Обращение к читателям

В. В. Иванов, Г. Г. Малинецкий

Теория обязана считаться с человеческой природой
и отвести подобающее место мужеству, смелости и даже дерзости…
Для риска всегда остается простор, и притом одинаково широкий
как в самых великих, так и в самых малых делах.
Риску противопоставляется храбрость и вера в свои силы…
и в риске есть своя мудрость и даже осторожность,
только измеряются они особым масштабом.
/Карл фон Клаузевиц

В настоящее время человечество совершает, вероятно, самый крутой поворот в своей истории. И на этом рубеже стремительно развиваются неустойчивости, растут риски, и война оказывается совсем близко.

На этом рубеже очень важно осознать сущность переживаемой эпохи, её вызовы и технологические императивы и сущность войн, в которых, возможно, придется участвовать России. Чем яснее мы их будем понимать, чем лучше будем готовы к отражению и парированию возникающих угроз, тем больше вероятность того, что события для нашего Отечества и для мира в целом будут развиваться не по худшему сценарию.

В настоящее время наука и технологии «сдают карты будущего», меняют формат войн и их сущность. Достаточно напомнить создание ядерного оружия и стратегических ядерных сил, которые определили историю и геополитику нашего времени. Наличие таких средств сдерживания позволило более 70 лет обходиться без мировых войн.

Анализ коридора возможностей человечества и отдельных цивилизаций, вариантов будущего, представляет собой фундаментальную задачу, непосредственно связанную с оценкой риска военных столкновений. Одной из ключевых сфер стратегического анализа становятся технологии проектирования будущего, исследование тех небольших изменений в сегодняшнем дне, которые могут кардинально изменить траекторию регионов, государств, отраслей промышленности в 20-30 летней перспективе.

Эта проблема имеет и большое прикладное значение. Для того, чтобы иметь научно обоснованную дальновидную программу развития системы вооружений, надо заглядывать как минимум на 30 лет вперед. Чтобы проектировать и создавать оружие надо хорошо понимать, какие задачи и на каких театрах военных действий должна быть в состоянии решать армия, кто будет союзниками, а кто возможными противниками, и каким – облик боя. В самом деле, опыт показывает, что между началом финансирования создания нового оружия и временем, когда оно поступит в войска, проходит почти 10 лет. Ещё, по крайней мере, 20 лет оно должно стоять на вооружении и сдерживать существующие и перспективные системы противника (которые сегодня он только планирует создать, используя достижения науки и техники. Очень многое в этой области следовало бы моделировать, прогнозировать и предвидеть. Мир стал намного сложнее, чем 30 лет назад, поэтому «отмерить на глазок», «положиться на обычный здравый смысл» – здесь не является лучшим решением.

Раньше, в случае атомного и космического проектов, в вопросах целеполагания, как и во многих других, руководители страны опирались на Академию наук. Эта традиция, к сожалению, утрачена. И хотя экспертиза принимаемых правительством концепций, стратегий, масштабных научно-технических проектов законом, принятым в 2013 году, была признана прерогативой Российской академии наук (РАН), как же осуществить эти требования закона, до сих пор остается тайной за семью печатями. Дело в том, что Академия, в том виде, в котором она складывалась с 1724 года, со времен Петра I, основной частью которой были сотни научных институтов научного профиля, в соответствии с этим же законом прекратила своё существование. Институты были переданы в Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) (туда же пошли институты Академии медицинских наук (РАМН) и институты Академии сельскохозяйственных наук (РАСХН)), которое должно заниматься имуществом институтов. То, что ныне называется РАН, превратилось в клуб видных ученых, который, очевидно, не может всерьёз заниматься экспертизой, требующей исследований, моделирования, прогноза. Всё это раньше делалось в институтах, которых теперь у Академии нет…

Одним из ключевых понятий науки XXI века стало понятие бифуркации (от французского – раздвоение, ветвление). Формально, математически, это изменение числа и/или устойчивости решений рассматриваемых уравнений при изменении параметра. Однако, это понятие переросло рамки математики и стало использоваться и в гуманитарных науках, вошло в массовое сознание. В более широком смысле под бифуркацией понимается потеря устойчивости прежней траектории, по которой она развивалась, и появление новых возможностей (или исчезновение тех, которые были). Именно в точке бифуркации система «определяет своё будущее». В этой точке малые воздействия могут задать сценарий дальнейшей эволюции (или революции) объекта.

Наша цивилизация, Россия, система вооружений находятся сейчас в точке бифуркации! Наше будущее определяется тем, как она будет пройдена. Как это обычно бывает в таких ситуациях, возникает множество неопределённостей, неожиданностей, и решения приходится принимать в условиях неполной информации.

Однако стратегический прогноз, проектирование будущего, анализ предстоящих войн настолько серьёзны, что отдельные группы энтузиастов в России продолжают заниматься этими проблемами. Некоторые из наиболее важных результатов в данной области мы и обсудим в этой статье.

Кто и за что будет воевать в XXI веке.

Война слишком серьёзное дело,
чтобы доверять её военным.
/Ш. М. Талейран

В опубликованном в 1832 году трактате «О войне» выдающийся военный теоретик Карл фон Клаузевиц дал несколько чеканных формул, вошедших в историю: «Война есть не что иное как продолжение государственной политики иными средствами… Итак война – это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить вашу волю.» Логика этого трактата приводит к выводу, что «целью войны является мир, лучший, нежели довоенный» [1].

Поэтому, прежде чем говорить о средствах, следует сосредоточиться на целях, на ключевых противоречиях, лежащих в основе политики, которая и может приводить к войнам в XXI веке. В начавшемся столетии человечеству предстоит совершить поворот, равного которому в истории не было. Будущее определится тем, удастся ли и каким образом в наступившем веке нашей цивилизации осуществить демографический, технологический и ресурсный переходы.

В XIX веке английский экономист, священник, профессор Ост-Индской компании, математик, теолог, историк Томас Мальтус (1766-1834) выдвинул теорию роста народонаселения Земли. В соответствии с ней численность людей на планете растет в геометрической прогрессии - в равное число раз за равные промежутки времени. Объём производства растет медленнее, в соответствии с арифметической прогрессией. В этом он видел серьёзную опасность, связывая грядущие войны с перенаселенностью Земли. И действительно, исследования показали, что численность популяции любого вида, кроме человека, в условиях избытка ресурсов растет в геометрической прогрессии.

В зарубежных и отечественных работах конца ХХ века, в проведении и организации которых огромную роль сыграл выдающийся российский просветитель Сергей Петрович Капица, было показано, что в течение более двухсот тысяч лет численность человечества росла в режиме с обострением, по гиперболическому закону. Режимами с обострением называют такие законы роста, когда одна или несколько величин неограниченно возрастают за конечное время - время обострения t_f (см. рис. 1).

Рис. 1. Динамика роста народонаселения.

Верхняя кривая соответствует росту численности населения Земли N в зависимости от времени t по гиперболическому закону. По этому закону народонаселение росло в течение сотен тысяч лет до 1960-х годов. Нижняя кривая построена по данным статистики и компьютерного моделирования. Она отражает происходящий в настоящее время глобальный демографический переход, ведущий к стабилизации числа людей на планете.

Для нашей цивилизации t_f≈ 2025года (на Западе время обострения называют также точкой сингулярности). Другими словами, если бы мир развивался сейчас в соответствии с тенденциями, которые складывались в течение многих сотен тысяч лет, то нас стало бы бесконечно много к 2025 году.

Этого не происходит. Очень быстро – на протяжении времени жизни одного поколения - человечество меняет алгоритм своего развития. Происходит глобальный демографический переход. Это переход от репродуктивной стратегии «высокая смертность – высокая рождаемость» к императиву «низкая смертность – низкая рождаемость».

Что же выделило наш вид среди всего живого? Это технологии – «обусловленные состоянием знаний и общественной эффективностью способы достижения целей, поставленных обществом, в том числе и таких, которые никто, приступая к делу, не имел в виду»[2]. Мы - техногенная цивилизация. И именно благодаря этому нам удалось не только использовать все открывавшиеся возможности, как другим видам, но и постоянно расширять ареал своего обитания. Биологи порой грустно шутят, что мы стали раковой опухолью на теле биосферы, эта опухоль неограниченно растет, игнорируя или используя всех других обитателей планеты.

Нам удалось, в отличие от всех остальных, наладить информационное взаимодействие – передачу в пространстве (из региона в регион) и во времени (от поколения к поколению) сведений о созданных жизнеобеспечивающих технологиях, которые повышают рождаемость и снижают смертность. Отсюда понятен главный сюжет, определяющий противостояние одних сообществ людей по отношению к другим – обретение и использование технологий, которыми не обладает противник (военных, управленческих, производственных, социальных и прочих), чтобы навязать ему свою волю.

Но почему же гиперболический рост обрывается и экстенсивное развитие заканчивается? У исследователей нет единого мнения о причинах этого. По теории С. П. Капицы, проблема состоит в том, что несмотря на растущий срок обучения тех, кто входит в профессиональную жизнь, наши биологические и социальные ограничения уже не позволяют достаточно эффективно использовать гигантские объёмы создаваемой и получаемой информации [3]. Отсюда понятно, что стратегическое значение приобретает образование. Становится очевидным «императив Бисмарка», утверждавшего, что войны выигрывает приходской священник и школьный учитель.

В соответствии с прогнозами ООН, Института прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН (ИПМ), ряда других организаций и исследовательских центров уже к 2050 году численность населения мира стабилизируется на уровне 10-12 млрд. человек и дальше расти не будет. По пессимистическому варианту прогноза В. А. Садовничего и А. А. Акаева число людей после 2050 года упадёт до 4-5 млрд. человек. Глобальный демографический переход связан со многими неустойчивостями и кризисами, которые могут разрешиться войнами. Вероятно, многие из них пока не поняты и не осознаны.

Обратим внимание только на одну, наиболее очевидную. Анализ статистики и прогноз на основе математических моделей показывают, что глобальный демографический переход в развивающихся странах происходит гораздо позже, чем в развитых. Поэтому прирост населения в государствах третьего мира будет многократно превосходить этот показатель в первом мире (развитых капиталистических государствах) (см. рис.2). При огромной разнице в уровне жизни это делает реальной перспективу столкновения «богатого Севера» и «бедного Юга» и новую волну переселения народов.

Рис.2. Приросты населения развитых и развивающихся стран, усредненные по десятилетиям.

Статистические данные и результаты моделирования показывают многократное превышение числа рождающихся людей в развивающихся странах по сравнению с развитыми. Это ведет к глобальной демографической неустойчивости, влияющей на нынешнюю и будущую геополитику.

Серьёзность проблемы показывает «Великая мексиканская стена» - система укреплений на границе США и Мексики, предназначенных для того, чтобы уменьшить поток нелегальных мигрантов с Юга на Север. Стремительно растущий процент испаноязычных обитателей США показывает невысокую эффективность запретительных мер на фоне масштабных демографических процессов. Можно напомнить слова Ясира Арафата, считавшего, что самым эффективным оружием Организации освобождения Палестины (ООП) являются матки палестинских женщин. И действительно, на одну палестинскую женщину в секторе Газа приходилось в среднем 8 детей, что не сравнимо с показателями в Израиле.

Второй переход, который определит будущее, связан с переходом от линейной к циклической экономике. Выдающиеся экономисты XVIII века – Адам Смит (1723-1790), Томас Мальтус (1766-1834), Давид Риккардо (1772-1823) считали, что численность человечества в целом и отдельных стран в частности ограничивается объёмом доступных сельскохозяйственных угодий.

Эту проблему удалось решить благодаря разработанной Фрицем Хабером (1868-1934) технологии прямого синтеза аммиака из воздуха. Сейчас этот процесс входит в школьный курс химии 3H₂ + N₂ ↔ 2NH₃ + Q. Иногда это открытие называют «главной инновацией ХХ века». Нобелевская премия по химии была получена Фрицем Хабером в 1918 году «За получение из азота и водорода на осмиевом катализаторе под давлением жидкого аммиака, который можно использовать для производства удобрений и взрывчатых веществ».

Благодаря азотным удобрениям удалось снять проблему посевных площадей. В течение ХХ века численность жителей Земли увеличилась впятеро. До этого в истории не было ничего подобного. В линейной экономике замыкается положительная обратная связь: увеличение объёма производства ® рост потребления ® развитие науки и технологий ® снижение стоимости производства благодаря инновациям и эффекту масштаба ® увеличение объёма производства. Этой схеме идеально соответствует финансовая система, в основу которой положен ссудный процент. В этой системе дают в долг, чтобы получить большую сумму – значит, производство в целом должно расти.

При этом, как и писал век назад в книге «Империализм как высшая стадия капитализма» В. И. Ленин, финансовый капитал подминает промышленный и выходит на первый план: «Итак, ХХ век – вот поворотный пункт от старого к новому капитализму, от господства капитала вообще к господству финансового капитала».

И действительно, при нынешнем валовом глобальном продукте примерно в $ 80 трлн. объём финансовых инструментов превысил $ 1200 трлн. Финансовая система, призванная обслуживать производство, начала жить собственной жизнью и многократно превысила по своим масштабам обслуживаемую. Хвост начал вилять собакой. К примеру, треть внутреннего валового продукта США, по оценкам экспертов, производится в финансовом секторе этой страны. Системы электронных платежей, позволяющие мгновенно переводить миллиарды долларов со счёта на счёт, из страны в страну, ещё более увеличили неустойчивость всей системы и создали возможность ведения масштабных финансовых войн. Огромный долг США, превысивший $18 трлн., с которым эта страна никогда не сможет расплатиться, приводит к мысли об острых, комбинационных вариантах, на которые она сможет решиться, вплоть до войны, которая «всё спишет».

Казалось бы, всю эту систему, в конце концов, можно было бы отладить и привести виртуальное финансовое пространство в соответствие с реальным производством. Однако возникшая системная проблема гораздо глубже – она касается самой основы хозяйствования, а не его формы.

В ХХ веке было произведено очень много. В частности в 1945-1975 годах было произведено (в стоимостном измерении) такое количество товаров и услуг, как за предыдущие 150 лет. Возникла иллюзия, что в течение долгого времени может существовать «общество потребления». Подобные идеи высказывались и в Советском Союзе. В качестве цели экономической политики партии на XXIV съезде КПСС (1971 год) было обозначено «удовлетворение постоянно растущих потребностей советских людей».

Голоса математиков, экологов, системных аналитиков, утверждавших, что есть пределы роста, что уже виден конец «эры потребления» не были слышны на фоне технологической эйфории [4]. Более того, мир до сих пор пытается двигаться по этому пути, который можно назвать «стратегией одноразовых стаканчиков». Чтобы увеличить потребление, надо расширить производство, чтобы расширить производство очень удобно сокращать срок службы товаров, в том числе и длительного пользования. Одной из наиболее востребованных и высокооплачиваемых работ во множестве крупнейших компаний являются «гарантийщики». Эти специалисты работают над тем, чтобы проданные товары выходили из строя как можно быстрее после окончания гарантийного срока.

В автомобильных салонах при покупке автомобиля вам обычно рекомендуют через три года сменить эту модель на следующую, но технологические возможности уже позволяют делать легковые машины с гарантийным сроком 20-30 лет. С другой стороны, основная часть жилого фонда городов мира рассчитана менее, чем на 50 лет, однако уже сейчас можно строить хорошие дома, которые успешно будут служить столетия. Интересная закономерность имеет место и в мире мобильных телефонов - каждая следующая модель становится дороже, имеет всё больше ненужных большинству пользователей функций и выходит из строя быстрее. Напротив, производимые отходы оказались на удивление долговечны. Пластиковый пакет, выброшенный в лесу будет разлагаться более 200 лет, а памперсы – более 500.

Конечно, можно действовать совершенно иначе, делая акцент на надежности, долговечности, удобстве. По этому пути с 1950-х годов шёл Советский Союз. Например, во многих домах до сих пор, более полувека, работают холодильники ЗИЛ, да и добротно построенные «сталинские дома» до сих пор в цене на российском рынке недвижимости. В СССР была создана огромная, успешно работавшая отрасль по переработке вторичного сырья.

В ХХ веке человечество прошло несколько важных вех, не заметив и не осознав их. В 2002 году американский исследователь Матис Вакернагель оценил нагрузку на окружающую среду со стороны человека – экологический след - и сравнил его с поддерживающей способностью планеты. Исследователи определили экологический след как земельную территорию, необходимую для получения нужного количества ресурсов (зерна, продовольствия, древесины, рыбы, площадей под городскую застройку и т.п.) и «переработки» выбросов, производимых мировым сообществом (прежде всего СО₂). Сравнив полученные значения с территориями, доступными на планете, учёные показали, что человечество уже расходует на 20% больше, чем допускает уровень самоподдержания» [5] (см. рис. 3).

Рис.3. Нагрузка на окружающую среду и уровень самоподдержания планеты (потенциальная ёмкость биосферы).

График показывает долю поверхности планеты, необходимую для обеспечения человечества ресурсами и утилизации отходов. Расчёты проводились для каждого года, начиная с 1960-го. Результаты деятельности человечества сравниваются с возможностями биосферы. С 1980-х годов используемые цивилизацией ресурсы выходят из коридора возможностей планеты – мы начали активно потреблять то, что должно было бы достаться нашим детям и внукам (Медоуз Д. Х. и др. Пределы роста 30 лет спустя. – М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2012. – 353с.)

Пределы роста превышены. Мир продолжает жить не по средствам. Мы удивительно быстро расходуем ресурсы, принадлежавшие нашим детям, внукам и правнукам. При этом уровень потребления ресурсов между странами-лидерами и «кончеными государствами» отличается в сотни раз. Если весь мир захочет жить по стандартам Калифорнии, то всех разведанных на Земле запасов по одним полезным ископаемым хватит на 2,5 года, по другим на 4. Есть всего несколько видов ресурсов, которых человечеству хватило бы на больший срок. По оценкам экспертов, к 2025 году более 1 млрд. человек будут испытывать большие трудности с питьевой водой. Край совсем близко.

Если бы страны БРИКС начали жить по американским стандартам, то экологический след от их деятельности превысил бы поверхность пяти таких планет, как Земля. Потребляя почти 40% мировых ресурсов, США дают вклад в глобальный продукт около 20%. Иными словами, американец работает вдвое хуже, чем «средний гражданин мира». Статистика утверждает, что треть американцев страдает от ожирения. В то же время один житель США в год потребляет столько продовольствия, сколько 32 кенийца. Америка потребляет 20% мировых энергоносителей и 15% всего производимого в мире мяса.

В условиях неравномерности развития (математические модели сегодня позволяют разобраться, с чем она связана и откуда берется), характерной для разных регионов мира, в условиях капиталистической экономики создается основа для глобальных геополитических и геоэкономических конфликтов, для мировых войн. Чтобы поддерживать эту неравномерность в уровне потребления между «винерами» и «лузерами», первым нужна сверхмилитаризация. В течение многих лет военный бюджет СЩА превышал общие расходы всех других стран мира вместе взятых. Да и сейчас имеет место схожая ситуация (см. рис. 4).

Рис. 4. Военные бюджеты стран мира на 2014 год.

Сравнение военных бюджетов наглядно показывает доминирующее положение США в военно-технической сфере и то, что рассуждения о «многополярном мире» являются в лучшем случае благими пожеланиями политиков и дипломатов.

Отсюда понятно, что для многих стран защита национальных интересов в условиях однополярного мира и подавляющей военной мощи США является очень сложной задачей. Отсюда понятно растущее применение в мире террора – «оружия слабых».

