¹Жабрев В.А., ²Марголин В.И.

¹ Институт химии силикатов РАН им. И.В. Гребенщикова, зам. директора по науке, чл.-корр. РАН, д.х.н.

² Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет "ЛЭТИ", профессор, д.т.н.

Пожалуй, нет в настоящее время слова, так широко употребляемого к месту, а чаще не к месту, как "нанотехнология". Даже члены Правительства без запинки пользуются этим термином, что, впрочем, не обязательно свидетельствует о том, что они понимают, о чем говорят. Даже бывший Президент США, далеко не самый образованный человек в прериях, публично утверждал, что тот, кто овладеет нанотехнологиями, через 30 лет будет править миром. В программе США по развитию нанотехнологий (Национальной Нанотехнологической Инициативы) откровенно написано, что главная ее цель это добиться абсолютного доминирования этой страны в области передовых технологий, включая информационные. Такая вот мечта о полной и беспредельной власти над миром.

С учетом нетленной парадигмы "КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ", (а источник грамотных и толковых кадров - система образования), попытаемся проанализировать, каковы перспективы России в этом новом сияющем мире, чего нам от него ждать, к чему готовиться и что надо бы срочно предпринять для того, чтобы не смотреть с завистью на огни уходящего поезда, причем не только нанотехнологического.

Развитие современных технологий привело к тому, что в настоящий момент нанонаука настолько многовекторна, что потенциально можно развивать нанотехнологии и сопутствующие им научные и технические направления примерно по 1300 - 1500 векторам развития. Представляется достаточно очевидным, что одновременно осуществить качественный прорыв по всем направлениям и занять в них лидирующие позиции одной стране не под силу, какими бы амбициями она ни обладала и что бы по этому поводу ни говорили ее Сенат, Конгресс и лично господин Президент. И наличие 40 ударных авианосцев вряд ли в этом деле поможет. Российские ученые в большинстве своем это прекрасно понимают и пытаются разумно оценить свои возможности. Прошедшие в 2006 и 2008 гг. в Москве Всероссийские совещания ученых, инженеров и производителей в области нанотехнологии показали, что реально российские ученые могут принимать участие в реализации максимум примерно 200 - 300 направлений. Это не означает, что мы автоматически становимся лидерами в этих направлениях. Отнюдь. Это означает лишь то, что на тот момент у нас был для этого потенциал, т. е. возможность, но она может остаться нереализованной. Прежде всего, это связано с проблемой кадрового голода, как в количественном отношении, так и в качественном. Итак:

Первая проблема - кадры. Количественный кадровый голод напрямую никак не связан с проблемой "демографической ямы". Пока еще во многих семьях сильны лучшие традиции российской технической интеллигенции, талантливая и порядочная молодежь будет стремиться в технические университеты, потому что никакая телевизионная пропаганда (вернее, антипропаганда) не перевесит семейного воспитания. Но что ждет эту молодежь в наших технических университетах? Это качественный кадровый голод. Во-первых, стремительно стареющий профессорско-преподавательский корпус. Средний возраст преподавателей уже существенно перевалил за 60 лет, но это интегрально, для всех вузов и с учетом ассистентов без степени. Если учесть только кадры высшей квалификации, профессуру, да еще исключить экономистов, юристов, "пиарщиков", социологов, сексопатологов и других представителей гуманитарно-либерального направления, то ситуация окажется совсем удручающей. К стране, в которой на 1,5 миллиона чиновников приходится менее 20 тысяч профессоров - докторов наук (по данным ВАК), то есть на каждого профессора по 75 чиновников, вполне применимы слова: "Неладно что-то в Датском королевстве". При этом надо учесть стремительный рост докторских защит по гуманитарным наукам и существенное уменьшение таковых в естественных и технических науках, особенно в направлении фундаментальных исследований.

В связи с этим вполне понятны попытки и предыдущих министров, ведающих наукой, и нынешнего вообще упразднить докторскую степень как статус, а всех кандидатов наук автоматически зачислить в доктора, как это принято на благословенном Западе. Безусловно, с точки зрения беспринципного бюрократа, это даст колоссальный мгновенный всплеск численности кадров высшей квалификации. Возможно, в России их станет даже больше, чем было в СССР, и неизмеримо вырастет ее научный потенциал - правда, липовый. Но какого министра это волнует?

