еще раз подчеркнем – сопоставимыми, а не одинаковыми).

Для России это становится актуальным только с введением ФГОС-3, так как ранее в стандартах прописывалось именно содержание обучения (список дисциплин и их содержание). С этого года ВУЗы имеют намного больше свобод в составлении собственных программ, поэтому различия между различными вузами будут с неизбежностью нарастать. Но различия не могут быть слишком велики. На бюрократическом языке эта проблема называется «сохранением единства образовательного пространства», но если говорить проще, то государство хочет быть уверенно, что выдача диплома государственного образца по биологии, химии, физике и т. п. говорит о том, что выпускник и в самом деле является биологом, химиком, физиком и т. п. И в стандарте как раз и сформулированы те требования к результатам обучения, выполнение которых позволит получить необходимый результат.

Естественно, возникает вопрос : каким образом описать требования к результатам обучения? Можно придумать множество способов. Вхождение России в Болонский процесс заставляет говорить на том профессиональном языке, который принят сейчас в Европе, - а это язык компетенций.

Однако изменение формальных требований к результатам обучения не способно существенно изменить характер образования. Формулировка новых задач должна быть поддержана формированием адекватной структуры и содержания образовательной программы. Ниже мы кратко отметим несколько изменений традиционной организации программ, на которые толкает компетентностный подход. В отличие от привычных для российской образовательной системы ЗУНов, которые ранее оценивались в процессе обучения, компетенции переносят акцент со «знаниевого» компонента на поведенческий аспект. То есть компетенция – это не столько знание, сколько система наработанных поведенческих реакций, как себя вести (разумно, продуктивно, приемлемо для окружающих и т. п.) в стандартных и нестандартных профессиональных ситуациях.

Каким образом должны формироваться компетенции? В общем случае за формирование одной компетенции должны отвечать несколько различных дисциплин, сгруппированные особым образом (естественно, возможны ситуации, когда одна компетенция формируется одним предметом или даже частью одного предмета). Совокупность предметов, формирующих одну компетенцию или группу родственных компетенций, называют модулем. Формирование одной компетенции может включать изучение различных дисциплин, участие в студенческих конференциях, прохождение практик и выполнение различных самостоятельных работ.

По мнению Евгения Шеваля формирование компетенций очень редко достигается за счет только теоретических курсов. Логично, когда компетенция вырабатывается путем сочетания разных форм обучения, когда услышанное на лекциях затем разбирается на семинарах, отрабатывается на практике, конкретизируется в ходе самостоятельной работы, проверяется в процессе текущего контроля успеваемости. То есть модуль должен иметь продуманную структуру. Это отличает программы, сделанные по дисциплинарному принципу, от модульных программ, которые предпочтительно делать при реализации компетентностного подхода.

Комментируя эту статью Евгения Шеваля, Л. Л. Гошка замечает, что если данную статью рассматривать совместно со статьей Олега Фиговского «Будьте лучшими… Как ворваться в 6-й технологический уклад, минуя 5-й», опубликованную в журнале «Экология и жизнь», тогда будет что-то проясняться.

Исходя из постулата, что здоровому человеку много чего надо, а больному кроме здоровья уже ничего не надо, и учитывая, что экологический кризис набирает обороты, вопрос о создании безопасной среды обитания для человека становится все более актуальным. А это строительный комплекс, в основе которого должны лежать современные инженерные системы и технологии. Отсюда можно предположить, что за 5-7 лет наиболее простой путь создать прорывные технологии можно в строительной отрасли. Вопрос только в том, а готов ли инженерный состав в строительной отрасли к такому прорыву. Несколько лет тому назад я решил это проверить. Проектировщикам климатических систем я задаю один и тот же вопрос: «Как связана концентрация углекислого газа в помещении с концентрацией бикарбоната в крови человека?». Все отвечают, что их проект соответствует существующим нормам, только ведущий специалист в России по воздухообмену в помещении Е. О. Шилькрот ответил прямо, что этот вопрос не относится к предмету и ответ надо искать у Ю. Д. Губернского. Но Ю. Д. Губернский не занимается климатизацией зданий. Он санитарный врач. Отсюда я сделал вывод, что проектировщик не ведает, что творит, и представления не имеет о тех последствиях, к которым может привести реализация его проекта по климатизации зданий для организма конечного пользователя этих систем. Отсюда можно сделать вывод, что специалисты по климатизации зданий имеют знания по предмету, но не имеют компетенции. Это характерно для третьего и четвертого технологического уклада. А вот для перехода на шестой они не имеют ни знаний, ни компетенции. По всей видимости, по этой причине у нас некому разрабатывать современные технологические регламенты, да и не для кого.

Интересную мысль высказал профессор Юрий Домбровский, который считает, что общества, притесняющие творческие меньшинства, обречены плестись в хвосте технологического процесса. Он, в частности, пишет: «Не собираюсь здесь исследовать повышенную концентрацию евреев в Силиконовой долине, которая привела даже к возникновению добровольческой федерации Jewish Federation of Silicon Valley. Не собираюсь анализировать и причины высокого развития технологий в государстве Израиль – пусть это будет компетенцией Смешанной Российско-Израильской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, успешно работающей над трансфертом израильских технологий. Хочу просто констатировать: реалии ХХI века таковы: общества, притесняющие творческие меньшинства, обречены плестись в хвосте технологического прогресса.

Кто бывал в Силиконовой долине в Калифорнии, не мог не заметить, как цветут здесь религиозные, национальные и проч. (!) меньшинства. Вы скажете: а тоталитарный Китай? Во-первых, со всеми Гонконгами и Тайванями он не очень тоталитарный. А во-вторых, китайские компании пока на 99% копируют то, что было разработано в свободомыслящих долинах. А новые первоклассные университеты КНР сулят не только замечательные технические открытия, но и проблемы с правами человека и пр.

Очень хочется надеяться, что создав условия опережающего развития фундаментальной и прикладной науки, Россия сможет перейти скорейшим образом к шестому технологическому укладу, используя еще сохранившийся научный потенциал и мультикультурность современного российского общества. И по примеру Китая, надо привлекать российскую диаспору к решению ключевых проблем модернизации страны.