Есть ли выход из этой, опасной для всего мира, ситуации «технологического кризиса»? Он есть и состоит в возрождении на новом уровне советского опыта - производства надёжных, добротных вещей, рассчитанных на длительное пользование. Немецкая пословица гласит: «Я не так богат, чтобы позволить себе покупать дешёвые вещи». Человечество не так богато, чтобы предаваться иллюзиям общества потребления и продолжать стратегию «одноразовых стаканчиков».

На смену линейной экономике должна прийти циклическая. Её принципы: «Не ремонтировать то, что не сломалось»; «Не выбрасывай то, что можно починить»; «Делай так, чтобы можно было чинить и модернизировать». В Европейском обществе развитие элементов такой экономики называют «новым технологическим курсом». Переход от «общества потребления» к такому курсу, к «цивилизации старьёвщика» представляется неизбежным.

И здесь возникает ещё одно острое противоречие современного мира. Почему одни страны и регионы должны экономить и жёстко ограничивать себя (что на начальном этапе требует больших усилий и средств), в то время как другие продолжают жировать, бездумно растрачивая общий ресурс? И поднимающиеся центры силы вновь и вновь будут ставить этот вопрос, в то время как США и сейчас всеми доступными им силами будут удерживать нынешнее положение вещей и однополярное мироустройство.

Существующие высокие технологии уже сейчас позволяют во многом кардинально уменьшить использование невосполнимых природных ресурсов, сократить экологический след человечества и привести в соответствие потребности нашей цивилизации с возможностями планеты. Именно это и является содержанием технологического перехода. Перед наукой, техникой, промышленностью, всем мировым сообществом стоит грандиозная задача – в течение ближайших 10-20 лет создать и внедрить набор ключевых технологий (производство энергии, получение продовольствия, рециклинг ресурсов, алгоритмы нахождения компромиссов в обществе и т.д.), которые, в отличие от существующих, позволяли бы существовать на нынешнем уровне потребления не десятилетия, а хотя бы века.

Следующий этап развития связан с ресурсным переходом. Теорию этого перехода развивает Л. Л. Каменик из Санкт-Петербургского технического университета. Перед неолитической революцией технологии охоты и собирательства достигли такого совершенства, что ресурсов перестало хватать на выросшее в численности человечество. Дело в том, что экологический след этих технологий также был очень велик – на территории нынешней Москвы (примерно 1000 км²) хватало места всего для 50 семейств охотников и собирателей. В ходе разразившегося кризиса, по оценкам историков, погибло от 2/3 до 9/10 всех людей, живших на Земле. Но оставшиеся нашли технологии, которые открыли двери в будущее – это выращивание зерновых культур и одомашнивание животных.

Сейчас мы столкнулись с аналогичной ситуацией – надо решать проблему ресурсов. Вероятно, придется отказаться или свести к минимуму добычу полезных ископаемых и переориентировать промышленность на возобновляемые ресурсы. Это вопрос не отдельных стран, а согласованное решение всего человечества. Но удастся ли добиться этого общего понимания без следующих мировых войн? Ответ на этот вопрос должен дать XXI-й век.

И человечество начало двигаться в этом направлении. По оценке нобелевского лауреата Ж. И. Алфёрова, мы никогда не будем иметь термоядерной энергетики, требующей огромных сложнейших установок и фантастических температур 100-500 млн. градусов. Он также считает, что и атомная энергетика доживает последние десятилетия – связанные с ней риски и накладные расходы оказались гораздо больше, чем ожидались. По мнению Ж. И. Алферова, будущее за солнечной энергией – 1% энергии, падающей на Сахару, достаточен для того, чтобы обеспечить энергетические потребности человечества. Энергия может передаваться по сверхпроводящим кабелям, а коэффициент полезного действия (КПД) солнечных батарей уже превысил 44%. Но чтобы реализовать подобный проект, многим странам придется договариваться. Как видим, технологические реалии будущего не слишком хорошо совместимы с нынешним жизнеустройством, государственными границами, междоусобными войнами.

В первый срок Барак Обама выдвинул масштабный научно-технический проект, получивший название «стратегической энергетической инициативы». В соответствии с ним к 2050 году 69% электроэнергии США должны производиться без сжигания углеводородов. Для этого десятки тысяч квадратных километров пустынь Аризоны и Невады должны быть покрыты солнечными батареями. Этот проект оценивается в $500 млрд. Именно под него, в первую очередь, «затачивалась» американская нанотехнологическая инициатива, принятая в 2000-м году.

Подводя итоги, можно сказать, что будущее определится тем, насколько успешно человечество сумеет в XXI веке миновать демографический, технологический и ресурсный переходы. В случае успеха мы окажемся в новом мире с промышленностью, намного более эффективной, чем нынешняя, с иным социальным устройством, с другим отношением к планете и к будущему. В этом случае о войнах говорить не придется.

Но есть и иная, весьма вероятная альтернатива, обрисованная американским политологом С. Хантингтоном в его концепции столкновения цивилизаций. Эта теория приводит к выводу, что XXI век пройдет в беспощадной борьбе цивилизаций за тающие ресурсы.

Оглянемся на историю XIХ века. Центральные события этой эпохи связаны с войной государств. Например, Наполеон характеризует войну с Россией в следующих словах: «Я не только не опасался этой войны, но чувствовал, что она со временем будет необходима и только хотел начать её в удобное для меня время. Я видел в этом единственное средство окончить долгую борьбу, в которой протекала вся моя жизнь. Всякий мог ясно видеть, что Россия была слишком сильной, чтобы войти в новую, преобразованную мной систему Европы, во главе которой была Франция. Здание моей империи слишком отдалилось от своего основания, Россия всей тяжестью давила на его вершину. Александр был моложе меня, исполнен сил и жизни, он пережил бы меня, и моя империя распалась бы на части. Мне надо было вытеснить Россию из Европы, чтобы она не нарушала единство моей системы и дать этому новому политическому образованию сильные границы, чтобы противостоять могуществу российской державы, когда масса моей империи со всеми моими союзниками будет достаточно сильна, чтобы предпринять подобное насильственное действие» [6].

Итак, мы имеем столкновение двух государств с одинаковым политическим строем, с одинаковой идеологией. При этом, как указывает А. С. Пушкин, российская элита понимала по-французски лучше, чем по-русски, и училась на французских образцах («Жомини да Жомини, а о водке ни полслова»). Главным «призом» в войне была территория и влияние на другие государства.

Заметим, что армии того времени обладали одними и теми же технологиями и подготовкой, что особо подчёркивает Карл фон Клаузевиц: «Армии в наши дни настолько стали схожи между собой и снаряжением и обучением, что между лучшими из них и худшими особо заметного различия в этом отношении не существует. Степень подготовки научных сил, правда, ещё, пожалуй, представляет существенные различия, но она главным образом приводит лишь к тому, что одни являются инициаторами и изобретателями тех или иных усовершенствований, а другие – их быстрыми подражателями. Даже полководцы подчиненного порядка – командиры корпусов и дивизий – всюду держатся одних и тех же взглядов и методов в отношении своей профессии…»

Впрочем, возвращаясь к войнам 200-летней давности, стоит обратить внимание ещё на одну важную новацию. Вместо традиционных войн монархов и их армий на историческую сцену вышла ещё одна сила, которую Клаузевиц характеризует так: «Исходя из обычных приёмов оценки, союзники учитывали развал вооруженных сил Франции. Между тем, в 1793 году на сцене появилась такая сила, о которой до той поры не имелось никакого представления. Война сразу стала снова делом народа, и притом народа в 30 миллионов человек, каждый из которых считал себя гражданином своего отечества… Благодаря участию в войне всего народа на чашах весов оказались не одно правительство и его армия, а весь народ со всем присущим ему весом».

Однако прошедшие 200 лет, две разрушительные мировые войны, стремительное технологическое развитие привели, с одной стороны, к развитию тенденций, замеченных Клаузевицем, с другой стороны кардинально преобразили «великую шахматную доску», на которой будет твориться история XXI века. Главное в произошедшем – «игроками», главными действующими силами, стали не государства, а цивилизации, и у самой «шахматной доски» появилось ещё несколько измерений.

Видимо, стоит уточнить значение, в котором мы будем использовать это понятие в данном тексте. Оно происходит от латинского – civilia – государственный, гражданский. И выше мы использовали его, характеризуя всё человечество, находящееся на стадии развития, пришедшей на смену эпохе первобытного варварства. Такая трактовка восходит к американскому антропологу Л. Г. Моргану (1818-1881).

Позже, в ХХ веке цивилизации начали трактовать как замкнутые общественные организмы, развитие и взаимодействие которых и определяет ткань истории. Такой подход развивали Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, Л. Н. Гумилёв, Ф. Бродель, С. Хантингтон. По мнению последнего, «центральным и наиболее опасным аспектом зарождающейся глобальной политики станет конфликт между группами различных цивилизаций». Он считает, что мир после 1990-х оказался разбитым на Западную, Латиноамериканскую, Африканскую, Исламскую, Синскую, Индуистскую, Православную (к которой он относит и мир России), Буддистскую и Японскую цивилизации (см. рис.5).

Рис. 5. Разбиение на мир разных цивилизаций после 1990-х годов в соответствии с концепцией С. Хантингтона (Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. – 603с. – (Philosophy)).

В соответствии с этой концепцией наиболее опасны войны, происходящие на границах цивилизационных разломов. По его теории, действия, предпринятые США, по «перетягиванию» Украины из мира России в западноевропейскую цивилизацию, являются наиболее дестабилизирующими, которые при определенных условиях могут привести к перерастанию в мировую войну.

Каждая из них, по мысли американского политолога, несёт свои смыслы, ценности, свой культурный код, компромисс между ними невозможен и «Глобальная политика начала выстраиваться вдоль новых линий – культурных» [7]. И в этом смысле наша глобальная Цивилизация представляется совокупностью взаимодействующих и соперничающих цивилизаций.

В контексте войн будущего важно и то, какую роль в мировом разделении труда играют цивилизации и какие технологии лежат в их основе. И здесь точным и глубоким представляется деление цивилизаций на те, которые относятся к Первой, Второй и Третьей волне, введенное американским политологом Олвином Тоффлером:

« Мы мчимся к полностью иной структуре власти, которая создаст мир, разделенный не на две, а на три четко определенные, контрастирующие и конкурентные цивилизации. Первую из них символизирует мотыга, вторую – сборочная линия, третью – компьютер.

Термин «цивилизация» звучит несколько претенциозно, особенно для американского уха, но нет другого термина достаточно всеобъемлющего, чтобы он охватывал такие разные вопросы, как технологии, семейная жизнь, религия, культура, политика, экономика, иерархическая структура, руководство, система ценностей, половая мораль и эпистемология.

В разделенном натрое мире сектор Первой волны поставляет сельскохозяйственные и минеральные ресурсы, сектор Второй волны дает дешевый труд и массовое производство, а быстро расширяющийся сектор Третьей волны восходит к доминированию, основанному на новых способах, которыми создается и используется знание.

Страны Третьей волны продают всему миру информацию и новшества, менеджмент, культуру, передовые технологии, программное обеспечение, образование, профессиональное обучение, здравоохранение, финансирование и другие услуги. Одной из этих услуг может оказаться военная защита, основанная на владении превосходящими вооруженными силами Третьей волны» [8].

Естественно, каждая цивилизация будет отстаивать свои интересы доступными ей средствами, вести свою войну. Например, можно напомнить Нефтяной шок 1973 года, в ходе которого оружием цивилизаций Первой волны стали цены на нефть. Сейчас разные цивилизации пробуют силу, нащупывают новую конфигурацию международных отношений в ходе локальных конфликтов. Схожие процессы шли перед Первой и Второй мировыми войнами.

И в этой связи интересны наиболее опасные сценарии, которые видел С. Ханттингтон: «Глобальная война, в которую будут втянуты стержневые страны основных цивилизаций мира, хотя и крайне маловероятна, но не исключена. Подобная война, как мы предположили, может произойти в результате эскалации, идущей по линии разлома войны между группами, принадлежащими к различным цивилизациям, и наиболее вероятно, что с одной стороны в ней будут участвовать мусульмане, а с другой – не мусульмане…

Более опасная причина глобальной межцивилизационной войны – изменение расстановки сил между цивилизациями и их стержневыми странами. Если этот процесс будет продолжаться, то возвышение Китая и растущая самоуверенность «самого крупного игрока в человеческой истории» окажет огромное влияние на международную стабильность в начале двадцать первого века…

Короче говоря, чтобы избежать в будущем крупных межцивилизационных войн, стержневые страны должны воздерживаться от вмешательства в конфликты, происходящие в других цивилизациях. Несомненно, с этой истиной некоторым государствам, в особенности США, будет трудно смириться».

Последнее десятилетие показало, что США с этим смириться не удалось. Проект переформатирования Большого Ближнего Востока с очевидностью означает столкновение Запада с миром ислама. Очевидно, Украина является важной частью мира России. И попытки оторвать её от России под лозунгом «Украина-це Европа», организованные США, создают ещё один очаг межцивилизационного противостояния, повышая вероятность ещё одной войны между цивилизациями.

По-видимому, одним из ключевых слов науки XXI века станет термин «самоорганизация» – спонтанное возникновение упорядоченности в открытых, далёких от равновесия системах. Одно из проявлений самоорганизации – «языковые войны» – увеличение доли людей, говорящих на самых популярных языках (китайском, испанском, английском и др.) и уменьшение числа людей, говорящих на редких языках вплоть до полного исчезновения последних. Эксперты ЮНЕСКО утверждают, что до начала российских реформ русский язык называли родным 350 млн. человек, в настоящее время – 280 млн.

Другое проявление самоорганизации – объективного процесса, противостоять которому очень и очень трудно – формирование всё более крупных социальных организмов, являющихся субъектами истории. Племена, княжества, монархии, империи, цивилизации… Проект глобализации, в результате которого должен остаться один социальный организм во главе с «мировым правительством», с «четкой специализацией регионов» тоже можно рассматривать как патологический вариант самоорганизации, который может привести к катастрофе и откату человечества на много веков назад.

И, тем не менее, весьма возможно, что мир XXI века окажется совсем не таким, как его рисовал С. Хантингтон. Уинстон Черчилль с изрядной долей цинизма заявлял, что крупные государства ведут себя на международной арене как бандиты, а мелкие как проститутки. Однако возможно, что действующими лицами на исторической сцене в наступившем веке станут не цивилизации, а более крупные стратегические субъекты (см. рис.6). Их характерные параметры – объем валового внутреннего продукта, составляющий более $ 20 трлн. в год и внутренний рынок, превышающей 400 млн. человек (см. рис.6). К таким выводам пришли исследователи из Академии геополитических проблем.

Рис.6. Сверхцивилизации, которые по оценке экспертов Академии геополитических проблем, могут стать главными стратегическими субъектами XXI века.

Этот подход приводит к необходимости самоорганизации мира России, выработки идеологии и проекта будущего, а также выбора союзников нашей цивилизации.

Пока мы видим три кандидата на роль таких геополитических субъектов. Это США с их фактическими провинциями – Мексикой и Канадой. Это Европейское сообщество, в случае, если ему удается преодолеть его нынешнюю бессубъектность. Это огромный и продолжающий стремительно расти Китай.

Может ли нынешняя Россия войти в число главных игроков, сидящих за великой шахматной доской в первой половине XXI века? Допустим, что нынешнее трудности и проблемы в отношениях государств на постсоветском пространстве преодолены и евразийский проект удалось успешно реализовать. Однако и в этом случае и внутренний рынок, и объем экономики этого геополитического субъекта будет недостаточен.

Напомним, что президент РФ В. В. Путин назвал распад СССР самой большой геополитической катастрофой ХХ века. И действительно, до разрушительных реформ Горбачева-Ельцина ВВП СССР составлял более 60% американского и впятеро превышал китайский. Наша страна имела вторую экономику и лучшую армию мира. Нынешнее положение вещей представляется иным (см. рис.7, 8).

Рис.7. Валовой внутренний продукт (ВВП) ряда цивилизаций на 2014 год.

Сравнение показателей ЕС, США и Исламского мира приводит к выводу о неизбежном обострении межцивилизационной борьбы. В этом контексте и раздел Югославии, и украинский кризис выступают как инструменты влияния на Европейское сообщество. Растущая экономическая мощь исламского мира будет провоцировать попытки вновь и вновь сталкивать шиитов и сунитов.

Рис.8. Численность населения различных цивилизаций на 2014 год.

Обращает на себя внимание то, что численность населения стран исламского мира превысила численность населения Китая. Для России политика народосбережения, по крайней мере, на протяжении времени жизни двух поколений, будет геополитическим императивом.

Поэтому для того, чтобы быть стратегическим субъектом, а не объектом XXI века, России нужны стратегические союзники. Таковыми может стать Индия, цивилизационный код который во многом близок к смыслам и ценностям мира России. Если в индустриальную эпоху союзники не должны были быть расположены слишком далеко друг от друга в географическом пространстве, то в нынешней реальности все может быть иначе. Поэтому одним из союзников России может быть сообщество государств Латинской Америки, готовых проводить сильную и активную внешнюю политику.

Однако необходимым условием таких долговременных стратегических союзов является самоидентификации России, предъявление миру своих целей, ценностей, проекта будущего и их поддержка российским народом и элитой. К сожалению, всего этого пока нет. Но, как известно, самые блестящие тактические успехи не могут восполнить отсутствие стратегического курса или неверные ориентиры. Российская история XIX века, в ходе которой империя боролась с революциями в Европе, это наглядно показывает.

В случае правильного решения некоторой задачи, как правило, существует несколько путей, приводящих к тому же результату. То же относится к сделанному выводу о точке бифуркации, в которой находится современный мир, о предстоящем сломе социально-технологических оснований цивилизации, о переходе в новую эпоху. Поэтому стоит обратить внимание и на другие аргументы.

Индустриальная эпоха потребовала всеобщей занятости и вовлечения в производственную деятельность практически всего трудоспособного населения, включая женщин. Сейчас мы имеем дело с другой реальностью. Характерная структура занятости в постиндустриальном обществе представляется следующей. Из 100 человек 2 работает в сельском хозяйстве и снабжают продуктами питания себя и всех остальных, 10 – в промышленности, 13 – в управлении. Чем должны заниматься остальные 75?

Это принципиальный вопрос, в полный рост вставший в нашу эпоху. В концепции «многоэтажного» мира, или «золотого миллиарда» предполагается, что эти люди не очень нужны, и к ним следует относиться как к «накладным расходам» – «лузерам», которых «винеры» готовы терпеть и позволять им обеспечивать себе минимальный допустимый уровень жизни. Можно, например, полагать, что человечество уже стала единым и одни страны и регионы должны выполнять функцию «мозга» планетарного социального организма, другие – рук, третьи – взять на себя роль менее престижных органов. В радикальной постановке, которой придерживается часть американской элиты, наша планета рассчитана на миллиард человек, и всех остальных следует «стряхнуть», например, в результате череды глобальных и региональных конфликтов, или иным способом.

Этому взгляду противостоят идеологии, опирающиеся на традиционные ценности, утверждающие принципиальное равенство в главном – в праве на жизнь. Это христианство, утверждающие, что «для Бога нет еллина и иудея», ислам, ставящий во главу угла справедливость, коммунистическая идея, декларирующая «свободу, равенство, братство». Президент РФ, заявляет о приверженности нашей страны традиционным ценностям и большой опасности внушать каким либо странам или народам представления о своем превосходстве или, тем более, исключительности, по сравнению с остальными.

При таком подходе 75% населения – это люди, имеющие возможности для творчества, развития. Это огромный, крайне важный для человечества потенциал. И тогда возникают другие вопросы, связанные с мироустройством, с тем как, накормить 7 миллиардов человек, и обеспечить в этом случае приведение потребностей и технологий обитателей планеты в соответствие с её возможностями. Вопросы XXI века.