Основная проблема стареющей профессуры - отсутствие тех, кому можно передать колоссальный накопленный опыт, умения, знания, отношение к работе и науке. Конкуренция за рабочее место профессора отсутствует полностью (в отличие от должности чиновника). Это связано с тем, что правительство временщиков не задумывается о собственных карьерных перспективах дальше, чем до следующих выборов, и, соответственно, не принимает во внимание карьерные устремления научной молодежи. И не только научной. К тому же дети высокопоставленных чиновников почему-то учатся за границей, будучи такими же "патриотами", как и их родители. Существует разрыв примерно в двадцать - тридцать лет между профессорским корпусом и талантливой научной молодежью. Для того, чтобы в естественных и технических науках вырастить из кандидата наук полноценного доктора требуется порядка 10-15 лет и еще лет 5 на окончательную шлифовку и огранку. Вот этот самый энергичный и креативный слой и был почти начисто вымыт провальными реформами девяностых. А процесс передачи опыта и знаний - деликатный и требует времени и значительных усилий как от учителя, так и от ученика.

Вторая проблема: резкое падение уровня общеобразовательной и естественно-научной подготовки выпускников средних школ, связанное с некоторыми реформами Министерства образования и науки (МОН). Сокращение школьных часов на математику и естественные науки уже дает свои плоды. А ведь нанотехнология междисциплинарная наука, и на ней это отразится особенно болезненно. Приходится на первом курсе устраивать дополнительные занятия для восполнения чудовищных прорех в знаниях. Зачисление по результатам ЕГЭ это усугубило. Рассуждение чиновников о том, что первая сессия и будет лакмусовой бумажкой, по результатам которой малообразованных отчислят - ложь. Уже год как МОН вернулось к порочным очковтирательским стандартам СССР, когда штатное расписание ВУЗа зависит от числа студентов. Отчислил 11 бездельников - увольняй одного преподавателя. И надо заметить, что это в ВУЗах нагрузка 11 человек на педагога считается нормой, в школах уже давно 9. Так что смеем думать, что результаты первой сессии первых ласточек ЕГЭ нарисуют благостную и радующую сердце чиновника картину, хотя и совершенно далекую от реальной действительности.

Прошедшее недавно заседание президиума Российской академии наук закончилось призывом вернуть физику в школу и внести коррективы в организацию ЕГЭ, иначе в ближайшее время в России о фундаментальных научных исследованиях в этой "главной из наук" можно будет забыть, - таково было единодушное мнение выступавших. Ужасающую картину сложившейся действительности с цифрами в руках подтвердил ректор Московского государственного университета Виктор Садовничий. По его словам, на механико-математическом факультете среди поступивших в этом году провели обычную школьную контрольную по математике. Результаты: отделение механики – 62% получили двойки, отделение математики – 39%!!! Причем среди двоечников большинство тех, кто получил на Едином государственном экзамене 80 баллов. То есть пятерку по прежним понятиям, − сказал Садовничий. Это в первом по рейтингу ВУЗе России, куда поступают лучшие из лучших и самые образованные. И это при том, что для сдачи ЕГЭ назначены лишь две обязательные дисциплины – русский язык и математика. А для "добровольного" экзамена естественные науки выбирают меньшинство школьников: физику – около 20%, биологию – 18%, а химию – и вовсе всего 8%. Как заявил академик-секретарь отделения математики РАН Людвиг Фадеев, "многие считают, что ЕГЭ – это катастрофа. Даже преступление. Сегодня надо говорить о том, что мы теряем нашу систему образования!" Участники заседания президиума РАН предложили несколько мер для исправления ситуации с преподаванием естественных дисциплин в школе. Среди них – включить экзамен по естествознанию в число обязательных для ЕГЭ, всерьез заняться повышением квалификации учителей, провести слушания в Государственной думе по вводу нового поколения стандартов в сфере образования. И времени больше терять нельзя − прозвучало в качестве вывода. Иначе вскоре фундаментальной наукой в России просто некому будет заниматься, считают члены президиума [1] РАН. Если бы только фундаментальной!!

Третья проблема: стандарты Болонской конвенции. Научно-педагогическое сообщество двух европейских стран, имевших лучшие системы образования - России и Германии боролось, как могло против этой насильственной ломки сложившейся системы. Результат в двух странах противоположный. Немцы просто увеличили нагрузку на студентов, тем самым максимально компенсировав негативные последствия рекомендаций болонского проекта, а мы нагрузку снизили, резко увеличив часы на самостоятельную работу студентов. Сейчас в Германии происходят демонстрации и публичные выступления против Болонской конвенции, объединившие студентов и преподавателей (кто-нибудь слышал об этом в наших СМИ?), требующих прекратить издевательство над высшим образованием.

У нас же по нормам МОН нагрузка изменилась следующим образом: до 70% учебного времени отводится студентам на самостоятельную работу при далеко не полном обеспечении библиотек методическими материалами плюс неразработанный механизм контроля. Самостоятельная работа имеет смысл, когда студент уже осознает ее необходимость плюс перманентное индивидуальное общение с преподавателем, желательно уровня профессора. (Достигается такой консенсус курсу к пятому). Обеспеченность одним учебником двух студентов считается нормальной, что несколько напоминает ситуацию 1941-1942 гг., когда имелась одна винтовка на троих - один стрелял, а двое пели Интернационал. Что остается петь нашим студентам? В нанотехнологии ситуация существенно хуже - массовые хорошие учебники практически отсутствуют, квалифицированные кадры в необходимом количестве, понимающие предмет и разбирающиеся в его тонкостях - тем более. Мы боимся, что повторится ситуация с общественными науками, когда сменой вывесок с заменой слова КПСС на Россия все и ограничилось, и философы марксистско-ленинского толка преподают абсолютно чуждые и враждебные им предметы, проявляя, кстати, повышенный интерес к нанотехнологии.

Самая острая проблема болонской конвенции в преломлении российских чиновников это двухуровневая подготовка. Когда министр на вопрос главы государства является ли бакалавриат полноценным высшим образование ответил утвердительно, все стало ясно. В СССР четыре года готовили только в педвузах и качество их образования стало притчей во языцех. Бакалавриат можно было бы считать полноценным среднетехническим образованием, если бы он имел мощную практическую направленность. Но этого нет. Отмена специалитета (образования инженерной направленности) приведет к вырождению и исчезновению инженерного корпуса. Магистерское образование все-таки, как это принято теперь говорить, заточено на подготовку исследователей и ученых, а стране позарез нужны толковые инженеры, которые смогут возродить и развивать почти полностью разрушенную промышленность. А к чему приводит передача управления сложными техническими сооружениями в руки экономистов-финансистов-предпринимателей очень хорошо показала трагедия на Саяно-Шушенской ГЭС. Дело в том, что направленность магистерского образования имеет свою специфику. Его можно сравнить с имевшей в свое время быть квалификацией инженер-исследователь, когда вузы готовили элитных специалистов для работы в научных лабораториях. А работа в научной лаборатории и на производстве - две очень разные вещи.

Четвертая проблема. Особо болезненный для нанотехнологии вопрос инструментальной базы лабораторных работ и необходимость индивидуального подхода. Дело в том, что для наноиндустрии требуется чрезвычайно дорогое аналитическое и производственное оборудование. Это связано с тем, что объекты нанотехнологии недоступны непосредственному чувственному восприятию - ни зрению, ни слуху, ни обонянию, ни осязанию. Всю информацию о наномире человек получает опосредованно - через приборы и исследовательские установки. Чем меньше объект, тем сложнее и дороже оборудование. Далеко не всякий ВУЗ его может купить, а уж о допуске студентов к ручкам управления и речи нет. Лабораторные работы если и проходят, то как в худшие советские времена бригадным методом, когда бригада студентов сидит и смотрит, как инженер крутит ручки и что-то объясняет. Это не образование! Необходима разработка целого комплекса тренажеров имитаторов, за каждым из которых занимался бы ОДИН студент и выполнял работу САМ в интерактивном режиме. Таких работ пока НЕТ. На первый случай выходом была бы разработка компьютерных программ, имитирующих работу нанотехнологического оборудования на обычном компьютере. Как говорится, за неимением гербовой, пишем на почтовой, но все же не на туалетной. Но и таких комплексов пока нет и не предвидится.