Естественно, все это немедленно находит отражение в идеологиях, которые формулируют цели развития и дают долгосрочный прогноз. Либерализм ставил во главу угла интересы собственников, ориентированных на создание капитала, основных фондов, средств производства, на индустриальное развитие. Коммунистическая идеология защищала интересы рабочих, пролетариев, подчеркивая, что именно трудом этих людей создается все главное в экономике.

Но нынешняя реальность иная. И основные фонды, овеществленный труд становятся и по роли в экономике, и по стоимости вровень со знаниями и умениями, интеллектуальным капиталом. И в производстве непосредственно заняты очень и очень немногие. В некоторых странах большая удача – занять позицию на хорошем рабочем месте. В современной экономике принципиальным становится уровень потребления и распределения в обществе невосполнимых ресурсов. На первый план выходит понятие справедливости. Мы совсем не так, как виделось классикам марксизма, но двигаемся в разных странах с разной скоростью к воплощению коммунистического принципа «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

Альтернативой социальному государству является общество с высокой степенью социального расслоения, которое в условиях серьезных ресурсных ограничений требует жестких силовых инструментов и тем самым теряет в устойчивости и в способности выявлять и продвигать наиболее талантливых людей независимо от их социального происхождения. Ряд важных граней, переживаемой человечеством бифуркации, был выявлен и проанализирован санкт-петербургским сообществом, объединившимся вокруг проекта «Знаниевый реактор» под руководством Сергея Переслегина.

В основу картины происходящего этого сообщества положено понятие социосистемы, понимаемой как «специфическая экосистема, способной к переработке информации в другие формы ресурсов в частности в пищу, которая с самого момента своего появления воспроизводит четыре базовых процесса, а именно: образование, познание, управление, производство»[9].

Для социосистем характерны фазы развития, которые отличаются буквально всем: типами деятельности, господствующими социальными институтами, характерными используемыми энергиями, характерными скоростями, демографической динамикой, местом Человека в трофической пирамиде, соотношением между социосистемой и окружающими экосистемами.

Среди них выделяются архаическая фаза (человек находится на вершине трофической пирамиды, на позиции абсолютного хищника и занимается охотой и собирательством), традиционная фаза (в неё человечество вошло после неолитической революции), индустриальная фаза (в который человечество преобразует глобальную экосистему и подчиняет ее своим потребностям). Однако: «Мыслима и следующая – когнитивная фаза развития, отличающаяся широким распространением человеко-машинных организованностей и созданием/уничтожением разнообразных эко и социосистем с заранее заданными свойствами, транспортной и энергетической независимостью территорий, хаотической демографической динамикой. Характерные энергии соответствуют термоядерному синтезу, скорости определяются масштабами солнечной системы и близлежащих звезд».

Переходы от фазы к фазе связаны фазовыми кризисами, в ходе которых приходят в упадок все базовые социосистемные процессы. Такие переходы требуют преодоления так называемых фазовых барьеров. Фазовый барьер сначала проявляется просто как торможение развития. Затем, по мере погружения в него – как нарастание, вроде бы случайное, неблагоприятных ситуаций и катастроф. Потом начинают сбоить столетиями работавшие экономические, политические, социальные механизмы. Затем понижается социальная устойчивость. И на этом фоне продолжают развертываться тренды, несовместимые с текущей фазой развития.

Важно выделить признаки и угрозы, связанные с прохождением фазового барьера. Их понимание позволяет ясно увидеть, как и какие проблемы следует решить, чтобы локально (для данного государства или цивилизации и в определенный период) стабилизировать или смягчить ситуацию и не допустить катастрофы.

Среди них, по аналогии с экосистемами имеет место

- нарастание общественных противоречий;

- суверенизация системы (отдельные системы перестают вести себя как части целого, эффективность общественной структуры падает);

- всплытие реликтов (появление ранее эволюционно вытесненных признаков и отношений );

- упрощение с падением разнообразия, своеобразная стандартизация;

- маргинализация системы (низшие, маргинальные части социосистемы и стратегии вытесняют высшие).

Всё это не является принципиально новым. Лев Николаевич Гумилёв, рассматривая рождение, развитие и закат этносов, Арнольд Тойнби, обсуждая траектории различных цивилизаций, обращали внимание на те же кризисные явления, характерные для фазы надлома и последующей деградации рассматриваемых систем. Более того, известны исторические примеры, в которых умелое государственное управление позволяло стабилизировать ситуацию и отсрочить катастрофу на несколько веков. В качестве такого примера ряд историков приводят Византию, которая просуществовала на 4 века дольше, чем если бы был реализован «типовой сценарий».

Отличие нынешней ситуации в масштабе. Раньше цивилизации и этносы давали свои Ответы на Вызовы в разное время в разных регионах, что повышало устойчивость планетарной социосистемы в целом. Сейчас перед фазовым барьером стоит все человечество и цена возможных ошибок намного выше.

Фазовая катастрофа на переходе Античность-Средневековье ввергла человечество в целую череду «темных веков», отбросила его, с точки зрения социального, культурного, технологического развития, на много столетий назад. Важно, чтобы этого не произошло с нами и нашими потомками, чтобы фазовый барьер был преодолен с наименьшими издержками, без гигантских мировых войн или планетарного одичания. (И такие примеры тоже есть – это барьер Средневековье – Новое время или традиционное общество – индустриальный социум).

В экономической области переживаемый нами постиндустриальный кризис проявляется как :

- постоянное снижение производительности труда;

- кризис «старых отраслей» экономики, соответствующих прежним технологическим укладам, и регионов, которые с ними связаны;

- неустойчивость «новых» секторов экономики;

- разорение среднего класса и снижение его влияния на общественные процессы ;

- кризис и обесценивание мировой валюты (доллара США);

- кризис валютных механизмов, отсутствие надежных инструментов для сохранения денег и объектов для инвестирования с низким риском;

- кризис глобализации;

- кризис биосферы;

- кризис «инновационного сопротивления».

Особенно ярко и наглядно переживаемый кризис проявляется в сфере управления. Здесь cреди ведущих тенденций:

- резкое увеличение количества субъектов, участвующих в принятии решений, как внутри государства, так и на международной арене ;

- рост совокупных общественных затрат на функционирование механизма управления;

- повышение информационного сопротивления управленческих систем;

- рост всех типов сопротивления принятым управленческим решениям;

- снижение характерных длительностей социальных, экономических и политических процессов, подлежащих управлению;

- повышение характерного времени принятия решений во всех социосистемных институтах;

- переполнение паразитной информацией всех каналов управления;

- возникновение сверхбольших административных систем, имеющих замкнутые траектории движения управленческого сигнала, неустойчивых, имеющих непредсказуемую динамику, высокую степень закрытости и не способных решать все задачи, ради которых они создавались;

- кризис международных политических и экономических организаций;

- кризис выборной демократии как формы правления, соответствующей индустриальной фазе развития;

- рост противоречий между государствами и негосударственными структурами, и, в частности, транснациональными корпорациями (ТНК);

- рост терроризма и невозможность справиться с ним в рамках существующих управленческих государственных структур;

- рост влияния в рамках отдельных государств и мира в целом теневых структур управления.

Опыт прежних эпох показывает, что на границе фазового кризиса происходят очень важные перемены в системах образования. Они продолжают готовить, следуя традиции, «людей прошлого», не способных справиться с вызовами новой реальности. Все чаще в обществе добиваются больших успехов люди, не имеющие адекватного образования. Нечто подобное происходит и сейчас.

Среди признаков кризиса индустриальной фазы в сфере образования можно обратить внимание на следующие:

- «девальвация образования» – аттестат зрелости потерял всякое значение, (бакалавриат соответствует в лучшем случае уровню техникума или средней школы 1960-х годов и гимназии 1900-х годов);

- снижение ценности и социальной значимости образования;

- снижение социального и экономического статуса учителей, преподавателей, профессоров;

- увеличение времени получения обязательного образования;

- резкое снижение возраста первичный потери познавательной активности (с15-16 до 10-11 лет);

- отсутствие у граждан сколько-нибудь цельной и связной картины мира;.

- распространение функциональной неграмотности.

Кризис очень остро проявляется в сфере науки. Среди его наглядных признаков можно выделить следующие:

- снижение статуса научной деятельности, прежде всего в области естественных наук;

- падение связности науки, что проявляется во все более узкой специализации (до 72 тысяч научных дисциплин на 2004 год) и фактическом игнорировании междисциплинарных подходов;

- отсутствие механизмов эффективного междисциплинарного взаимодействия;

- резкое замедление выработки и создания новых смыслов (по некоторым оценкам, до уровня «темных веков»);

- отсутствие рефлексии оснований науки и научного метода исследования;

- «ритуализация» процесса исследования и опубликования полученных результатов;

- тенденция объединения научного сообщества в целом и представителей отдельных дисциплин в касты, свободные от всякого общественного контроля;

- отсутствие эффективного управления исследованиями;

- господство грантовой системы финансирования, придающей науке сервисный статус;

- возрастание нетерпимости и рост расслоения в научной среде;

- использование авторитета науки в целях рекламы и пропаганды;

- потеря связности научного, вненаучного и трансцендентного познания, возврат архаических форм трансценденции.

В дополнение к этому теряется связность и эффективность взаимодействия между экономикой, управленческой, образовательной и научной сферами. И этот дисбаланс стремительно нарастает.

В подтверждение каждой из этих тенденций наши читатели могут найти многочисленные свидетельства и факты. Однако важно то, что все они являются общемировыми тенденциями, со своими особенностями и разной интенсивностью проявляющимися в разных странах мира. Они не случайны, а закономерны для всего периода, предшествующего фазовому переходу. Кроме того, они являются долговременными, действующими в течение многих десятилетий «мегатрендами» (следуя выражению Дж. Нейсбита) [10]. Именно они непосредственно влияют на политику, задают поле возможностей, на котором делается выбор стратегий. Последние и определяют решение поставленных задач с помощью войн того или иного формата.

В чем проблемы России?

Гибель народа начинается тогда,
когда он теряет способность
смотреть в лицо действительности;
когда он факты действительной жизни
начинает подменять фантазией;
начинает мечтать и засыпать…
Забвение действительности – сон нации – это смерть.
/А. А. Свечин, 1907

Причины гибели больших империй –
неадекватность восприятия правящих элит.
/А. Тойнби

Поговорив в течение нескольких лет
о вечном мире и разоружении,
помечтав о братстве народов и едином человечестве,
Россия стоит в настоящее время накануне
новой жестокой войны.
/Е. И. Мартынов, 1904

В 1985 году граждане Советского Союза – великой мировой державы, лидера мировой системы социализма, имевший вторую экономику мира и самую сильную армию – и помыслить не могли, что через 30 лет угроза войны для нас станет реальностью. Спросим себя, почему же продолжением политики США и их союзников по отношению к России уже могут быть военные конфликты разной интенсивности?

Попробуем ответить на этот вопрос, выделяя ключевые факторы, необходимые для дальнейшего анализа.

Смена курса и раскол элиты.

Исторический анализ показывает, что важнейшим фактором для революционной смены власти и обычно следующих за этим войн является раскол элит. Различные группы элиты, преследуя свои узко понимаемые корпоративные интересы и не представляя масштабы предстоящих перемен, оказываются готовы поставить на кон судьбу государства. И народное недовольство «низы не хотят», и экономические неурядицы, и паралич государственного аппарата «верхи не могут», как правило, оказываются следствием этой «элитной неустойчивости». Ситуация ухудшается, если эти группы ориентируются на поддержку и отстаивание интересов других государств в собственной стране. (Вспомним перехват власти на Украине в 2014 году, в ходе которого американские советники руководили и властью, и оппозицией). Хрестоматийными примерами здесь могут служить Великая французская революция (1793), вступление Российской империи в Первую мировую войну (1914), предопределившая ее распад Февральская революция (1917), катастрофа Советского Союза (1991).

Внешне это выглядит как странные немотивированные решения, очевидные ошибки, нежелание прислушиваться к мнению профессионалов. Но в их основе «шизофрения элиты», разные группы которой стремятся «перетянуть канат» в свою сторону. Стратегические решения принимаются, как правило, узким кругом руководителей, поэтому роль первых лиц государства, когда решаются вопросы войны и мира, может быть очень велика. Государственная машина при этом может выступать и как инструмент защиты общества и государства, и как усилитель трагических ошибок.

Показательно начало Первой мировой войны, которая вызревала в Европе в течение десятилетий, и которую породили глубокие политические и экономические интересы ведущих держав того времени. «Какая-нибудь проклятая глупость на Балканах станет причиной новой войны», – предсказывал «железный канцлер» Отто фон Бисмарк, который внёс исключительный вклад в становление германской государственности. Этот выдающийся политик заклинал немецкую элиту никогда не воевать с Россией, однако он был отправлен в отставку воинственным императором Вильгельмом II.

Мир стоял на пороге мировой войны в 1909 году, когда Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину, и Николай II согласился объявить мобилизацию в трех пограничных с Австрией округах. Тогда премьер-министру П. А. Столыпину удалось удержать царя от этого решения. «Сегодня мне удалось спасти Россию от гибели», – говорил он об этой беседе жандармскому генералу А. В. Герасимову. Однако 1 сентября 1911 года Столыпин был застрелен в Киеве.

В 1914 году роковые решения были приняты под влиянием «ястребов» – великого князя Николая Николаевича, мечтавшего о лаврах полководца, взятии Берлина и Вены, министра иностранных дел С. Д. Сазонова, ориентировавшегося на интересы Англии, и начальника Генерального штаба Н. И. Янушкевича. По свидетельствам современников, последний разбил телефон, чтобы царь не мог отменить начало войны…

В течение, по крайней мере, первых десяти лет новой России основная часть отечественной элиты активно встраивалась в западный мир, уничтожая ряд отраслей отечественной экономики, демонтируя армию, образование, науку, превращая страну в поставщика углеводородов для развитых стран. Капиталы, жены и дети перевозились в Великобританию и США. В качестве российской доктрины реализовывалось утверждение: «Россия войдет на Запад как государство». Этот императив внутренне противоречив – Западу не нужно вхождение в него России, что им и было неоднократно продемонстрировано. Одна часть элиты проводила прозападный курс, в конечном итоге ведущий к ликвидации нашей страны. Другая работала на отстраивание государства, на то, чтобы поднять страну с колен. Ситуация изменилась, давление на Россию усилилось, ряд ведущих геополитических игроков последние семь лет вели нашу страну к роли изгоя, ослабляя ее влияние на происходящее в мире. Однако сменить ориентацию элитным группам достаточно трудно. Поэтому мы пока имеем раскол правящей элиты, что в военной ситуации крайне опасно.

Наглядный пример – отношение к глобализации. В исходном понимании этого слова под глобализацией понимается свободный поток товаров, капиталов, людей, идей, технологий и информации, свобода конкуренции и отсутствие барьеров, мешающих торговле. Поэтому участие в процессе глобализации на общих основаниях, установленных Всемирной торговой организацией (ВТО), гибельно для России. И это прекрасно понимается на Западе. Известна крылатая фраза бывшего британского премьера Маргарет Тэтчер о том, что на территории России в условиях глобализации экономически оправдано проживание 15 (пятнадцати!) миллионов человек, очевидно, необходимых для обслуживания нефтегазовой трубы.

Причины такого положения дел – экстремальные географические условия Российской Федерации. Более 2/3 территории нашей страны находится в зоне вечной мерзлоты. Отсюда следует очень высокая энергоемкость производства, дорогая рабочая сила (которую надо хорошо кормить, тепло одевать и постоянно обогревать значительную часть года), а это означает неконкурентоспособность большинства товаров, выпускаемых в нашей стране, по сравнению с их аналогами, произведенными в более благоприятных условиях [11]. Поэтому естественный выбор экономической политики страны – протекционизм, позволяющий скомпенсировать «климатическое неравенство». Это было осознано, просчитано и активно проводилась в жизнь ещё во времена Екатерины Великой. И эффективно использовалось в советской экономике.

Отсюда следует, что в долговременной перспективе на мировых рынках (если они нам нужны) Россия должна выступать с высокотехнологичной продукцией, с тем, что не умеют делать другие. Это не является ни для кого откровением, а соответствующие данные приводятся в школьных учебниках физической географии. Однако Россия в течение многих лет вела переговоры о вступлении в ВТО и, наконец, стала членом этой организации, приняв множество губительных для отечественной экономики ограничений. Разумеется, «санкции», наложенные на Россию в 2014 году, сделали очевидными все иллюзии о «свободе торговли», которую ВТО, как бы должна была бы обеспечивать. Тем не менее, сам факт достаточно показателен. Переориентация прозападный части российской элиты на интересы собственного государства (без которого она и на Западе теряет смысл) – трудный, болезненный, если вообще возможный, процесс.

Еще до начала российских реформ получили известность слова, приписываемые западному политику З. Бжезинскому: «В XXI веке Америка будет развиваться против России, за счет России и на обломках России». Нужны очень большие усилия, чтобы не осознавать сказанное им и не видеть в нынешней реальности реализации этого императива. То, что сейчас именно элита является главным «окном уязвимости», «болевой точкой» российского общества, прекрасно понимается западными политиками. Тот же З. Бжезинский заявлял, что он не видит ни одной ситуации, в которой Россия могла бы воспользоваться своим ядерным оружием, поскольку $500 млрд., принадлежащих российской элите, находятся в западных банках.

Поэтому одним из наиболее опасных форматов разрушения России являются «элитные войны». Реально страной руководит около 80 человек. Достаточно иметь возможность манипулировать этими людьми, создавать у них неадекватную картину реальности или внушить им неоправданные надежды, чтобы достичь своих целей без разрушительных кровопролитных войн. «Достать» этих людей в одних случаях можно через их собственность и банковские вклады в зарубежных государствах, в других – через родных и близких людей, создавая угрозы их жизни и благополучию, в-третьих, через компроментирующую информацию.

Опыт ряда войн последних десятилетий (Ирак, Ливия и др.) показывает, что «элитные войны» в одних случаях предваряют «горячую» стадию конфликта, в других вообще позволяет обойтись без использования вооруженных сил. В своё время И. В. Сталин, как утверждают эксперты, имел сильную политическую разведку, систематически и достаточно детально изучавшую западные элиты. Это позволяло зачастую предвидеть шаги партнёров или оппонентов и действовать точно и эффективно. Подобная структура была разрушена Н. С. Хрущевым, не видевшим в ней пользы и полагавшимся на применение или угрозу использования силовых факторов в международной политике.

С тех времен научно-техническое обеспечение «элитных войн» ушло далеко вперед. Здесь и достижения прикладной психологии, позволяющие очень точно реконструировать личности лидеров, выявлять их сильные и слабые стороны и наиболее вероятные способы их действий. В частности, в разработке тактики ведения переговоров между Р. Рейганом и М. С. Горбачевым в Рейкъявике по сокращению стратегических вооружений, на которых были «сданы позиции» СССР по ряду ключевых направлений, важную роль сыграл выдающийся специалист по рефлексивному управлению В. Л. Лефевр [12].

Глобальные компьютерные сети, информационные технологии и «перехват» конфиденциальной информации руководителей десятков государств, военных, предпринимателей, других лиц, причастных к принятию стратегических решений, реализованный спецслужбами США, многократно расширили возможности ведения «элитных войн».

С 2007 года Российская Федерация взяла курс на осознание и отстаивание национальных интересов. Этот поворот требует новых людей во власти либо переориентации части элиты на решение новых задач. Но с 1990-х годов основная часть российской власти и олигархов была ориентирована на иное, на встраивание в западный мир и обслуживание интересов западных центров силы в России. Поэтому определённый раскол российской элиты был неизбежен.

Естественно, поворот во внешней политике вызвал сопротивление Запада и, в конечном итоге, привел к организации США «украинского кризиса». Это еще более обострило внутриэлитные противоречия.