Пятая проблема. Междисциплинарный характер нанотехнологии приводит к необходимости привлечения специалистов, желательно высококлассных, из разных областей знания. Возможно, при нанотехнологической подготовке надо отказаться от традиционной структуры факультет-кафедра. Также нужна кооперация с ведущими институтами РАН и отраслевыми институтами, если таковые где и остались не на бумаге. Но ведомственный подход является мало преодолимым барьером. Междисциплинарный характер нанотехнологии вступает в противоречие с прокрустовым ложем инструкций МОН и особенно УМО. УМО не может рекомендовать учебник или учебное пособие, если его название до запятой не совпадает с разработанным стандартом. Что же говорить о стремительно развивающейся нанотехнологии? Будущим нанотехнологам необходимо проходить производственную и технологическую практику во-первых в существенно большем объеме, чем в других областях, а во-вторых на реально действующих предприятиях и в реальных условиях. Ни в коем случае не формально, как сейчас, когда руководителя предприятия вузовское начальство долго упрашивает провести производственную практику, предприятие нехотя соглашается, а восторженно наивных студентов (наша гипербола) встречают раздраженной репликой: "опять свалились на мою голову, трам-тарарам, и куда же вас девать? Трам-тарарам!!". Отчего их, студентов, энтузиазм, взлетает просто до небес и они полностью осознают свою востребованность. Необходимо разработать реально действующий механизм заинтересованности тех немногочисленных реально работающих предприятий, которые еще остались, в производственной и технологической практике студентов.

Шестая проблема. Подготовка кадров высшей квалификации и их материальное обеспечение. Разрушение научной базы ВУЗов и системы хоздоговоров с промышленными предприятиями, которых практически не осталось, разрушило и систему НИРС, по которой 80-90 % студентов приобщалось к науке, работая в лабораториях кафедр уже со второго курса и до диплома. При этом был важен и нравственный аспект. Студенты находились в тесном творческом контакте с настоящими учеными и были не наблюдателями, а полноценными участниками творческого научного процесса - в меру своего понимания и разумения, которые возрастали с каждым курсом. Такой опыт заменить нечем. Это была не только научная школа, но и нравственная, прививавшая такие понятия, как научная этика, порядочность, научная добросовестность и это происходило просто и не навязчиво в ходе практически ежедневного общения студентов с далеко не худшими представителями рода человеческого. Все-таки наука у нас всегда была призванием, а не средством обогащения. Теперь система НИРС полностью развалена, в тех кафедральных лабораториях, которые еще остались, из студентов работают единицы, и, естественно, не каждый день. Поправить эту ситуацию вполне возможно, если хотя бы четверть денег, выделяемых на гранты и прочие министерские проекты (вернее, прожекты), жестко направить на обеспечение НИРС. И платить их только студентам за научную работу в лабораториях. В этом случае и система "откатов" претерпит некоторые изменения, и нечистые на руку министерские чиновники (интересно, а другие есть?) будут вынуждены хотя бы чуть-чуть умерить свои аппетиты. Кроме того, исчезнет большая часть министерских грантов, направленных на разработку методических указаний, пособий, рекомендаций, принципов организации и другой бумажной макулатуры, которая является средством для отмывания денег. Возможно, такое решение слегка оздоровит обстановку и даже уменьшит число "миннаучных" чиновников. Другого быстрого и эффективного варианта вернуть студентов в лаборатории и восстановить прерванную связь поколений мы пока не видим.

Подготовка кадров высшей квалификации начинается с аспирантуры. В технических науках три года очной аспирантуры совершенно недостаточный срок, тем более с учетом того, что сейчас размер аспирантской стипендии наконец-то (как долго мы этого ждали!) сравнялся со стоимостью месячного содержания подопытного кролика в виварии, а системы НИРС, бывшей опорой и кадровой кузницей аспирантуры, как таковой не существует и предварительные навыки получать негде. Предлагается для естественных и технических наук увеличить срок очной аспирантуры до 4-5 лет, как на столь любимом нашими либералами благословенном западе, и законодательно закрепить часть фонда зарплаты и любого гранта за аспирантами. Прекращение выделения грантов на макулатуру и выделение их на нормальную научно-исследовательскую работу, связанную с "железом" и технологиями, при условии, что часть фонда оплаты труда пойдет на студентов и аспирантов, - все это, безусловно, вызовет крайнее неприятие руководства многих вузов по вполне понятным причинам. Но другого пути нет.

В области нанотехнологий политика МОН имеет особенно катастрофические последствия, поскольку оно приняло "мудрое" решение о реорганизации преподавательской нагрузки, значительном уменьшении аудиторных часов (лекции, лабораторные работы, практика) и резком увеличении часов "самостоятельной работы студентов". Часы, выделяемые на эту самостоятельную работу, сравнялись с аудиторной нагрузкой, но как они реализуются студентами, практически никого не заботит. Как контролировать эту самостоятельную работу, неизвестно. Часов на это не предусмотрено, хотя совершенно очевидно, что даже у гипотетически идеального, образцового студента, самостоятельно тщательно изучающего целые разделы курса (до 70 академических часов на курс, а то и больше), вопросов по поводу непонятных мест должно возникать не просто много, а очень много. Кто и когда на них ответит и их разъяснит?

А нанотехнология - совершенно новая область знания, разобраться во всех ее аспектах и рядовому доценту непросто. Нужны квалификация, опыт, знания и профессиональное мастерство на уровне профессора, а их становится все меньше. По данным ВАК, число докторских защит в естественных науках падает, а в экономике, юриспруденции и социологии стремительно растет. Не хотелось бы дожить до момента, когда окажется, что ракеты, подлодки и ядерное оружие некому конструировать, поскольку кругом одни юристы, социологи и сексопатологи. Еще очень давно адмирал Риковер, создатель атомного подводного флота США заметил: "если все так пойдет и дальше, то мы будем воевать с русскими не ракетами, а отчетами". Янки сделали правильные выводы, а мы?

Седьмая проблема. Она заключается в том, что молодых людей ждет осознание полного падения престижа человека, работающего на государство. "Ударники капиталистического труда" из Правительства и министерств по-видимому всерьез полагают, что основной жизненный принцип человека - реализация и удовлетворение его алчности. В то же время опыт передовых западных фирм, слизанный, кстати говоря, целиком и полностью с советской системы, показывает колоссальную роль моральных стимулов, о чем у нас благополучно забыли. Тем не менее, присущее любому человеку чувство собственной значимости и стремление реализовать его любым способом позволяют весьма эффективно использовать моральную стимуляцию. К сожалению, героями СМИ являются не те люди, кто своим трудом зарабатывает материальные блага, почет и уважение окружающих, а те, кто все это крадет или нагло отнимает у работающих. За олигарха, путем грязных махинаций получившего в собственность нефтяные промыслы и сверх-хищнически их разрабатывающего (в результате чего до половины нефтяного запаса навсегда останется в недрах земли и никогда не сможет быть извлечено и использовано, о чем нам говорит фрактальная физика), за него вступаются все либеральные СМИ. А о том, что коллектив научного института выброшен на улицу в связи с "приватизацией" его удачно расположенного в центре города здания и последующей "удивительно удачной" покупкой этого здания женой одного из высокопоставленных чиновников, эти самые СМИ почему-то умалчивают. По скромности, надо полагать, или из-за полной неосведомленности. Любому молодому человеку совершенно очевидно, что плохо быть ученым, а хорошо быть женой члена Правительства, а еще лучше членом этого самого Правительства. Надо признать, что здесь наметились некоторые положительные сдвиги. Если раньше, по опросам в начальных классах, значительное количество девочек мечтало о карьере валютной проститутки, а мальчиков привлекала карьера бандита и убийцы (на либеральном новоязе - киллера), то теперь девочки мечтают о карьере фотомодели (какой мощный сдвиг, не правда ли?), а мальчики хотят быть олигархами или чиновниками, на худой конец милиционерами.

Вопрос возвращения профессиям, связанным с наукой и производством, общественного престижа является определяющим для самого существования государства. Нет производства, нет заводов, нет КБ и НПО - нет и инноваций, ибо куда же их инвестировать? Но куда девать гигантскую орду продажных репортеров, журналистов, шоуменов и телеведущих, вопящих о том, что рынок все расставит по своим местам?