На эту проблему можно посмотреть еще с одной стороны. Самое совершенное оружие и ядерный потенциал бесполезны, если руководители в принципе не способны отдать приказы об их применении. За 20 с лишним лет западные политики свыклись с параличом власти в России и подчиненным положением нашей страны. Поэтому никакие заявления российских руководителей, идущие вразрез с западным мировидением, ими всерьез не воспринимались. Ситуацию начало менять вхождение Крыма в состав России. Заметим, что российское руководство, комментируя свои действия, обращало внимание на возможность использования в этом случае и ядерного оружия.

Однако западные политики, вероятно, пока не воспринимают всерьёз нового курса России и стремятся «наказать» нашу страну санкциями, как провинившегося ученика западной школы. Поэтому весьма вероятна следующая «проба сил» и проверка серьезности намерений российской элиты и попытки организовать очередную «элитную войну» в России.

Возможности атаки на общественное сознание.

«Крупная роль, принадлежащая общественному мнению, роль все более и более возрастающая, заставляет политику даже при самом настойчивом преследовании своих национальных интересов по возможности избегать всего того, что может восстановить против неё другие народы. Беспощадно эгоистическая в своих побуждениях, она должна облекать свои действия в законную внешнюю форму», – писал в конце XIX века офицер Генерального штаба Е. И. Мартынов. С тех пор возможности влиять на общественное сознание, возросли многократно.

Американский политолог С. Хантингтон рассматривал мир России как самую слабую цивилизацию и предрекал её уход из истории в течение 10-15 лет. Для этого есть определенные основания. В стране сменился социальный строй. Вместо новой исторической общности людей – советского народа – на постсоветском пространстве возникло множество государств, трактующих и отстаивающих под руководством местной буржуазии свои «национальные интересы». Огромное пространство Евразии стало ареной соперничества различных государственных и цивилизационных проектов.

В основе идеологии лежит долгосрочный прогноз, формулировка целей, которые общество и государство стремятся достичь в исторической перспективе. Однако Россия пока не имеет своего большого проекта, идеология запрещена конституцией, и всё это является существенным фактором риска. В самом деле, в последние десятилетия, да во многом и в настоящее время, у нас нет разумной, дальновидной, научно обоснованной политики в большинстве сфер жизнедеятельности. Политики нет, потому что отсутствует стратегия, фиксирующая цели управления страной, критерии его успешности и средства, с помощью которых будут решаться поставленные задачи. Стратегии нет, потому что не сформулированы национальные интересы. Последние отсутствуют, так как нет понятого и принятого обществом и элитами образа желаемого будущего.

Этот образ вырабатывает всё общество, политические партии, общественные организации с одной стороны, и исследователи, которые очерчивают коридор возможностей, пространство целей, которые могут быть достигнуты в обозримой перспективе, риски, которые связаны с различными вариантами развития, и цену, которую обществу придётся заплатить за решение поставленных задач. Пока этого нет. Но для корабля, порт назначения которого неизвестен, нет попутного ветра…

Социологические опросы показывают, что в отсутствие ясных представлений о будущем (которые всегда были очень важны для мира России) граждане оглядываются на прошлое или смотрят на настоящее. Более 60% опрошенных считают, что со временем должны возрождаться советские смыслы и ценности и 10-15% ориентируются на либеральный выбор и готовы быть «американцами второго сорта». Именно этот раскол лишает общества единства, а также открывает огромный простор для манипуляции массовым сознанием. Переход от сильного антикоммунизма и антисоветизма 1990-х годов к их мягкому варианту 2010-х приводит к когнитивному диссонансу и не способствует консолидации общества.

Социология, социальная психология, высокие технологии, средства массовой информации, интернет многократно расширили возможности управления обществом. «Оранжевые революции», в ходе которых огромные массы людей «ведутся» на ложные смыслы и символы, и совершают действия, противоречащие их объективным интересам и потребностям, стали эффективным инструментом войн нового формата [13]. Концепция «мягкой силы», выдвинутая Джозефом Каель и развитая Джином Шарпом, направленная на дестабилизацию или смену неугодных режимов, приобрела большую популярность. Императивы «Хвост виляет собакой», «Сначала победа, потом война» определяют форматы действий подразделений информационной войны.

Огромную эффективность такого образа действий показал украинский кризис. Не смотря на интернет и действия альтернативных средств массовой информации (СМИ) на Украине удалось создать «альтернативную реальность». Эта картина реальности – системная, масштабная и самосогласованная – разительным образом отличается от того, что рассказывают жители Луганска и Донецка, от информационного потока, представленного в российских СМИ. Несмотря на очевидные нестыковки, абсурдность некоторых утверждений (например, о том, что разрушения городов вызваны тем, что ополченцы обстреливают свои дома и близких сами) созданная украинскими СМИ картина во многом определяет восприятие этой гражданской войны десятками миллионов украинцев.

Известен феномен «пятой колонны», – возникновение части общества, желающей поражения своему Отечеству, его армии или правящему режиму. О распространении подобных настроений в русском обществе писал ещё А. С. Пушкин и активно боролся с ними. Значительная часть российской интеллигенции и буржуазии желала поражения русской армии в Русско-японской войне 1905 года.

«Такое отношение образованных классов к армии… оказывает очень вредное влияние на офицерскую корпорацию… общественность в наше время представляет огромную силу. Она подрывает в офицерах желание серьёзно заниматься своей специальностью, ослабляет в них боевой дух, готовность жертвовать собой ради общих интересов», – писал офицер Генерального штаба Е.И. Мартынов [14]. В значительной степени революции в России подготавливались русской литературой, критически настроенной по отношению к действительности, действиям власти и углублявшей социальную пропасть «мы – они». Такой настрой афористично выразил кинорежиссер С. Говорухин в названии фильма, популярного в годы перестройки, «Так жить нельзя». И сейчас мы стали свидетелями митингов протеста против вхождения Крыма в состав России.

Схожий феномен активности «внесистемной оппозиции» имеет место во многих странах. Политические силы, не способные пробиться к власти в рамках существующих правил и не имеющие достаточной поддержки в обществе, стремятся сменить сами правила, а также заручится помощью извне. Последний украинский майдан (2014) – наглядный пример успеха подобной тактики.

Большие успехи «пятой колонны» в России связаны с историческими и географическими реалиями нашей страны:

- очень небольшой прибавочный продукт в стране по необходимости делал образованную и правящую прослойку весьма узкой в огромной крестьянской стране. Она оказывалась оторванной от основной массы народа, живущей другой жизнью и имеющей другие интересы;

- узость этой прослойки и недостаток свободных ресурсов снижают возможности конкуренции в целом, и в частности политической, что приводит к периодически возникающей структуре власти «хороший царь – плохие бояре», в которой победы и достижения приписываются первому лицу, а провалы и поражения – его окружению;

- огромная разнообразная территория, требующая централизованного управления и большого госаппарата. При этом социальное и материальное положение людей, причастных к использованию «властного ресурса», и не причастных к структурам власти оказываются кардинально различным, что приводит к радикализации оппозиции;

- небольшой прибавочный продукт, в сравнении с другими развитыми странами, приводит значительно более низкому жизненному уровню интеллигенции, чем в странах-лидерах, в условиях эрозии смыслов и ценностей это создает условия для коррупции.

Отсюда следует, что один из перспективных и опасных форматов войн будущего – применения «мягкой силы»: дискредитация власти в глазах населения, как собственной страны, так и других государств. Большие усилия, вкладываются оппонентами России именно в эту сферу.

Следует признать, что борьбу за массовое сознание Россия пока проигрывает. Опрос, проведенный в 69 странах мира, до вхождения Крыма в состав России, показал, что к США хорошо относится 62% опрошенных, к Китаю – 50%, а к России – 34% (и плохо 39%). Более того, с 2007 года отношение населения многих крупных стран к нашей стране существенно ухудшалось (см. рис. 10).

Рис.10 Изменение отношения к России за 6 лет (по данным международного социологического опроса).

Оппоненты России, действуя в сфере массового сознания последовательно и настойчиво, вели её в число стран - изгоев, что уменьшает возможности проведения активной и конструктивной внешней политики, подрывает доверие к инициативам нашего правительства.

В один из главных дней истории нашей страны 22 июня 1941 года миллионы советских граждан услышали из репродукторов: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!». В войнах прошлого и в ещё большей степени в войнах будущего огромное значение имело и будет иметь ощущение внутренней правоты, понимание, что есть смыслы и ценности выше, чем жизнь отдельного человека. История наемников с древнейших времен до последних лет показывает, что эти люди готовы убивать за деньги, но не готовы умирать за них.

В этой связи огромную роль играет идеология, системообразующие ценности цивилизации. Стоит вспомнить светловские строки: «Я хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю Гренады крестьянам отдать». Речь идет о жизнеустройстве, о глобальном социальном проекте, о предлагаемом России и миру понятии справедливости. Это намного порядков выше, чем «борьба за проливы», которой заманивали в Первую мировую войну царскую элиту, национализм или битвы за аннексии и контрибуции.

В Великой Отечественной войне на полях сражений, в цехах заводов, в лабораториях учёных, в кабинетах руководителей советским народом отстаивалось право на жизнь не только для себя, но и для всех народов мира. Грандиозная попытка на основе высоких технологий того времени затянуть человечество в далёкое Средневековье, в котором короли грезили о подчинении «народов-рабов» расам господ или их уничтожении была остановлена сотнями миллионов людей, боровшихся за Будущее. Это борьба Будущего и Прошлого, Света и Тьмы, о чём писал и пишет А. А. Проханов.

И с этой точки зрения нынешняя ситуация крайне опасна для российской цивилизации. В послании Федеральному Собранию 12.12.12 В. В. Путин охарактеризовал первые десятилетия существования новой России как время двух катастроф - демографической и ценностной. В основе ценностной катастрофы лежат утрата цели, исторической перспективы и общности. В советские времена была популярна песня, в которой были слова: « Я, ты, он, она, - вместе целая страна, вместе - дружная семья. В слове «мы» - сто тысяч «я»…». Это понятие «мы» в ходе российских реформ и оказалось размыто. Видимо, трудно найти общие цели, интересы и точки соприкосновения у российских долларовых миллиардеров, на каждого из которых приходилось в течение десятилетий более полумиллиона человек за чертой бедности, и большинством населения страны.

Построить цивилизационную общность на религиозной основе, на что уповают многие идеологи патриотического лагеря, а также руководство Министерства обороны, представляется в начале XXI века проектом сомнительным и опасным. Социологические данные и по христианской, и по исламской части верующих показывают, что истинно верующих людей всего несколько процентов - для большинства религиозность носит внешний, ритуальный характер. Кроме того, в многоконфессиональной стране в ситуации столкновения цивилизаций, религии, будут, скорее, разделять, чем сближать разные части российского общества.

В упомянутом послании Федеральному Собранию президент обозначил в качестве ценностей мира России:

- национальную и духовную идентичность;

- гражданскую активность;

- ответственность перед будущим;

- гражданскую солидарность;

- справедливость;

- нравственность;

- работу, творчество, компетентность;

- милосердие, сочувствие, взаимопомощь.

По сути, это советские смыслы и ценности, возврат к которым в большей степени представляется неизбежным. К сожалению, как показывает анализ, это послание через полтора месяца исчезло из фокуса общественного сознания.

Однако понимание того, что одним из важнейших атрибутов сверхдержавы является психологическая безопасность – ощущение большой части народа, что они живут хорошо, правильно, и в будущем будут жить ещё лучше – постепенно появляется. Очень важным шагом к этому ощущению, к сшиванию социальной ткани стала гражданская инициатива «Бессмертный Полк», которая показала, что Победа в Великой Отечественной войне является общим достоянием новых поколений, важнейшей ценностью нашей цивилизации. Конечно, пока мавзолей В. И. Ленина на параде в честь 70-летия Победы был завешен, вместо «великого советского народа» пока руководителю удаётся говорить только «многонациональный народ». Однако важна тенденция. Чем больше будет усиливаться нажим на Россию, тем актуальней будут советские смыслы, ценности, символы.

Деградация экономики и вызовы новой индустриализации.

В течение первых 20-ти лет новой России наша страна в целом встраивалась в экономику Запада в качестве источника энергоресурсов (в памяти живы слоганы тех времен про «энергетического гаранта», «энергетическую сверхдержаву», «либеральную империю», «штрафной батальон Запада в борьбе с Востоком»). При этом происходила форсированная деиндустриализация страны, потеря рынков, разрыв складывавшихся десятилетиями экономических связей и производственных цепочек. В огромных масштабах был организован вывоз капитала (эксперты дают разные оценки от 1 до 7 трлн. долларов за первое 20-летие новой России). В итоге проводившейся экономической и финансовой политики удалось уничтожить основную часть отечественной обрабатывающей промышленности и не удалось создать «эффективных собственников» и суверенную банковскую систему.

Обрабатывающая промышленность выживает, когда проценты по кредиту не превышает 12% годовых, а высокотехнологичный и инновационный сектор, когда 3-4%. К сожалению, в течение многих лет ставки кредита в отечественных банках были существенно выше, что приводило к тому, что взять кредит за рубежом или произвести в Китае оказывалось гораздо выгоднее, чем вести дела в России.

Парадоксальная политика финансово-экономического блока привела к сворачиванию экономики страны, сделала Россию заложницей мировых цен на нефть и газ. В настоящее время около половины доходов бюджета дает нефтегазовый сектор экономики. Располагая, по оценкам экспертов, около 30% всех минеральных ресурсов мира, вклад России в глобальной валовой продукт составляла около 2,9% в 2012 году, 2,6% в 2014 и, видимо, будет 2% в 2015. Её доля на мировом рынке высокотехнологичной продукции в 10 раз меньше – около 0,2%.

В начале этого текста мы писали о ресурсных проблемах, с которыми столкнулось человечество, поэтому остро встал вопрос об освоении и использовании арктических природных богатств. Началась борьба ведущих стран мира за Арктику, в которую непосредственно оказывается вовлечена Россия.

Многие эксперты, экономисты, сотрудники Российской академии наук (РАН) в течение десятилетий показывали и доказывали, что именно экономическая слабость России будет использоваться ее оппонентами как инструмент для шантажа, как средство давления, как способ сместить нынешнее руководство и заменить его на другое, более покладистое. Санкции Запада, объявленные России в 2014, ознаменовавшие начало масштабной экономической войны, подтвердили эти оценки.

Данные Росстата по импорту в России в 2013 году наглядно показывают, насколько зависима российская экономика от импорта, и каковы вероятные направления последующих экономических атак на Россию (см. рис.11).

Рис.11. Крупнейшие статьи российского импорта в 2013 году (по данным Росстата).

Поле деятельности по импортозамещению в России огромно. Ответом на объявление Западом санкций должно было бы быть усиление плановых начал в экономике и мобилизационный режим работы народного хозяйства.

Крупнейшей статьей импорта стало машиностроение. СССР был машиностроительной «сверхдержавой» – в 1990 году в нашей стране выпускалась более 70 тысяч станков с числовым программным управлением. В настоящее время – менее 3 тысяч. По оценкам экспертов Государственной Думы, более 70% станков, закупаемых российским компаниями, можно отнести к устаревшим образцам техники. Такая структура закупок закладывает технологическое отставание на десятилетия вперед. Произошедший развал химической промышленности заставил закупать синтетический каучук и другую продукцию этой отрасли почти на $50 млрд. Наша страна имеет огромные земельные угодья и все возможности полностью обеспечивать себя продовольствием, но и с этим сектором связан огромный объем импорта.

Общий объем импорта – своеобразный «налог на развал» отечественной экономики – составил $300 млрд. Это бюджет огромного государства! Большую тревогу вызывает не только объем импорта, но и его структура. Производство оружия, телекоммуникационная инфраструктура, авиационная и космическая промышленность критическим образом зависят от импортных закупок (см. рис.12).

Рис.12. Импорт продукции высокотехнологичных отраслей России в 2013 году (по данным Росстата).

Наш оборонный комплекс, авиация, космос, телекоммуникации, системы управления критическим образом зависят от западного импорта. В нынешней реальности России следует достаточно быстро научиться многое делать самой.

Нынешняя тяжелая ситуация требует мобилизации, смены экономического курса, форсированного развития ряда отраслей обрабатывающей промышленности, опоры на отечественного производителя и внутренний рынок. Нет худа без добра – многие товары в условиях санкций и падения курса рубля сейчас оказывается дешевле производить в России, чем закупать в Китае.

Ситуация санкций, на быструю отмену которых трудно надеяться, предполагает усиление плановых начал в экономике, сильную и точную государственную промышленную политику. Вполне возможно, что воссоздание таких структур как Госплан, Государственный комитет по науке и технике (ГКНТ), координирующий проведение всех научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок в стране и внедрение их результатов, Госснаб и Госкомцен, оправдано в нынешней критической ситуации.

Формат экономической войны, которая ведётся Западом против России, предъявляет достаточно высокие требования к системе государственного, отраслевого, регионального и корпоративного управления. В самом деле, в распоряжение руководителя есть пять инструментов – финансы, ресурсы (санкции еще раз показали, что многое из необходимого купить просто не удастся), организация, кадры и информация. В течение десятилетий российским правительством акцент делался на использовании первого инструмента. Но при слабых остальных, только использование финансовых рычагов в принципе не может обеспечить решение ряда стратегических задач. Кроме того, деньги с неизбежностью будут тратиться нерационально – многое в стране стоит в разы, а иногда и в десятки раз дороже, чем в остальном мире. И главное – без должного целеполагания средства с неизбежностью будут распыляться и вкладываться во второстепенные направления.

В настоящее время распространена иллюзия высокой эффективности «ручного управления», (которое в недоброй памяти годы перестройки называли «командно-административной системой»). Опыт войн, в том числе и экономических, показывает, что на современном уровне, даже в сложных ситуациях, следует проектировать, настраивать и опираться на систему управления. Недопонимание этого может быть связано с высокими рисками и большими издержками.

Необходимость эффективных, прорывных решений в военно-стратегической сфере.

Тот, кто не хочет прибегать к новым средствам,
должен ожидать новых бед.
/Ф. Бэкон

В настоящее время наша страна вынуждена считаться с возможностью непосредственного военного давления на Россию. В сфере военного строительства сейчас идёт смена курса, наращивание возможностей и боеготовности российской армии.

К сожалению, за последние десятилетия очень многое было упущено. Наверно, стоит напомнить шельмование и дискредитацию Советской армии в годы перестройки, в которых рвущаяся к власти буржуазия и криминал видели одну из опор советского строя. Фантом горбачевского «нового мышления» и лозунги 1990-х о том, что «Врагов у России нет», «Кому надо нас захватывать?» привели к фактическому развалу армии и оборонно-промышленного комплекса России. Исторический опыт показывает, что, чем слабее армия и экономика страны, тем больше претензий к ней возникает у сопредельных государств и не только у них. Кроме того, в годы горбачевщины наша страна растеряла своих союзников. «Новое мышление» и его практическое воплощение обернулись предательством национальных интересов и государственным преступлением.

Важной вехой стали реформы А. Э. Сердюкова, в ходе которых численность сухопутных должна была уменьшиться в 10 раз, военно-воздушных сил и военно-морского флота вдвое, ракетных войск стратегического назначения в 1,5 раза. В значительной мере была развалена военная наука и военное образование. Ведущие военные Академии были перенесены из Москвы в другие города, что означало для многих из них утрату научных школ и кадровую катастрофу. Были закрыты военные кафедры в большинстве гражданских ВУЗов, на которых студенты, по существу, получали еще одну специальность, что было полезно не только для армии, но и для экономики в целом.

Александр III говорил, что у России есть два союзника – это ее армия и флот. К концу сердюковских реформ этих союзников не осталось, и безопасность нашей страны обеспечивало только ядерное оружие и средства его доставки. По оценке ряда экспертов, без учета ядерного оружия, соотношение военно-стратегического потенциала России и суммарного потенциала стран-членов НАТО составляет 1:60…

В настоящее время предпринимаются огромные усилия, чтобы восстановить разрушенное и наверстать упущенное. За пять лет объем военных закупок российской армии вырос втрое. Однако здесь серьезным ограничивающим фактором является состояние экономики страны. Это показывает сравнение военных бюджетов ведущих стран и их ВВП (см рис. 4 и 7). Если принять за характерный объем военного бюджета России 3,3 трлн. рублей в год, то это составляет сейчас около $50 млрд. Это сравнимо с военным бюджетом бундесвера и почти в 10 раз меньше военного бюджета США. Разумеется, можно говорить о завышенной цене западной военной техники, о качественно иной структуре оборонных расходов, но принципиально это картину не меняет.

Наша ситуация существенно хуже и еще по одной причине. Оборонный комплекс США и ряда других стран может опираться на высокий технологический уровень, продукцию и мощности гражданского сектора экономики. Более того, сейчас в США взят курс на тесную интеграцию, по сути, слияние, военной и гражданской промышленности. (Даже в более благополучные советские времена переход оборонных разработок в народное хозяйство представлял большие сложности. Этот инструмент ускорения развития отечественной экономики недооценивался). В условиях развала обрабатывающей промышленности России у нас нет этой возможности. Кроме того, работа в военном секторе американской экономики представляется намного более выгодной, чем в российском. Один раз выполненные разработки оплачиваются государственным заказом, американским оборонным ведомством. Второй раз, через некоторое время, та же техника продается союзникам. И, наконец, через определенный срок та же продукция продается третьим странам.

В 2010 году сумма сделок по продаже оружия составляла примерно $400 млрд., за десятилетие этот показатель вырос почти на 60%. Примерно 60% этого рынка приходится на долю США и 29% на страны Западной Европы. При этом 56% рынка приходится на 10 компаний-гигантов. Сложившуюся ситуацию наглядно иллюстрирует сравнение оборота крупнейших западных и российских компаний, производящих оружие.

«Бог на стороне больших батальонов», – говорил Наполеон. Гигантские корпорации, оборот которых сравним со всем оборонном бюджетом России, имеют гораздо больше возможностей для проведения серьезных научных разработок и опытно-конструкторских работ. Например, ракета-носитель, которая может в ближайшей перспективе использоваться пилотируемой космонавтикой - «Орион» - созданная фирмой Loсkheed Martin, недавно успешно прошла испытания.

Масштаб отечественных оборонных компаний, очевидно, соответствует масштабу экономики страны. В военном строительстве и в модернизации оборонного комплекса Российская Федерация не может «идти по стопам» мировых лидеров и иметь арсеналы аналогичной структуры и масштаба. Мы стоим перед необходимостью, говоря словами выдающегося ученого, организатора науки и одного из создателей атомной промышленности страны И. В. Курчатова «обгонять не догоняя», искать прорывные решения, обеспечивающие обороноспособность России, подобные ракетно-ядерному комплексу ХХ века, позволившему в течение 70 лет обойтись без глобальных военных конфликтов.

Отсюда следует, что ключевым для нашей страны является сохранение и модернизация ядерного потенциала, а важнейшим направлением деятельности оппонентов России становится лишение или обесценивание этого потенциала. Поэтому к вопросам его сокращения требуется подходить с большой осторожностью и ясным пониманием последствий этих шагов. Недавно проведенный анализ [15] показал, что существуют «пределы сокращений» стратегических вооружений, ниже которых у потенциальных агрессоров возникает соблазн одним обезоруживающим ударом решить все политические проблемы, связанные с Россией, в свою пользу.

Подавляющее преимущество ряда ведущих стран по многим типам вооружений привело к наступлению так называемый «постгероической эры» и новому формату войн. Суть его состоит в том, что при низком уровне рождаемости, характерном для развитых стран, и совершенной военной технике растет цена человеческой жизни и снижается порог неприемлемых потерь. Вот как комментируют эту новую ситуацию известный специалист по военной стратегии и политике Эдвард Люттвак [16]:«…до сих пор по умолчанию предполагалось, что статус великой державы подразумевает готовность применять силу всякий раз, когда это выгодно, спокойно принимая при этом боевые потери – конечно, до тех пор, пока их численность будет пропорциональна масштабам завоеваний… Данные новой семейной демографии свидетельствуют, что ни одна из развитых стран с низким уровнем рождаемости больше не может играть роль классической великой державы: ни США, ни Россия, ни Британия, ни, тем более, Германия или Япония. Иные из них ещё обладают атрибутами военной силы или экономической базой для развития военного потенциала, но их общество настолько не переносит жертв, что в действительности демилитаризовано или близко к этому».

В постгероическую эпоху развитые державы стремятся решать военные задачи с помощью применения авиации и бомбардировок без какого-либо риска для привлекаемых к подобным операциям пилотов. В 1999 году страны НАТО именно так действовали в Югославии: «Итогом одиннадцатинедельных бомбардировок стала первая в истории победа, одержанная исключительно военно-воздушными силами, без каких-либо действий на земле».

В качестве классического примера решений, принимаемых в постгероическую эпоху, Э. Люттвак приводит решения командования НАТО в связи с бомбардировками сербских вооруженных сил в Косово в 1999 году. Танки и бронетехнику сербов невозможно было эффективно поражать с высоты 15 тысяч футов (примерно 4,5 км.) и более. Но при полетах на более низких высотах американский самолет А-10, британский «Харриер», итальянский АМХ, американский боевой вертолет «Апач» и многие другие системы, предназначенные для решения этих задач, могли попасть под огонь зениток и ракет. В конце концов командование НАТО решило остановиться на «Апачах» (за 1999 финансовый год на содержание парка из 743 единиц «Апачей» США затратили $15 млрд.). 24 «Апача» были переброшены в Албанию вместе с охраной в 6200 человек, обслуживающим персоналом с 26000 тоннами оборудования, а также 14 танками и 42 боевыми машинами пехоты, а также 27 вертолетами для поиска и спасения солдат. Вертолет «Апач» задумывался для ночного боя, но оказалось, что пилоты не умеют пользоваться приборами ночного видения, поэтому пришлось заняться тренировками. Затем один из вертолетов потерпел крушение. Параллельно в 1999 году армия США тратила $1,9 млрд. на незначительные усовершенствования парка «Апачей». Вертолеты так и не были использованы до окончания войны в Косово.

Отсюда понятно, что в постгероическую эпоху большое значение для ведения войн приобретают наемники и добровольцы, готовые в гораздо большей мере рисковать своей жизнью, чем военнослужащие регулярных войск.

Другое следствие этой новой ситуации – широкая кампания против террора – оружия слабых. Когда люди готовы умирать, с ними очень сложно бороться, несмотря на многократное техническое превосходство. Кроме того, опыт боевых действий XXI века показывает, что многие виды оружия, используемого регулярными войсками, очень быстро оказывается в руках партизан, повстанцев или террористов, что зачастую уравнивает шансы соперничающих сторон.

Экономика в значительной степени упрочила свой научный статус, когда была решена проблема измерения – введены макроэкономические индексы, позволяющие судить о состоянии экономических систем в целом (индекс Доу-Джонса, индекс промышленного производства, цена потребительской корзины и т.д.). Аналогичный подход сотрудники 4-го Института Министерства обороны РФ решили использовать для оценки военно-стратегического потенциала страны. Ими был введен комбинированный показатель, учитывающий экономические возможности страны, ее территорию, население, данные, характеризующие вооружённые силы страны, и обладание ей ядерным оружием. Этот показатель был назван геополитическим статусом.

Ретроспективный анализ динамики этого показателя и его прогноз на обозримую перспективу представляет большой интерес (см. рис. 13). В течение всего ХХ века мы имеем характерную структуру этих показателей для главных геополитических игроков мира. Два ведущих игрока имеют геополитические статусы, существенно превосходящие статусы всех других ведущих держав, сравнимых между собой.

      

Рис.13. Динамика геополитических статусов в ХХ веке.

Анализ этой динамики показывает, что Россия столкнулась с очень серьёзным геополитическим вызовом.

Результатом мировой войны, среди прочего, является смена двух ведущих игроков. В результате Второй мировой войны геополитический статус Великобритании идет вниз, а СССР – вверх. И действительно – главный (с экономической точки зрения) победитель этой войны – США – добились новой структуры мировой торговли, отмены многих преференций Британии в торговле со своими колониями, новой мировой финансовой архитектуры.

Наиболее близки по геополитическому статусу СССР и США были в 1973 году. Вероятно, на этом рубеже в нашей стране могли быть приняты более сильные решения в научно-технической, экономической и социальной сферах. Важность перехода ведущих стран мира к новому – 5-му технологическому укладу – не была в должной мере осознана в СССР. По-видимому, обладание ядерным оружием и военно-стратегический паритет с США создавали опасную иллюзию абсолютной защищенности, внешней и внутренней стабильности. Количественные показатели заслоняли качественные.

Сдача позиций СССР горбачевской элитой и последующий распад страны существенно снизили наш геополитический статус, на вторую позицию в мире уверенно вышел Китай. В настоящее время модернизация российской армии опирается на советские заделы и во многом на образцы советской военной техники. И для локальных конфликтов этого более, чем достаточно. Однако военная наука и технологии активно развиваются, поэтому важно заглядывать в будущее.

В 2010 году в Праге президентом России Д. А. Медведевым и президентом США Б. Обамой был подписан договор об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ). В соответствие с ним ядерные потенциалы обеих стран должны быть снижены до уровней, достигнутых несколько десятилетий назад.

Вопрос о том, нужен и выгоден ли этот договор России, уже подробно обсуждался литературе, и к нему не хотелось бы возвращаться. Однако стоит задать себе другой вопрос: «Как повлияет подписание этого договора на разницу геополитических статусов США и Китая?». Китай развивается существенно быстрее США, и при условии подписания этого договора, как показывают расчеты, Китай догонит США страну на 8 лет раньше, чем в его отсутствие.

Почему же США подписывают его? Как любят шутить американские военные: «Я, конечно, глупый, но не совсем дурак». Наверное, не стоит предполагать, что они жертвуют национальной безопасностью своей страны. В чём же дело?

Наиболее вероятный и тревожный ответ состоит в том, что США уже имеют «козырный туз в рукаве» – оружие, которое не учитывает такой показатель как геополитический статус, но которое сравнимо по своим возможностям с ядерным оружием. Наверное, эту парадоксальную динамику геополитических статусов следует воспринимать как проблему, как вызов для всех, кого волнует национальная безопасность России.

В 2012 году была опубликована статья В. В. Путина «Быть сильными», определившая курс на существенное повышение обороноспособности российской армии, на модернизацию оборонно-промышленного комплекса, на объективный анализ военных угроз, с которыми может столкнуться наша страна в обозримом будущем. В 2013 году была проведена конференция, посвященная результатам реализации мер по повышению обороноспособности страны. Вице-премьер, курирующий оборонно-промышленный комплекс России, Д. О. Рогозин, обратил внимание на два научно-технических прорыва, которые произошли в США. Первый связан с испытанием ударного беспилотника (машина весом в 16 тонн), который взлетел палубы авианосца, а затем приземлился на нее, то есть осуществил один из самых сложных авиационных маневров. Это открывает перспективу ведения борьбы в воздухе без присутствия человека на борту летательных аппаратов. Известная пословица гласит, что скорость всей эскадры определяется скоростью самого медленного корабля в ней. И этим, «самым медленным кораблем» во многих современных системах вооружения все чаще оказывается человек.

К примеру, летчику доступны перегрузки не более 8g (g–ускорение свободного падения 9,81 м/сек²), что определяет маневренность летательного аппарата – существенно ограничены предельный объем внимания и предельная скорость реакции. Кроме того, человека долго и дорого учить, достаточно трудно обеспечивать его эффективную деятельность и защищать от оружия противника. Беспилотные летательные аппараты позволяют снять многие из этих ограничений.

Вторым прорывом является запуск с борта самолета гиперзвуковой ракеты с М=5 (параметр М – число Маха – показывает во сколько раз скорость объекта превышает скорость звука). Это очень серьезный вызов для всех систем противовоздушной обороны (ПВО), которые не рассчитаны на подобные скорости, особенно если объекты, которые они должны сбивать, имеют возможность маневрировать.

Другими словами, активное соперничество в сфере «оружия завтрашнего дня» продолжается. Вновь и вновь делаются попытки изменить баланс сил на мировой арене, используя более эффективные и совершенные системы оружия. Сегодня России приходится давать ответы на эти вызовы, не смотря на то, что страна располагает на сегодняшний день существенно меньшими экономическими, технологическими и научными возможностями, чем многие её оппоненты. Поэтому особенно важно заглядывать в будущее.

Войны и оружие завтрашнего дня.

Хороший план сегодня
лучше безупречного плана завтра.
/Дж. С. Паттон.

На границе фазового барьера, вероятно, очень многое будет меняться. Вполне вероятно, что мы увидим войны и способы действий, с которыми никогда не сталкивались прежде. Многие процессы будут развиваться на разных временных масштабах от месяцев и лет (например, в конце 2013 года трудно было представить, насколько изменится положение нашей страны и задачи, которые она будет решать, за какие-то полтора года) до столетий.

С другой стороны, военное противостояние соперничающих субъектов развертывается на разных уровнях. На техническом уровне одни виды вооружения противостоят другим, на тактическом уровне происходит конкретное использование этих вооружений в боевых условиях с массой привходящих обстоятельств, с учетом мер и контрмер, используемых каждой стороной, чтобы взять верх в этом противостоянии.

На оперативном уровне рассматривается взаимодействие многих подразделений с обеих сторон, и отдельные тактические успехи на этом уровне могут быть обесценены, и, напротив, оперативное искусство может помочь скомпенсировать действия более слабых в тактическом плане частей и добиться решающей победы.

На следующем, стратегическом уровне театра военных действий рассматриваются военные кампании, состоящие из многих сражений, и, например, вопросы логистики, снабжения армий могут приобретать решающее значение. (Известна поговорка английских военных о том, что их армия обычно проигрывает все сражения кроме последнего). Однако война оказывается еще одним из инструментов, с помощью которых государства решают свои задачи. И на уровне большой стратегии ее следует рассматривать в контексте внутренней политики, экономического развития, системы международных отношений.

По-видимому, наука в недалеком будущем изменит каждый из этих уровней. Но, как ни странно, в эволюции войн и вооружений, как показали последние десятилетия, ключевые тенденции были предсказаны в легкомысленном эссе выдающегося польского фантаста и футуролога С. Лема [17] «Оружие 21 века». Представленный в нем прогноз в 1960-х годах, когда оно появилось, казался парадоксальным. Для многих военных и инженеров он представляется таковым до сих пор. Рассмотрим, к примеру, развитие авиации (см. рис .15).

Рис.15. Прогноз развития авиационной техники в соответствии с концепцией С. Лема.

Поворотным пунктом становится появление беспилотных аппаратов и вытеснение летчиков компьютеризованными системами с элементами искусственного интеллекта.

Начиная со времени появления первых боевых самолетов, стремительно росли их скорости, грузоподъемность, связанная со способностью нести оружие и, соответственно, размеры. В конце концов, с появлением стратегических бомбардировщиков значительная часть военной мощи сверхдержавы оказалась сосредоточена в нескольких десятках машин и крылатых ракетах, которые они несут.

Пройденный путь и успехи военной авиации завораживают. В настоящее время один самолет F-117 совершив один боевой вылет и сбросив одну бомбу, может выполнить задачу, которую во время Второй мировой войны бомбардировщики Б-17 выполняли за 4500 боевых вылетов, сбрасывая 9000 бомб или бомбардировщики во Вьетнаме, сбрасывая 190 бомб за 95 вылетов [18]. В целом убойная сила обычного оружия была увеличена на пять порядков (в 100000 раз) от начала промышленной революции.

Более того, если мы посмотрим программы вооружений ряда развитых стран и, отчасти, России, мы вновь видим стремление двигаться по тому же пути наращивания количественных показателей, реализуя в совершенно другой области известный олимпийский девиз «Быстрее, выше, сильнее». Однако количество переходит в качество. Именно на этом акцентирует внимание С. Лем.

Наглядно это показала эволюция ядерного оружия. Стомегатонная бомба, испытанная на Новой Земле в половинном варианте изменила географию этого острова. Но разве для того, чтобы достичь своих целей в войне, нам надо менять географию? Поэтому развитие ядерных вооружений пошло не по пути создания сверхмощных боеголовок, а по пути их специализации и увеличения количества ядерных боеприпасов…

За эрой стратегических бомбардировщиков С. Лем предвидел уменьшение размеров летательных аппаратов и появление беспилотных систем. На рисунке 15 показан ударный беспилотник Pedator, благодаря которым американской армии удавалось держать огромное пространство Ирака и Афганистана.

Но далее происходит переход на следующий уровень – использование в боевых действиях «кремниевых насекомых» – летающих роботов, способных решать боевые задачи. На рисунке 15 представлен электронный шмель, сидящий на фаланге большого пальца. Такие микророботы стоят на вооружении спецвойск Израиля. Они могут подслушивать, делать съёмку, а при необходимости и убивать отдельных людей.

В настоящее время активно ведется работа над созданием и алгоритмами управления стай и команд мобильных роботов. Стаи такой «кремниевый саранчи» в сотни тысяч или миллионы особей могут превратить множество военных систем предыдущего поколения (танков, самолетов, радаров, кораблей) в груду ненужного металла. Сейчас следовало бы вести переговоры о запрете создания подобных боевых систем. Опыт показывает, что гораздо проще договариваться об оружии, которое пока не создано и не развернуто, чем делать это когда оно уже стоит на вооружении. Если это не будет сделано, то мы можем увидеть войны совершенно нового формата, превосходящие самые мрачные антиутопии.

Прогноз Лема начал сбываться самым парадоксальным образом. Благодаря широкому применению трансгенов в США в сельском хозяйстве по не вполне понятным причинам пчелиные семьи вымерли почти на 1/3 территории этой страны. Эти насекомые крайне важны для опыления, и сейчас в США разрабатывается проект, направленный на то, чтобы поручить эту работу роботам-насекомым.

Продолжает обсуждаться (и, видимо, разрабатываться) проект «умная пыль» – результат нанотехнологической научной революции. Это система коллективно действующих и не видимых невооруженным глазом передатчиков и других электронных компонентов, способных осуществлять мониторинг, разведку или воздействия на критически важные системы противника.

Лем идет ещё дальше. Представим себе бактерий и вирусов, которые наносят катастрофический ущерб населению противной стороны. И к этой мрачной перспективе тоже стоило бы отнестись всерьёз. В самом деле, люди разных рас, национальностей, этносов, очевидно, отличаются не только внешне, но и генетически. Поэтому можно предположить, что могут быть созданы возбудители заразных болезней избирательно воздействующие на них. И здесь возникает новая бифуркация.

Классик военной стратегии Б. Х. Лиддел Харт писал: «Более ста лет основным каноном военной доктрины было то, что «уничтожение главных сил противника на поле битвы» составляет единственную истинную цель войны». Но так ли это в сегодняшних или, тем более, в будущих реалиях? Выдающийся китайский стратег Сунь-цзы писал, что высший уровень военного искусства – побеждать, не выходя на поле боя, лишая противника союзников и разрушая его замыслы.

И такой формат войны тоже оказывается возможным, о нем также писал С. Лем. Войны обычно связывают с быстрыми, масштабными, очевидными действиями. Но если одна страна в технологическом плане существенно превосходит противника, и может не спешить с решением своих стратегических задач, то открывается перспектива «медленных войн» или «криптовойн». Во время таких боевых действий противник может довольно долго не догадываться, что его уничтожают.