Престиж зависит и от отношения государства, Правительства и лично Президента к науке. При прежней власти Академия наук СССР имела в принципе статус министерства, хотя и была в определенном смысле самоуправляема. Существовала Высшая аттестационная комиссия при Совмине СССР (весьма высокий статус), и никакие самодеятельные "академии" и помыслить не могли о выдаче дипломов кандидатов и докторов наук или академиков. Существовал Государственный Комитет по делам открытий и изобретений (ныне статус открытия и само это слово упразднено людьми, которые вообще не понимают смысла этого термина, поскольку он отсутствует в лексиконе их западных "учителей"). Это были организации высшего в стране статуса и соответствующего престижа. За подделку выдаваемых ими дипломов наступала уголовная ответственность. Теперь же каждый гражданин вполне "демократично" может купить любой диплом в переходе метро и пользоваться им по своему усмотрению. В Интернете даже есть сайты, на которые каждый желающий может зайти с помощью поисковых систем и которые ненавязчиво называются что-то типа ОАО "Поддельные дипломы". Несколько лет назад такой сайт реально существовал под недреманным оком правоохранительных органов и МОН. Предлагаются поддельные дипломы любого вуза за любой год, выполненные на фирменной бумаге Гознака и с проведением через соответствующую базу данных. Можно прикупить также диплом доктора наук с внесением в базу данных, но это стоит дорого, свыше 20-30 тыс. долларов. Столь высокая цена вызывает даже некоторую гордость, ибо это знак уважения со стороны жуликов, которое начисто отсутствует у правительственных чиновников. Параллельно возникает интересный вопрос: возможны ли такие трюки без участия коррумпированных чиновников Министерства образования и науки?

Восьмая проблема это проблема мотивации и стимуляции, а говоря проще на языке родных осин - как заставить всю массу этих обормотов учиться? Благословенные времена СССР, когда для первокурсников устраивали даже родительские собрания, канули в Лету. Повышенная стипендия для отличников и отсутствие стипендии у троечников ни на что не влияют ввиду ничтожности сумм. Контроль за посещаемостью не имеет смысла, т.к. он немного дисциплинирует, но не более. На эту проблему еще накладывается наш российский менталитет, взращенный столетиями, когда любое начальство, от самого верха до самого низа воспринималось как слепая и враждебная сила, которую не только не грех обмануть и объегорить, но просто необходимо это сделать. Только в нашей стране о власть предержащих говорят ОНИ. Опять они чего удумали!!! Поэтому списать - доблесть, пользоваться шпаргалкой - доблесть, дать списать - благородный поступок. Препод - враг а мы все вместе объединяемся против него. Но не верно думать, что ничего нельзя сделать. Мы предлагаем простой способ, не требующий никаких материальных затрат, а только политической воли. Принять схему, практикуемую в военных училищах запада и в ряде их университетов. Выдавать после окончания ВУЗа не только справку о прочитанных курсах и их оценки (так называемый "сплетничек"), но и документ, в который вносить данные о том, какое место в ранжире выпущенного курса занял данный студент. Полученные им оценки для работодателя безлики и по большому счету не интересны. А вот то, что имя рек окончил университет по такому-то факультету третьим, а такой-то сто двадцать девятым из ста тридцати говорит об очень многом. И ввести эту систему необходимо с первого курса на началах здоровой конкуренции. Дал списать - повысил место в ранжире списывающего и понизил свое. Прогулял лекцию - понизил место. На лабораторной сидел, как попка, пока другие ее выполняли - опять же.

С помощью такого нехитрого приема включаются механизмы моральной стимуляции, честолюбия, удовлетворения чувства собственной значимости (быть первым на курсе!). И сразу обозначивается балласт. Такой подход будет полезным и для тех преподавателей, которые забыли, зачем они работают в ВУЗе. Механизм процедурный довольно простой. Каждый преподаватель в конце семестра отдает в деканат дискету, в которой все студенты, у него занимавшиеся, расставлены по ранжиру. А деканат это обобщает и вывешивает топ лист по каждому курсу. И висит он до следующей сессии. Таким образом, исчезает обезличка и пробуждается чувство ответственности за свою учебу. Вот только кто рискнет ввести у себя такой механизм оценки студенческой успеваемости?