Часто новое оказывается хорошо забытым старым. Вспомним, как колонисты Северной Америки выселяли индейцев с занимаемых ими территории. С одной стороны, иммунитет индейцев в гораздо большей степени уязвим к алкоголю, чем белых людей, поэтому колонисты исправно снабжали аборигенов «огненной водой». С другой стороны, у местного населения не было иммунитета ко множеству болезней, к которым европейцы после многочисленных эпидемий обрели устойчивость, а также развили медицину, ориентированную на эти недуги. У индейцев всего этого не было, и они довольно скоро после прибытия белых начали вымирать по неясным для них причинам, освобождая территорию для новой цивилизации.

Технологии – сегодняшний день, образование – завтрашний, наука – послезавтрашний. И если одна цивилизация противостоит другой на характерных временах в несколько поколений, то именно по образованию и науке конкурентов следует наносить основной удар. Далее мы остановимся на этом более подробно.

История показывает, что в ходе развития технологий со временем осваиваются новые среды, которые тут же начинают использоваться как пространства для боевых действий. В древности это было суша, чуть позже к ней добавилось море, в начале ХХ века человек начал использовать глубины морей и океанов, большую роль в Первой мировой войне и огромную во Второй сыграло противостояние в воздухе. Последние полвека новым пространством, используемые в военных целях, стал космос. Баллистические ракеты, спутники-шпионы, системы связи, использующие космический сегмент уже кардинально изменили способы ведения войн.

Американский футуролог и аналитик Э. Тоффлер в книге «Война и антивойна» выдвинул очень важный тезис: «Способ ведения войн отражает способ создания богатств, а способ борьбы с войной должен отражать способ ведения войны».

В самом деле, обратимся к индустриальный фазе развития. Она создала общество, для которого характерны массовое производство, массовая культура, массовое образование, массовое потребление, средства массовой информации. Значительная часть богатства создавалась на огромных заводах, в производство была вовлечена большая часть всего населения. Военным отражением этих социально-экономических реалий стали массовые армии и оружие массового уничтожения.

Цифры, подтверждающие это, приводимые Э. Тоффлером потрясают воображение. Например, во время Второй мировой войны в армию США было призвано 15 миллионов человек, изготовлено более 300 тысяч самолетов, 100 тысяч танков и бронемашин, 71 тысяча военно-морских судов и 41 миллиард единиц боеприпасов.

Как предвидеть новые сферы военного противоборства и новые форматы войн? Хорошим ориентиром здесь является теория больших волн технологического развития, выдвинутая выдающимся экономистом Н. Д. Кондратьевым, а также ее обобщение, связанное с представлениями о технологических укладах и локомотивных отраслях экономики.

Период Первой и Второй мировых войн определялся III и IV технологическими укладами. Для промышленности того времени были характерны массовое производство, активное развитие тяжелой промышленности, металлургии, большой химии, а также автомобилестроения, самолетостроения, танкостроения. И. В. Сталин называл Вторую мировую войну войной моторов и был прав. Именно количество и качество моторов в огромной степени определяли боевую мощь и возможности сражавшихся армий. Научной основой этих укладов были достижения электродинамики (наступил век электричества и электромоторов) и химии (воплощенные в металлургической и нефтеперерабатывающей промышленности).

С 1970-х годов развитие экономики определил V технологический уклад, и на первый план выходили компьютеры, телекоммуникации, интернет, малотоннажная химия, новые методы работы с массовым сознанием. В их основе лежали результаты физики начала ХХ века – квантовой механики и теории относительности и, отчасти, психологии и социологии.

Если до этого времени промышленность стремилась выявить запросы потребителей и наилучшим способом удовлетворить их, то на новом уровне развития стал возможен иной способ действий. Благодаря эффективной, разнообразной рекламе удалось «затачивать» массу покупателей на возможности производителей и выбрасываемый ими на рынок товар, создавать искусственные потребности, культивировать иррациональное поведение.

Оборотной стороной этого стало превращение в поле битвы сферы массового сознания. Результаты этого сейчас на виду. За постсоветский период Российская Федерация в различных формах оказала экономическую помощь Украине в объеме более $200 млрд., в то же время США вложили $5 млрд. Но эти средства были вложены в сферу массового сознания. Украинские коллеги рассказывают, что школьные учебники с акцентом на возрождении «украинства», отпечатанные в США, были доставлены в страну уже в конце 1991 года. Ставка на массовое сознание украинцев позволила переориентировать элиты, осуществить государственный переворот, развязать гражданскую войну и нанести огромный, разнообразный ущерб России, изменить её место в мировом геополитическом и геоэкономическом пространстве.

Виртуальное пространство, киберпространство с 1970-х годов стало еще одним пространством, в которых уже проходят конфликты, и идет подготовка к намного более масштабным войнам. Наглядным примером боевого использования виртуального пространства стала масштабная диверсия в ядерном комплексе Ирана. Одним из наиболее тщательно охраняемых объектов в стране является завод по разделению изотопов в городе Натанзе. Однако компьютерный вирус, специально созданный для этой цели, перевел центрифуги в недопустимый режим работы, это привело к выходу их из строя и отбросило ядерную программу Ирана на несколько лет назад.

Заметим, что защищаться в этой сфере достаточно трудно. Исследования показали, что не удается создавать компьютерные программы, в которых меньше одной ошибки на 1000 команд кода, даже для особо защищённых опасных объектов. Поэтому в популярной операционной системе Windows фирмы Microsoft содержится более 50 тысяч уязвимостей. Разведки используют 1,5-2 тысячи багов в мирное время. Однако в режиме кибервойны, к которой готовятся компьютерные войска, созданные во многих ведущих странах мира, результаты дезорганизации компьютерных систем, перехвата управления рядом объектов могут многократно превзойти сегодняшние ожидания.

Это наглядно показала война в Заливе (1991). На территорию Ирака было переброшено около пятисот тысяч солдат стран антииракской коалиции, еще 300 тысяч были в резерве. Однако в большой степени победа была одержана благодаря деятельности 2000 сотрудников, не выезжавших из США и сидевших за терминалами. Именно они разрушали системы управления, наводили самолёты на цели, перехватывали секретные сообщения, блокировали банковские счета иракских офицеров и их родственников.

Со временем становления V технологического уклада и широкого распространения компьютеров появились и отчасти реализуются проекты так называемых сетецентрических войн. Такой способ ведения боевых действий подразумевает, что солдату на поле боя в удобной для него форме предоставляется данные космической и авиационной разведки, о наличии его партнеров и противников на местности, в которой он действует в настоящее время, команды и приоритеты боевых задач, которые он должен решать.

Разумеется, действие рождает противодействие. Электронным, компьютерным средствам разведки, связи и целеуказания противопоставляется средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ), которые позволяет блокировать информационные потоки противника и «закрыть» от наблюдения свои объекты.

Однако широкое проникновение виртуальной реальности в современное общество меняет способы ведения войны не только на техническом, тактическом уровне, но и на уровне большой стратегии. Вникает возможность создания для военных и спецслужб «прозрачного мира». Э. Сноуден подтвердил то, что было очевидно, специалистам. Спецслужбы США держит «под колпаком» более 1 млрд. человек более, чем в 50-ти странах. Им доступны электронная почта, sms - сообщения, звонки, покупки, осуществляемые с помощью банковской карточки, счёта, передвижения. Более того, эта информация записывается, хранится, и компьютерные системы могут находить ответы в этом океане данных, анализировать взгляды человека, его психотип, выявлять организованные группы, чтобы при необходимости наносить точные обезоруживающие удары.

Однако у этой технологии (как и у всех остальных) есть своя ахиллесова пята. Её наглядно показал Джулиан Ассанж и его портал Wikileaks. При наличии огромного массива распределенной информацией и развитых компьютерных сетях нельзя быть уверенным, что тайное довольно быстро не станет явным. Произошедшее имеет глобальный характер – опубликованная конфиденциальная информация не является секретной – она показывает лживость и цинизм американского истеблишмента. При таком положении дел за безопасность секретной информации есть все основания опасаться гораздо больше, чем раньше. В случае обострения ситуации этот фактор может сыграть очень большую роль.

Тем не менее, в настоящее время в странах-лидерах технологического развития идет переход к VI технологическому укладу. Именно сейчас происходит пересдача Истории и выясняется, какие отрасли станут ведущими, а какие ведомыми, какие страны станут продавцами, какие покупателями, какие взлетят на волне нового технологического уклада, а какие уйдут из истории навсегда.

В качестве локомотивных отраслей VI уклада часто называют те, которые опираются на биотехнологии, робототехнику, нанотехнологии, новое природопользование, полномасштабные технологии виртуальной реальности, высокие гуманитарные технологии, новую медицину, когнитивные технологии. Выбор главного направления развития на ближайшие 40-50 лет делается в настоящее время.

В качестве технологической основы этого нового этапа технологического развития называют конвергентные технологии SocioCognitoBioInfoNano (SCBIN). Сам термин подчеркивает, что сочетание нескольких типов технологий из этой пятерки может дать новые качества. Что станет научной основой этого уклада? Этот вопрос сейчас самым активным образом обсуждается в научном сообществе.

Рискнем и мы высказать свое мнение по этому поводу. Вероятно, научной основой следующего рывка станут достижения молекулярной биологии, искусственного интеллекта и междисциплинарные подходы (в частности, теория самоорганизации или синергетика). Результаты этих дисциплин, вероятно, и определят формат войн будущего.

В самом деле, одним из выдающихся открытий ХХ века стало открытие генетического кода – универсального для всего живого способа записи генетической информации. Огромным достижением в прикладной биотехнологии стало создание эффективных технологий секвенирования генома. Программа «Геном человека» стала одной из самых успешных в экономическом плане (в течение ряда лет в США в эту программу было вложено более $3 млрд.). По словам Барака Обамы, каждый доллар, вложенный в эту программу, уже позволил получить $140 прибыли. Эти научные результаты уже во многом преобразили медицину, фармацевтику, правоохранительную сферу, сельское хозяйство, стали основой ряда оборонных программ.

Учитывая близость фазового барьера и необходимость переориентировать мировое хозяйство на возобновляемые ресурсы, можно предположить, что удельный вес «зеленой экономики» будет быстро расти. В ней будет создаваться всё большая часть мирового богатства, по нему в случае военного противостояния будет наноситься удар. Обратим внимание только на одну возможность. Бактериологическое оружие не получило распространения в ходе Второй мировой войны и в холодной войне во многом из-за отсутствия концепции боевого применения (с большей вероятностью атакующая сторона будет подвержена тем же инфекциям) и из-за невозможности секретной атаки.

Однако ситуация изменилась. В 2012 году японский ученый Синъя Яманака был удостоен Нобелевской премии за технологии превращения обычных клеток организма в стволовые, из которых потенциально могут быть выращены ткани любого органа. Можно сказать, что для отдельных клеток воплотилось чудо, описанное в сказке «Конек-Горбунок», связанное с омоложением в результате купания в котле с кипящей водой. Роль этого котла играет фактор плюрипотентности (именно он и превращает обычные клетки организма в стволовые), который может преобразить мировую трансплантологию. Вместо пересадки чужих органов и связанным с этим подавлением иммунной системы можно пересаживать «свой» орган, выращенный из собственных стволовых клеток.

Но исследования показали и обратную сторону этого научного достижения: если распылить фактор плюрипотентности над мегаполисом (что можно сделать скрытно), то это увеличит заболеваемость раком на 5%. В биологическом пространстве есть и много других окон уязвимости. Одной из наиболее важных и закрытых американских оборонных программ сейчас является программа защиты биологического пространства страны. Предполагается, что эта работа будет завершена к 2022 году.

Историки ХХ века пишут, что в начале века польский банкир И. Блиох издал многотомный труд, раскрывший характер, особенности технологий и хода предстоящей мировой войны. Эта работа разительным образом отличалась от прогнозов генеральных штабов и, как выяснилось, была очень точной и важной. Если бы её приняли всерьез, многое в истории России могло сложиться иначе. Весьма вероятно, что и сейчас уже написаны подобные работы, в которых детально представлены и основные черты, и особенности войн XXI века. Остается надеяться, то этот урок пойдет впрок и у нас найдется мужество заглядывать в будущее, не успокаивая себя прошлым.

Искусственный интеллект и математическое моделирование в контексте войны и мира.

До сих пор мы говорили о тенденциях мирового развития, проблемах и средствах. Пора обсудить цели, которые следовало бы ставить, и возможности военных технологий будущего.

Спросим себя, к какому состоянию и положению дел было бы идеально прийти. «Навязывание воли», которое К. Клаузевиц и другие классики военной мысли рассматривали как цель войны - очень затратная и не слишком эффективная технология достижения политических целей. В истории есть множество примеров не только разгрома агрессора с огромными потерями для обеих сторон, но и «исторической инверсии». В этом случае победитель на коротком интервале оказывается проигравшим на более длительном временном масштабе, становится жертвой собственной победы. Ещё в большей мере это относится к мировым войнам, результаты которых оказались для многих участников драматическими, неожиданными, и превзошедшими все, что планировалось в начале.

У войн есть объективная основа: в понятие «свободы», которое начертано на знаменах большинства воюющих сторон, разные люди вкладывают различный смысл. Иногда толкование этого основополагающего понятия у одного и того же человека коренным образом меняется на протяжении его жизни. Для одних - это свобода предпринимательства и связанный с нею риск, возможность эксплуатации человека человеком. Для других - это свобода творчества, высокий уровень социальных гарантий и возможность не думать о своем завтрашнем дне, отдав вопросы социального обеспечения государству и т.д. В идеале, эти люди могли бы жить в разных странах и регионах, в которых реализуются свои социально-психологические системы жизнеустройства, и при желании менять своё место обитания.

При этом на границе переживаемого сейчас фазового перехода говорить об обществе потребления и безудержном экономическом росте не приходится - возможности планеты уже очертили достаточно жесткие экологические и хозяйственные ограничения, в которых может происходить развитие человечества. Время линейной экономики объективно уже заканчивается, а с ней исчезает и экономическая основа большинства войн.

Поэтому, если у конкретного человека есть право выбора социально-психологической модели, которая ему ближе и в рамках которой он хотел бы жить, а также реальная возможность осуществления этого права, то «навязывание воли» становится анахронизмом. На этой стадии развития армии уходят в прошлое а «организованное насилие» остается в сфере охраны правопорядка. Такова должна была бы быть диалектика развития военных технологий - отрицание отрицания с выходом на новый уровень социальной организации человечества, к миру без войн.

Возможность такого мира нашла отражение в научной фантастике. В повести Стругацких «Стажёры» описана реальность, в одной части которой имеет место вариант коммунистического строя, другой реализовано «общество риска», занимающееся поиском сверхдорогих полезных ископаемых, организованное по капиталистическим образцам. С социальной точки зрения в таком будущем мир един, но разнообразен.

Из того, что спроектирована привлекательная реальность, утопия, согласующиеся с возможностями планеты, совсем не следует, что воплощение этого идеала возможно. Встает вопрос, есть ли путь из нынешнего мира, в основе которого лежит острое цивилизационное, экономическое, региональное, социальное и иное неравенство, в мир без войн и армий? Скорее всего, уже есть, а если нет, то появится в ближайшем будущем. И это наглядно показывают тенденции развития военных технологий в ХХ веке.

В XIX веке Клаузевиц констатировал: «... фактический рост культуры нисколько не парализует и не отрицает заключающегося в самом понятии войны стремления к истреблению противника». Однако в ХХ веке в связи с появлением оружия массового уничтожения - химического, бактериологического и ядерного – ситуация кардинально изменилась. В годы Второй мировой войны, в критической ситуации, объявляя тотальную войну, Гитлер, тем не менее, не использовал большие запасы химического оружия, имевшиеся у Германии. Он прекрасно понимал, что в противном случае будет уничтожена значительная часть немецкого населения с помощью химического оружия, имевшегося у Англии.

Принципиальным шагом стал Московский договор (1963) о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. Условиями, необходимыми для заключения этого договора, стало наличие двух сторон, обладавших сравнимыми ядерными потенциалами, и работы советских ученых, убедительно показавшие возможности эффективного контроля выполнения этого соглашения. Было доказано, что «спрятать» ядерные испытания на уровне созданных к тому времени технических средств уже не удастся. Серьезным уроком и для сверхдержав, и для всего человечества стал Карибский кризис (1962). Он наглядно показал, что на грань мировой ядерной войны с перспективой применения стратегических вооружений решениями политических руководителей мир может быть поставлен в течение нескольких дней.

Под споры философов, не заметивших ключевого события эпохи, началась постистория - эра гарантированного взаимного уничтожения в ответном ударе. Именно это стало и является в настоящее время основой для мирного сосуществования. Политиками, элитами и мировым сообществом было осознано, что мир оказался слишком маленьким и хрупким, чтобы использовать ряд образцов уже созданного оружия. Более того, судя по западным источникам, разработаны и развернуты системы типа «мертвая рука». Эти системы рассчитаны на уничтожающей удар в случае гибели военного и политического руководства своей страны.

По-видимому, другие виды оружия достаточно скоро по своему разрушительному действию и степени угрозы цивилизации будут выходить на уровень ядерного оружия. Поэтому сейчас, пока эти системы вооружений не стали реальностью, следует вести переговоры о запрещении ряда перспективных военных технологий. Особенно опасен перенос гонки вооружений в другие сферы. Это биологическое пространство, где открываются возможности создания этнического и генетического оружия, организации «странных эпидемий и эпизостий». Это нанопространство, которое открывает возможности для новых типов боевых действий.

Эти вопросы активно исследуются и обсуждаются в США. Например, в прогнозе Б. Джоя (2000 год) «Почему будущее не нуждается в нас?» рассматривается взаимосвязанное развитие генетики, нанотехнологий и робототехники (GenoNanoRobo-GNR). В отличие от разработки ядерного оружия, которое требовало высочайшего научного уровня, создания огромной отрасли промышленности и очень больших затрат энергии и, соответственно, было уделом больших сильных государств, GNR - технологии могут развиваться на уровне отдельных корпораций. В случае форсированного развития военных GNR-технологий Б. Джой оценивает вероятность выживания человечества в 30-50%.

В прогнозе С. Метца война будущего рисуется как «битва огненных муравьев» и обозначается перспектива создания новых видов живых существ для осуществления заданных боевых действий. Профессор С. Ховард выдвинул идею заключения «Договора о внутренним пространстве» (последнее означает атомарное и молекулярное пространство). В первом варианте такого договора внутреннее пространство объявляется для всех государств мира зоной свободных исследований и инженерных разработок, за исключением попыток создания атомарных структур для оружия массового поражения. Во втором варианте договора предлагается ввести еще более жесткие ограничения [19].

И здесь вновь стоит обратиться к недавнему прошлому и к роли ученых в отказе от практической реализации ряда опасных военных технологий.

Одним из наиболее мудрых и дальновидных решений, принятых в ХХ веке CCCH b CIF, было ограничение стратегических наступательных вооружений (СНВ) и отказ от масштабной системы противоракетной обороны (ПРО) территории страны. В качестве авторов этой инициативы с советской стороны называют министра иностранных дел А. А. Громыко, министра оборонной промышленности (а затем обороны) Д. Ф. Устинова, председателя Комитета государственной безопасности Ю. В. Андропова и президента Академии наук CCCH М. В. Келдыша. На основе проведенного учеными анализа эти руководители пришли к выводу, что дальнейшая гонка ядерных вооружений ведет в тупик и не повышает, а, напротив, понижает уровень безопасности сверхдержав.

В этой связи следует упомянуть работы выдающегося математика и мыслителя академика Н. Н. Моисеева и американского астрофизика К. Сагана. Эти ученые показали, что масштабный обмен ядерными ударами (суммарной мощностью более 1000 Мт в тротиловом эквиваленте - всего десять 100-мегатонных бомб) неприемлем. Он приводит к ядерной ночи из-за частиц сажи и пыли, которые поднимаются на высоты 20-30 км и очень медленно опускаются, а затем к ядерной зиме, в ходе которой погибнет основная часть растительного мира Земли. Такой обмен ударами необратимо изменит глобальную циркуляцию атмосферы планеты и может иметь трагические последствия. Большинство поздних, более точных климатических моделей не опровергло этих результатов.

Именно сейчас следовало бы садиться за стол переговоров относительно новых направлений военных технологий. И здесь вновь надо обратить внимание на два необходимых условия, которые нужны для успеха такого предприятия.

Одной из аксиом мира дипломатии является утверждение: «Договоры должны выполняться». Но, будучи реалистами, мы понимаем, что относится это к соглашениям между равными или близкими по своему военно-стратегический потенциалу партнерами. Но насколько равными? История войн и дипломатии позволяет говорить о «правиле двух порядков». Практика показывает, что никакие договоренности не выполнялись, если одна сторона оказывалась примерно в 100 раз сильнее, чем другая. Сегодня военный, экономический, стратегический потенциал России позволяют вести такие переговоры с любой страной мира и заставляют нас поддерживать и наращивать свои возможности, чтобы не остаться у разбитого корыта в ближайшие десятилетия. Но при дальнейшем движении по инерции, сокращении доли России в мировой экономике и, в частности, в сфере высоких технологий, это «окно возможностей» закроется.

Роль ученых в таких переговорах может быть очень большая. Сегодня о многих вещах не следует спорить - их можно просчитать, смоделировать, оценить. На наш взгляд, справедливо ещё более жесткое утверждение: то, что не может быть смоделировано, не должно быть реализовано. Цена принимаемых военно-стратегических решений настолько велика, что здесь нельзя полагаться на удачу.

И этот поворот развития оборонных систем предвидел С. Лем: «Появляющиеся одна за другой системы оружия характеризовались возрастающим быстродействием, начиная с принятия решений (атаковать или не атаковать, где, каким образом, с какой степенью риска, какие силы оставить в резерве и т.д.) и именно это возрастающее быстродействие снова вводило в игру фактор случайности, который принципиально не поддается расчету. Это можно выразить так: системы неслыханно быстрые ошибаются неслыханно быстро. Там, где спасение или гибель обширных территорий, больших городов, промышленных комплексов или крупных эскадр зависит от долей секунды, обеспечить военно-стратегического надежность невозможно».

Новейшая история показывает, что было несколько случаев, когда американские системы разведки и мониторинга давали информацию о начале ядерной атаки СССР на США. Однако наличие специалиста, который получил эту информацию, его здравый смысл и осторожность, не позволили запустить в систему управления приказ о срочной подготовке ответного удара. Но если бы человека в этой системе не было бы, то глобальная ядерная война могла бы стать страшной реальностью.

Однако, начиная с некоторых характерных времен и скоростей, человек с неизбежностью будет исключен из цепи подготовки решения и его исполнения. Он не сможет соперничать с роботами, в руках которых и окажется судьба мира. (Например, именно это и произошло на фондовых и форексных рынках, на которых «электронные брокеры» вытеснили людей, которые реагируют на изменения курсов валют и котировок акций слишком медленно).

Это приводит к неизбежному выводу: чтобы выжить, человечеству придется сознательно отказаться от ряда «сверхчеловеческих технологий», позволяющих «начать апокалипсис по ошибке», и затормозить принятие стратегических военных решений в системах управления.

Обратим внимание на удивительное несоответствие - при детально разработанных правилах управления автомобилем у нас нет правил безопасного управления регионом, страной, цивилизацией. И здесь нет возможности опираться на метод проб и ошибок (второй шанс может просто не представиться) или на исторический опыт (всё развивается слишком быстро). Придётся опираться на науку, на модели, показывающие развитие неустойчивостей, связанных с различными военными, социальными, промышленными технологиями, и возникающими в этой связи ограничениями в пространстве управляющих воздействий.

Вернемся к проблеме контроля за выполнением договоров. Здесь технологии, создав ряд проблем, дают и алгоритмы их решения. Эдвард Сноуден показал, что уже сейчас компьютерные системы США (в частности развернутая различных странах и на различных материках система «Эшелон») позволяет контролировать переговоры, переписку, местоположение и интернет-активность более миллиарда человек. Джулиан Ассанж и его проект wikileaks показали, что можно сделать достоянием гласности огромные объемы информации, касающиеся того, что правительство делают за спиной миллионов людей, как правило, вопреки их мнению и интересам.

Развитие технологий привело к тому, что мы уже живем «прозрачном мире». В этой реальности тайное становится явным очень быстро. Очень скоро скрыть невыполнение каких-либо договоренностей станет невозможно. Например, о начавшейся эпидемии или о готовящейся оранжевой революции сейчас можно немедленно узнать, проводя контент-анализ миллионов разговоров по мобильным телефонам. Технические возможности для этого уже созданы [20]. Но это непосредственно влияет и на военную науку, и на технологии вооруженной борьбы. В течение тысяч лет обман, введение противника в заблуждение были важнейшими инструментами полководца. Но это время кончается, придется «играть с открытыми картами». Фактор неожиданности уходит, и мы приходим к совсем другой, позиционный борьбе.

Со времен Древней Индии шахматы рассматривались как своеобразная модель военных действий. И их «исчезновение» как-то прошло незамеченным - компьютеры стали играть намного сильнее самых выдающихся шахматистов. Естественно, что нечто подобное может очень скоро произойти и в военном деле. Электронные полководцы начнут «переигрывать» и отдельных командиров, и генеральные штабы в целом. Но это будет означать, что можно будет не «двигать фигуры», пожалеть людей и сознательно отказаться от силовых вариантов решений очень многих проблем.

При таком подходе меняется не только военная наука, но и наука в целом. На этот сдвиг в своё время обратил внимание выдающийся советский математик, сотрудник ИПМ, академик И. М. Гельфанд: «Я думаю, что имеется два архетипа, первоначально заложенные в психологии человечества. И дуализм состоит в противоречии между этими архетипами. В психологии человека и общества я бы назвал это противоречие - противоречие между понятиями CLEVERNESS (УМ) и WISDOM (МУДРОСТЬ). По-другому можно сказать, что в первом архетипе человек рассматривается и воспринимается как высшее достижение в процессе эволюции или венец творения... Во втором архетипе человек есть часть живой природы... и не может выделять себя из неё, или, точнее, если и выделяет, то только временно, принимая границы этого разделения... Правильное гармоничное развитие зависит от понимания того, что есть эти два архетипа и необходимости их правильного соотношения. И «перекос» в любую из сторон или ограничение приводят к патологическому развитию человеческой личности, общества и т. д» [21].

И так Ум и Мудрость. Напомним пословицу: «Умный человек найдет выход из любой ситуации, а мудрый в нее просто не попадет». Ученых и инженеров почти всегда просили проявить Ум, выступить в рамках перового архетипа и создать средства: царь-пушку, гипербомбу, суперракету... И достижения здесь очень велики.

Они настолько велики, что пришла пора воспользоваться Мудростью, использовать второй архетип, осмыслить цели и разобраться, чего и как не следует делать. И заняться всем этим следовало бы сейчас, пока не поздно, пока есть возможность свернуть с пути, ведущего в пропасть. Очень жаль, что в этот важный момент в российской и мировой истории Российская академия наук, да и отечественная наука целом, оказались не у дел.

Соответствие технологическому укладу.

Предсказывать очень трудно,
особенно предсказывать будущее.
/М. Бор

Машины должны работать.
Люди должны думать.
/Принцип IBM.

В 2013 году Изборский клуб уже обращался к проблемам российской армии, оборонного комплекса и военного строительства [22]. В февральском номере «Изборского клуба» за 2013 год был представлен глубокий содержательный экспертный доклад «Россия: военный вектор», в статье А. Владимирова подведены итоги сердюковских реформ, в работе. С. Канчукова «Бой будущего» представлен облик будущих сражений. Эти работы не стоит ни пересказывать, ни дополнять. В них подробно описано, что должно было быть сделано вчера и что должно делаться сегодня, если Россия считает необходимой иметь армию, а не её имитацию.

Технологии - сегодняшний день, образование - завтрашний, наука - послезавтрашний. Однако послезавтрашний день тоже наступает, и в военно-техническом пространстве это происходит удивительное быстро. Поэтому важно осознать только одну, главную мысль. Нам следует ориентироваться не на оружие, соответствующее предшествующим техническим укладам, не на тот уклад, который завершается, а на будущее, которое большинство авторов связывают с VI технологическим укладом. Ошибка в этой сфере может обойтись нам очень дорого.

Приведем два примера - верной и неверной технологической стратегии. В 1930-х годах советское руководство осознало, что надвигающаяся война - будет войной моторов. Именно на это она ориентировала и научно-техническое развитие, и военное строительство. Авиационные, танковые, автомобильные моторы, судовые двигатели, сделанные на уровне лучших мировых образцов, и определили, в конечном итоге, возможности нашей армии и стали залогом победы. Разумеется, вооружённые силы требуют очень много различных видов военной техники и согласованного развития ряда отраслей, предприятий и технологий в оборонном комплексе. Однако от этого проблема выделения главного, определения научно-технической стратегия в военно-технической сфере не становится менее важный. Трудность задачи не может служить оправданием отказа от её решения.

Противоположный пример связан с выдвинутый своё время Р. Рейганом стратегической оборонной инициативой, известной программой «звездных войн». Эта программа ориентировалась на вывод в космос ударных систем, способных сбивать межконтинентальные баллистические ракеты и тем самым защищать территорию США и их союзников от советского стратегического ядерного оружия. При этом идеи и перспективы стратегической оборонной инициативы самым активным образом внедрялись в массовое сознание населения собственной страны, а также в сознание населения и элит других стран. Этому способствовали получившие мировую известность фильмы Дж. Лукаса киноэпопеи «Звёздные войны». В этих зрелищных и талантливых фильмах, ориентированных на подростков, показывалось, как Империя Добра сражается с Империей Зла на космических просторах.

Оглядываясь назад, можно сказать, что программа «звездных войн» на том историческом рубеже было грандиозным блефом. Во-первых, мощности имевшихся лазеров, которые нужно было бы выводить на орбиту, были в 1000 раз меньше требуемых. Во-вторых, математические модели ясно показывали, что вывод ударных систем в космос не укрепит, а подорвёт стратегическую стабильность. В-третьих, разработка программного обеспечения такой системы требовала бы в лучшем случае нескольких миллионов человеко-лет работы квалифицированных программистов.

Однако горбачевское руководство «купилось» на этот блеф. Огромные средства были брошены в тупиковые направления. Ради парирования мистической угрозы «звездных войн» Горбачев и его окружение шли на огромные уступки и «сдавали» Западу реальные разработки ракетных систем, созданных напряженным многолетним трудом огромных коллективов. Корпоративные интересы и амбиции отдельных ученых («использование науки в личных целях») взяли в то время верх над государственным подходом, здравым смыслом и объективным анализом. Были растрачены деньги, потеряно время, упущены возможности.

К сожалению, нынешняя российская ситуация не дает повода для оптимизма. Советский Союз был научной сверхдержавой. Нынешняя российская наука, находящаяся уже более 20 лет в процессе перманентного реформирования откатилась по многим важнейшим показателям в конец второго десятка в мировой табели о рангах [23].

Прогноз развития науки, сделанный Высшей школой экономики (ВШЭ) и положенный в основу проекта закона о приоритетных направлениях развития науки и критических технологиях, подготовленного Министерством образования и науки (Минобраз) неудовлетворителен. В нем фигурируют восемь приоритетных направлений и 27 критических технологий. Значит, нет ни одной - у России нет ресурсов и возможностей, чтобы в научно-технической сфере двигаться сразу в восьми направлениях. Поэтому работу по прогнозу и планированию развития отечественной науки и создания технологий надо организовать, начать и кончить.

Какой самый простой и самый бесперспективный путь развития системы вооружений? Делать то же самое, что и раньше, только несколько улучшить количественные показатели. На рисунке 14 представлены наиболее часто упоминаемые в интернете образцы отечественных перспективных вооружений.

Рис.14. Примеры перспективных образцов российских вооружений широко обсуждаемых в интернете – ракета «Сармат», перспективный авиационный комплекс дальней авиации, тяжёлый ракетный крейсер, штурмовой танк «Армата».

Эти виды вооружений представляет развитие видов оружия, игравших ключевую роль в ходе развития IV технологического уклада.

Это сверхтяжелая ракета, стратегический бомбардировщик, усиленный крейсер, новый танк. Закроем глаза на цену разработки и производства этих вооружений и зарубежные системы, которые будут противостоять им (что, конечно, при государственном планировании было бы недопустимо). Спросим себя, к какому технологическому укладу относится вся эта впечатляющая военная техника. Очевидно, к четвертому, определявшему развитие экономики и вооруженных сил до 1970-х годов.

Время танков ушло. В самом деле, противотанковый управляемый снаряд (ПТУРС), судя по учебникам стратегии, поражает танки с вероятностью 0,38, а его стоимость составляет 1% от стоимости боевой машины. Кроме того, ПТУРСы нового поколения, действующие по принципу «выпустил - забыл», намного повышают вероятность бойца, поражающего танк, выжить. Кроме того, танк поражает вертолет с дальности до 2 км, а вертолёты - танки с 8 км. Поэтому винтокрылые машины часто называются «убийцами танков». Элементарная физика показывает, откуда берется такая асимметрия.

Наверное, это и объясняет, почему ни одна из крупных стран (кроме России) не разрабатывает новых танковых платформ, и почему зарубежные эксперты так часто хвалят наши разработки. Можно упомянуть, к примеру, американские военно-воздушные силы, не спешащие расставаться со стратегическим бомбардировщиком В-32, созданным... более 60 лет назад. Стремительный прогресс происходит в других направлениях, и акцент делается не на росте количественных показателей, а на изменении качества вооружений.

В ряде исследований сопоставляются эволюция техносферы и биосферы. Около 65 миллионов лет назад на Земле царствовали динозавры и другие ящеры, а неказистые млекопитающие ютились на задворках. Но обстоятельства изменились, и наши далекие предки не преминули этим воспользоваться. Вероятно, нечто подобное сейчас происходит в пространстве вооружений.

Стоит вернуться к прогнозу Станислава Лема. Стремительный прогрес микроэлектроники и вычислительной техники, достижения метрологии и науки о материалах позволили создать небольшие аппараты, в которых существенную часть функций пилота удалось передать автоматам.

История повторяется. Подобно тому, как в начале ХХ века прославленный генерал М. И. Драгомиров возражал против многозарядных винтовок, множество отечественных специалистов много лет успешно игнорировали беспилотники. Затем военные никак не могли определиться, какие же беспилотники им нужны. Сейчас ситуация меняется к лучшему. Однако, как говорят очевидцы, легкие ударные беспилотники ополченцам в Донецке пришлось делать самим. На основе продававшихся в магазинах китайских игрушек.

Заметим, что во множестве случаев слова «поле боя» мы повторяем по инерции. При нынешнем уровне урбанизации правильнее было бы говорить о «городе боя». Опыт войны в Югославии показал, что объектами атаки в мегаполисе становятся инфраструктура, коммуникации различных типов. Сети электропередач выводились из строя сверхтонкими углеродными нитями замыкавшими провода и т. д. Дешевые маневренные беспилотники, как управляемые по радио, так и работающие в автономном режиме, в условиях войны в городе могут дать решающее преимущество.

Стоит обратить внимание на сферу военно-технического творчества. Именно здесь, с одной стороны, ищутся пути развитие военных технологий, а с другой - специалисты и коллективы, готовые к практическому воплощению собственных идей. В США, к примеру, эту важную работу (кроме других организаций) ведет департамент перспективных исследований министерства обороны США (DARPA). Эта организация регулярно проводит открытые конкурсы, в которых могут участвовать все желающие, готовые предложить свои решения поставленных технических задач.

Рис.16. Примеры разработок, поддержанных DARPA.

Общей чертой этих разработок является парадоксальный характер задач, поставленных перед инженерами.

Среди разработок DARPA, привлекавших внимание в последние годы (см. рис.16) роботы-насекомые; подводные аппараты, способные летать; робот-собака, который может переносить грузы весом до 70 килограмм, быстро передвигаться как по ровной, так и по пересеченной местности. Понятно, что такой «помощник бойца» в ходе ведения боевых действий может оказаться крайне полезным. Несколько лет назад DARPA объявляла конкурс на создание автомобиля, способного преодолеть 240 км и по шоссе (соблюдая правила уличного движения), и по пересеченной местности, при этом не задавив ни одной черепахи, без водителя. В конце концов, более десятка моделей справились с конкурсным заданием. Одной из разработок является беспилотный бомбардировщик.

Прослеживается тенденция к созданию оружия для «безлюдных войн», к распределённым системам, осуществляющим разведку, связь и управление. С другой стороны, предполагается, что в недалеком будущем множество боевых задач будут решаться с помощью сетевых структур, отдельные элементы которых могут быть небольшими, мобильными, взаимозаменяемыми и очень дешевыми.

Развитие происходит достаточно быстро. Если раньше, чтобы «достать объекты» на территории США нужны были огромные 100-тонные ракеты, которые возили гигантские грузовики, или подводные ракетоносцы, то теперь всё стало значительно проще. Пусковая установка может быть расположена не только в вагоне, но и в обычном грузовом фургоне... Как говорят американцы - не стоит бросать камни, находясь в стеклянном доме...

В России очень много талантливых инженеров, изобретателей, исследователей. Однако большинство из них находятся в положении лесковского Левши, умолявшего передать государю, что в Англии ружья кирпичом уже не чистят, и нам не след. Пока структур, сравнимых с DARPA, в оборонном комплексе России, к сожалению, нет.

В историю вошла фраза Наполеона, о том, что Бог на стороне больших батальонов. Точно то же относится к мировому рынку вооружений. По данным SIPRI для ведущих компаний, производящих оружие и военное оборудование (за исключением китайских компаний) картина на 2013 год выглядела следующим образом (см. рис. 17).

Рис.17. Рейтинг крупнейших мировых компаний в сфере производства вооружений и военной техники за 2013 год (по данным Стокгольмского международного института проблем мира - SIPRI).

Большинство компаний в первой десятке (из ТОР 100) расположены в США, большинство компаний из ТОР 10 работают в авиакосмическом сегменте рынка.

Общий объем продаж первых ста компаний в этом рейтинге составил $402 млрд. (падение примерно на 2% по отношению к предыдущему году). США и Западную Европу представляют более 2/3 компаний в этом списке, на их долю приходится 84,2% общего объема продаж оружия. Большинство компаний первой десятки работают в авиакосмическом сегменте рынка вооружений.

Продажи одной американской компании Локхид Мартин превосходят общий объем продаж всех российских компаний, входящих в ТОР-100. Следует отдать себе отчет, что ведущие производители вооружений являются не только крупнейшими экономическими агентами, объем продаж каждого из которых превышает бюджеты многих государств. Они существенно влияют и на геополитику, доводя до администраций многих стран не только, что надо закупать, но и где следует воевать.

Рис.18. Российские компании в сфере производства вооружений и военной техники в ТОР 100 в 2013 году ( по данным SIPRI).

Наличие 10 российских компаний в ТОР 100 и их стремительный рост показывает, что несмотря на два с лишним десятилетия реформирования оборонных отраслей России удалось сохранить значительную часть научно-технического потенциала в оборонном комплексе страны. И, значит, многое можно развивать и переносить на другие предприятия, а не начинать с чистого листа.