Все рассмотренное выше актуально для всей российской науки и всего российского образования, но особенно для нанонауки и нанотехнологий, поскольку эти направления только начинают развиваться. Но интеллектуальная база для этого развития имеется, поскольку даже наши беззастенчивые СМИ теперь уже вряд ли рискнут отрицать успехи, достигнутые советской наукой в коллоидной химии, изучении ультрадисперсного состояния вещества, создании электронно-лучевых и лазерных методов обработки, применении ионных пучков в технологических и исследовательских целях, в квантовой физике и многих других областях, и эти специалисты еще почему-то живы и работают. Причем география распределения научного потенциала России и ее еще оставшихся союзников среди бывших республик коренным образом отличается от представлений чиновников. Прежде всего, отметим Белоруссию, в которой на науку и образование выделяется больше средств, чем ранее в бывшем СССР. Минский "Интеграл", по-видимому, единственная на территории бывшего СССР организация, владеющая промышленной технологией электронной литографии, одного из ключевых направлений наноэлектронной технологии. В области фуллеренов, углеродных нанотрубок, технологий наноалмазов и многого многого другого Белоруссия уверенно занимает лидирующие позиции.

В области нанотехнологий сложились новые и поддерживаются старые научные школы в Тамбове, Воронеже, Белгороде, Нижнем Новгороде, Самаре, Казани, Новосибирске, Омске, Екатеринбурге, Новочеркасске, Томске, Санкт-Петербурге, Великом Новгороде, Таганроге и других городах. Если же присмотреться к географии создаваемых Правительством России, РАН и ведомством г-на Фурсенко структур, связанных с предполагаемым развитием нанотехнологий, то складывается впечатление, что 100 процентов действующих и потенциальных специалистов находятся в пределах Московской области, причем из них 90 процентов - в пределах Московской кольцевой автодороги. А за пределами этого интеллектуального оазиса - Великая нанотехнологическая пустыня.

В свое время был принят указ президента России об авторизации всех исходящих от чиновников нормативных документов, чтобы народ знал своих "героев". Не только тех, кто подписывает документы, но и тех, кто их готовит. Указ, до сих пор никем не отмененный. К сожалению, судьба этого указа незавидна, поскольку документов, оформленных в соответствии с ним, практически не существует.

Создание базы данных, сетевой системы голосования и обсуждения проблем хотя бы нанотехнологий среди специалистов в интерактивном режиме принесли бы колоссальную пользу и избавили от многих ошибок. Весь вопрос в том, интересует ли вообще власть мнение ученых или ей достаточно мнения "экономистов" из Института экономики переходного периода, Высшей школы экономики и прочих придворных кормушек.

Девятая проблема. Оценка профессиональной и научной деятельности самих преподавателей. Особенно важно в междисциплинарной нанотехнологии. Повторим лапидарную истину: без занятий наукой во время обучения грамотного специалиста не вырастишь. А как у нас оценивается результативность научной деятельности? Экономически!! Хороший ВУЗ от плохого отличается объемом финансирования хоздоговорных НИР, а не результатами научной деятельности. Предлагалось коррелировать зарплату преподавателя в зависимости от показателей результативности его деятельности. Это носило рекомендательный, а не законодательный характер и тихо скончалось. Стимула заниматься фундаментальными научными исследованиями у преподавателей нет. Есть попытка оценивать деятельность преподавателей по индексу цитирования, развитому на западе и чуть-чуть начинающему развиваться у нас. Но очень хочется отчитаться поскорее. Прокукарекать, а там хоть и день не наступай. Поэтому предлагается уже сейчас пользоваться западными индексами по англоязычной базе данных, т.е. по публикациям в западных журналах. Как же надо не любить и презирать собственную страну, выступая с такими предложениями. Это приведет к исчезновению собственной научной периодики, и понятно, кому это нужно. Давайте тогда и деятельность правительства оценивать по публикациям в западных СМИ, а деятельность чиновников по количеству заработанных ими левыми путями денег.

Закончить нашу статью хочется словами выдающегося нашего писателя Салтыкова-Щедрина, актуальность которого в последние годы возросла неимоверно: "просвещение в России нужно вводить осторожно, по возможности избегая кровопролития".

Использованная литература

1. http://www.vz.ru/news/2009/10/27/342410.html

В.И. Марголин, С.Е. Шишов Перспективы и проблемы нанотехнологий // О национальной доктрине развития в Российской Федерации нанотехнологий. Аналитический сборник.- М.: 2006.- Издание Совета Федерации.- С. - 54 - 63

В.И. Марголин, В.И. Аржанцев, С.Е. Шишов Наноиндустрия: наука и техника - вызовы XXI века // О национальной доктрине развития в Российской Федерации нанотехнологий. Аналитический сборник.- М.: 2006.- Издание Совета Федерации.- С. - 64 - 70.