В ТОР-100 входят 10 российских компаний (см. рис.18), общий объем продаж которых 2013 году составил $31 млрд. При этом следует подчеркнуть, что с 2012 по 2013 год этот объем вырос на 20%. Очевидно, еще до вхождения Крыма в состав России в 2014 году российское руководство представляло усиление давления на Россию со стороны Запада, в том числе и в военной сфере.

Представляются значимыми поставки ряда образцов российского оружия на международный рынок, где имеет место очень острая конкуренция. Эти поставки свидетельствуют, что на ряде предприятий сохранена высокая технологическая культура, а значит, при необходимости она может быть перенесена на другие предприятия.

Объем продаж крупнейшей российской компании Алмаз Антей примерно вчетверо меньше, чем у мирового лидера. Разрыв между другими российскими компаниями и их западными конкурентами ещё больше. Следовательно, необходимо очень точное и эффективное государственное управление, опирающееся на математическое моделирование и прогноз возможных войн будущего, которые показывали бы, какое оружие нам необходимо.

В ходе становления нового технологического уклада открываются перспективы для создание новых видов оружия. Вероятно, во многих случаях, появляется возможность следовать курчатовскому завету - обгонять, не догоняя. Очень важно, чтобы эта возможность не была упущена.

Образ Победы в контексте образования и науки.

В настоящее время в научном и экспертном сообществе происходит пересмотр концепта «национальная безопасность». Как уже упоминалось, увеличивается размерность пространства, в котором цивилизации или другие стратегические субъекты сотрудничают или соперничают, с которыми связаны различные риски. Судьба России сейчас зависит не только от её позиций в военном, экономическом, финансовом пространстве, от её положения в системе международных отношений. Очень существенным в настоящее время и в ближайшем будущем становится наше состояние и динамика в мировом образовательном, культурном, технологическом, научном и инновационном пространствах.

Это прекрасно осознается на Западе. Например, Барак Обама вскоре после избрания на пост президента США заявил, что он будет оценивать состояние американского среднего образования по единственному показателю – числу американских школьников, занимающих первые места на международных олимпиадах по физике и математике. По его мысли, страна, лидирующая по этому показателю, и будет править миром через 20 лет. (Заметим, что сейчас во множестве разнообразных олимпиад такого профиля уверенно лидирует Китай, в котором педагоги скрупулезно изучали советский опыт, а затем активно использовали его в масштабах огромной страны).

Наши выдающиеся математики – академики А. Н. Колмогоров, А. Н. Тихонов, Л. С. Понтрягин, И. М. Гельфанд, В. И. Арнольд неоднократно писали об огромном значении хорошего преподавания школьной математики для обороны страны. Очень жаль, что эти заветы и пожелания оказались забыты российским Минобразом. Например, чтобы получить аттестат зрелости в 2014 году надо было сдать единый государственный экзамен (ЕГЭ). Чтобы получить удовлетворительную оценку достаточно было получить 3 (три!) первичных балла из 33 возможных.

Если раньше в понятие «национальная безопасность» вкладывали, в основном, стабилизацию состояния социально-экономической системы, сохранение завоёванных позиций, то сейчас положение дел кардинально меняется.

Нынешнее состояние социально-экономической системы России неудовлетворительно и опасно. Доля России в основных показателях, характеризующих место государства в мировом экономическом, инновационном, образовательном, научном и культурном пространствах заметно уменьшается. Состояние страны надо быстро и существенно улучшить. В понятие «национальная безопасность» в нынешней ситуации следует вкладывать наличие потенциала, способного переломить негативные тенденции. Говоря математическим языком, сейчас важна не только функция, но возможность существенно увеличить производные по времени от показателей, характеризующих место страны в мире.

Для этого нужны кадры, которых должна была бы готовить эффективная современная система образования. В настоящее время, вероятно, ни у кого не вызывает сомнений, что против России ведётся масштабная экономическая, дипломатическая, технологическая и информационная война. В настоящее время это холодная война, но, чем слабее будет страна, тем выше шансы, что она перерастет в горячую. В любой войне, и в этой тоже очень важно было бы видеть образ победы, то желаемое, конечное состояние, к которому хотелось бы прийти. Особенно часто этот вопрос сейчас задают ополченцы Донецка и Луганска. С нынешним отсутствием ответа на этот вопрос, понятым и принятым российским обществом, связано множество серьёзных рисков.

Однако совершенно понятно, что победа – результат деятельности не одного человека, а большого корпуса отлично подготовленных профессионалов. Они сейчас нужны как воздух, но именно их сейчас и не хватает! Есть огромное количество людей с дипломами, но остро не хватает специалистов – инженеров, врачей, учителей, управленцев и многих других, которые были бы в состоянии и готовы взять ответственность за порученное им дело в нынешней предвоенной ситуации.

Одному из авторов этого текста довелось принимать участие в повышении квалификации правительства Удмуртии. Министрам был задан следующий вопрос: «Существует пять инструментов управления – финансы, ресурсы, организация, кадры, информация. Представим себе, что можно значительно усилить любой из этих инструментов, имеющихся в вашем распоряжении, но только один, на ваше усмотрение. Какой вы выберете? Практически все выбрали кадры. Очевидно, одни и те же проблемы возникают на разных уровнях управленческой вертикали. Отсюда понятен один из форматов войн в нынешней реальности – развалить систему образования возможного противника, либо направить её по тупиковому пути.

К сожалению, нечто подобное уже несколько десятилетий происходит с российским образованием. А. А. Фурсенко, будучи министром развития и науки, а затем советником президента по этим вопросам неоднократно определял желаемую цель реформ российского образования. Если в Советском Союзе готовили творцов (известные слова советской песни: «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна учёных ясно обозначили ценности советского общества), то сейчас, по мнению А. А. Фурсенко, на повестку дня встаёт задача подготовки «квалифицированного потребителя».

Подробно описанный и детально проанализированный опыт войн ХХ века показывает, что когда война затягивается, начинается борьба разработчиков военной техники, которую форсированным образом совершенствуют. Оборонный комплекс начинает работать в «быстром времени». Разработки, которые в мирное время выполнялись в течение многих лет, делаются за месяцы, а то и за недели. Например, в конструкцию танка Т-34 за время войны было внедрено более 200 нововведений, изобретений, новых разработок. Очень активно в годы Второй мировой войны шла борьба английского и немецкого оборонных комплексов в сфере авиации. На улучшения в военно-воздушных силах одной из сторон очень быстро находился технический, тактический или оперативный ответ другой стороны. Этот ответ обычно быстро опровергался новыми изобретениями или тактическими приёмами ведения воздушной войны и т.д.

Такая ситуация типична. Ответ на военные вызовы требует именно «творцов», а не «квалифицированных пользователей» или «продвинутых потребителей». Значит, «безопасность» в нынешнем состоянии это не отсутствие опасности или механизмы, позволяющие стабилизировать нынешнее положение, а способность цивилизации быстро, эффективно и системно давать ответы на возникающие Вызовы и, конечно, умение эти Вызовы осознавать и предвидеть. Для этого нужны кадры, способные решать всё.

Нам неоднократно доводилось обсуждать первоочередные меры, которые могли бы выправить ситуацию в сфере образования. Однако в контексте нелегкой геополитической борьбы, которую сейчас ведёт Россия, стоит обратить внимание на несколько ключевых моментов: на смену стратегии развития средней и высшей школы и на подготовку кадров руководителей.

Мы обращали внимание на то, что новая индустриализация России, импортозамещение должны опираться на серьёзную аналитическую работу по выявлению «болевых точек» и «окон уязвимости» нашей цивилизации, по выстраиванию эффективной и оптимальной стратегии импортозамещения. Здесь важно ясно понять, без чего в критических ситуациях нельзя обойтись. Точно то же должно быть сделано в сфере подготовки кадров. Необходимо выяснить, какие кадры нам нужны в ключевых сферах жизнедеятельности, кого нам не хватает, чему их действительно надо научить, а затем постоянно и систематически поднимать уровень подготовки в ключевых сферах жизнедеятельности.

Ориентиром может быть стратегия Московского физико-технического института (Физтеха) 1950-х годов, призванного готовить кадры для советского ВПК и отлично справляющегося с задачей. Когда одного из основателей Физтеха, лауреата Нобелевской премии, П. Л. Капицу спросили, оправданы ли сверхнагрузки на студентов и преподавателей ВУЗа, в который в результате очень жёсткого конкурса отбирали лучших из лучших, он ответил, что если за 20 лет удастся найти и подготовить одного специалиста уровня Ньютона или Эйнштейна, то все сверхусилия, издержки и затраты будут оправданы. Выдающийся учёный прекрасно понимал, что один выдающийся специалист и в оборонном комплексе, и в армии может кардинально изменить ситуацию.

Эта стратегия себя полностью оправдала. Формально более 50 выпускников Физтеха стали членами Академии, реально этим специалистам удалось решить ряд принципиальных задач, определяющих обороноспособность Отечества. Ни одного ВУЗа уровня Физтеха 1950-х годов и имеющего такую же образовательную стратегию в современной России нет. Нам негде готовить очень талантливых людей – в ходе многолетних реформ чиновники от образования разломали советскую систему образования и ничего не создали взамен.

Образование в нынешней России носит имитационный характер. Обилием бумаг, объединениями, слияниями, «оптимизацией», нелепыми попытками подражания Западу, тотальной бюрократизацией стремятся прикрыть пустоту, некомпетентность, непонимание, неумение и нежелание решать ключевые задачи в сфере образования. Иногда войны называют «экзаменами для общества». К такому экзамену российское образование, к сожалению, не готово. В нынешней критической ситуации представляется разумным переподчинить ряд ВУЗов, готовящих специалистов для ОПК, Российской академии. Надо воспользоваться потенциалом тех людей, которые смогли защитить отечество в годы холодной войны, и подхватить этот потенциал, передать эстафету следующему поколению специалистов, которые будут работать «в оборонке».

Система образования может быть эффективным инструментом отбора лучших. Учиться должно быть трудно, и отбор, в отличие от нынешней ситуации, должен быть неформальным. Объективно, наша страна уже не может позволить себе ситуацию коллективной безответственности - «имитационное образование», в котором школы и вузы делают вид, что учат (они могут предъявить ворох бумаг, сделанных по требуемой форме, которые подтверждают это), а школьники и студенты делают вид, что учатся.

Учиться должно быть трудно не только для того, чтобы получить больший объём знаний, умений и навыков, но и для того, чтобы выделить лучших. В ряде стран, являющихся геополитическими оппонентами России, определенный сегмент их образовательных систем устроен именно так. В перспективе и будущее России, и судьба Отечества определяется тем, сумеем ли мы найти по-настоящему талантливых людей, дать им адекватное потребностям страны и мировому уровню образование и найти позиции, на которых они наилучшим образом смогут реализовать свой потенциал. В ситуации фазового перехода, которую мы переживаем, ставки в этой борьбе в образовательном пространстве возрастают многократно.

Следует осознать, что в сфере подготовки кадров для ОПК ситуация особенно сложная. Сейчас мир России во многих отношениях представляет собой цивилизацию Первой волны. Однако защищать свои интересы приходится в конкуренции со странами и цивилизациями, находящимися на другом, более высоком технологическом уровне. Поэтому и специалистов надо учить, ориентируясь на мировой уровень, на будущее, а не на прошлое, имея для этого гораздо меньше ресурсов и худшие условия, чем ряд других стран. То же относится и к военнослужащим.

Однако знание это не всё – крайне важно воспитание, чувство ответственности и патриотизм, видение своей судьбы и будущего в неразрывной связи с победами и поражениями Отечества. В тяжёлые годы это становится особенно ясно.

«Для того, чтобы выработать хорошего солдата, Россия должна прежде создать благоприятную для этого общую обстановку. Современная народная армия не есть нечто самостоятельное и оторванное от общества, она является лишь верным отражением физических и духовных качеств своего народа. Когда речь заходит о значении школы, у нас любят ссылаться на пример франко-прусской войны, где победил германский школьный учитель. Однако эту бесспорную истину в России понимают слишком узко. Германский учитель победил не только тем, что учил молодёжь грамоте и разным наукам, а главным образом потому, что, начиная от низшей школы и кончая университетом, он воспитывал её в национальном, патриотическом духе, в уважении к военным доблестям», - писал офицер Генерального штаба Е. И. Мартынов после тяжелого поражения нашего отечества в русско-японской войне.

Особо следует выделить развал системы подготовки руководителей в целом и военных руководителей в частности. Плата общества за неподготовленность руководителей огромна – речь может идти о сотнях тысяч или даже миллионах человеческих жизней, не говоря о гигантских экономических потерях.

Создание академий генеральных штабов, в которых готовятся полковники и генералы – люди, прошедшие большой путь и доказавшие свою способность руководить военными подразделениями, не является прихотью или модой. Это следствие того факта, что у более подготовленных военноначальников число жертв в войнах существенно меньше, чем у тех, кто не получил дополнительной подготовки. Кроме того, прогресс в военном деле и оборонной промышленности может быть очень быстрым, и высшим офицерам важно представлять новые возможности, которые это им дает.

Об особенностях работы и, соответственно, подготовки полководцев размышлял классик военной науки К. Клаузевиц: «Война область недостоверного, три четверти того, на чем строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности, и, следовательно, чтобы вскрыть истину, требуется, прежде всего, тонкий, гибкий, проницательный ум… наши решения непрерывно подвергаются натиску новых данных, и наш дух всё время должен во всеоружии. Чтобы успешно выдержать эту непрерывную борьбу с неожиданным, необходимо обладать двумя свойствами: во-первых, умом, способным прозреть мерцанием своего внутреннего света сгустившиеся сумерки и нащупать истину; во-вторых, мужеством, чтобы последовать этим слабым указующим пролеском… духовная реакция, вечно меняющийся ход дела заставляет лицо, действующее на войне, носить в себе весь умственный аппарат своего знания. Он должен обладать способностью всюду, при каждом биении пульса извлечь из себя самого необходимое решение».

В качестве одной из серьёзных причин поражения в русско-японской войне многие офицеры того времени называли неудовлетворительную, отставшую от требований военной науки и практики подготовку в российской академии генерального штаба.

Очень важную роль играла в послевоенные годы в Советском Союзе Академия Генерального штаба. Она позволяла слушателям выходить на следующий уровень, предполагающий использование сил, относящихся к нескольким родам войск, учиться эффективному взаимодействию. С другой стороны, совместная учёба позволяла формировать советскую военную элиту, а также элиту вооружённых сил стран-членов Варшавского договора. Возникавшее доверие, понимание сильных и слабых сторон друг друга было очень важным и ценным и для военного строительства, и для решения задач, ставившихся перед армией.

Поскольку и риски, и масштаб проблем, которые решали в стране партийные и хозяйственные руководители, были сравнимы с задачами высших военных руководителей, в СССР были созданы Высшая партийная школа (ВПШ), Академия общественных наук при ЦК КПСС, Академия народного хозяйства – своеобразные аналоги Академии Генерального штаба. С горечью приходится констатировать развал всей этой системы, превращение соответствующих учебных заведений, призванных готовить руководителей, в карикатуру или пародию.

Во-первых, эти учебные заведения начали готовить не кадры для того, чтобы занять высшие должности в системе управления, а случайных людей. Ряд из них даже перепрофилировали под получение первого высшего образования – один из тысячи выпускников через десятки лет доберется до уровня высшего руководства. Время, деньги и ресурсы, затраченные на подготовку руководителей, в этом случае были выброшены напрасно.

Во-вторых, образование высших руководителей должно быть широким, междисциплинарным, и к этой работе должны были бы привлекаться ведущие специалисты страны, а не случайные люди, в лучшем случае дающие набор хаотических несистематизированных знаний (учим, как умеем, а, к сожалению, не так, как надо).

В-третьих, в высшей школе экономики (ВШЭ), в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС) руководители ставят под сомнение необходимость подготовки таких кадров, полагая, что всех их заменят «эффективные менеджеры», которых готовят для занятий своеобразно понимаемым бизнесом.

Возвращаясь к формату войн нового поколения, можно сказать, что Запад и прозападная часть российской элиты нанесли нашей стране тяжелейшее поражение в кадровом пространстве, масштабы и следствия которого не осознаются ни обществом, ни первыми лицами государства. Образование подменила его имитация и императив «быть тем, кем ты должен быть» - стремление казаться, приспосабливаться плыть по течению.

Сейчас очень важно осознать это поражение и реальное состояние системы образования и отстраивать многое заново на уровне, необходимом для быстрого эффективного развития страны и достижение целей мира России. Путь к победам нашего Отечества лежит через решение ряда ключевых проблем в сфере образования.

Не менее важно развитие нашей страны в научном пространстве. Роль науки в обеспечении национальной безопасности стремительно росла на протяжении двух последних веков. Представители точных наук с университетской скамьи впитывают и осмысливают принцип дополнительности, введенный Нильсом Бором для разрешения ряда парадоксов квантовой механики. Французский философ Ж. Деррида положил этот принцип в основание ряда постмодернистских течений в современной философии.

Достаточно сложный объект во многих случаях следует проецировать на различные координатные оси. И это может дать существенно разные картины и более глубокое понимание исследуемых сущностей. В гуманитарных науках этот взгляд утвердился во многом благодаря работам выдающегося социолога и философа Даниела Белла. Этот исследователь ввел в свою концепцию так называемый осевой принцип. В соответствии с ним можно проследить развитие обществ в контексте определенной стержневой линии, дающей свой взгляд на их социальный, культурный, экономический и политический облик.

Если в качестве такой линии выбрать отношения собственности на средства производства и соответствующие им формации: феодализм, капитализм, социализм и другие – то мы приходим к историческому материализму, развиваемому в марксистской традиции.

Если выбрать стержневой линией статус и историческую роль знаний, то эволюция общества делится на доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную стадии. Этот взгляд, развитый более 40 лет назад (1973), очень существенно повлиял на большинство исследований будущего, ведущихся в мире [24]. Этой логике удобно следовать, рассматривая войны будущего.

Под «знанием» Белл понимает «совокупность субординированных фактов или суждений, представляющих собой аргументированное утверждение или экспериментальный результат, способный быть переданным другим людям с использованием средств связи в определенной систематической форме». Центральный вывод его исследования состоит в утверждении ключевой роли знания как генератора перемен, которые происходили в истории и которые нам предстоят в обозримом будущем: «Совершенно очевидно, что постиндустриальное общество представляет собой общество знания в двояком смысле: во-первых, источником инноваций во всё большей мере становятся исследования и разработки (более того, возникают новые отношения между наукой и технологией ввиду центрального места теоретического знания); во-вторых, прогресс общества, измеряемый возрастающей долей валового национального продукта и возрастающей частью занятой рабочей силы, всё более однозначно определяется успехами в области знания», - пишет Белл в своей наиболее известной книге «Новое постиндустриальное общество».

В рамках этой социальной теории и множества других, развивающих и уточняющих подход Белла, становится очевидным ещё один формат войн будущего. Это дезорганизация и блокирование системы производства, передачи и использования знаний. Результатом этого становится экономическое, а затем и неизбежное военное отставание страны, где это происходит от конкурирующих цивилизаций, успешно идущих по пути научного и технологического развития.

К сожалению, приходится констатировать, что в этом формате война против новой России масштабно и успешно ведётся в течение последних десятилетий. Результатом этой войны, в частности, стал «управленческий хаос» в сфере исследований и разработок. Следствием этого хаоса стал откат отечественной науки в мире на позиции в конце второго десятка, уменьшение её влияния на экономические и социальные процессы, на общественное сознание, а также растущее отставание в области военных разработок.

Организационным ядром научной системы СССР были две организации: Государственный комитет по науке и технике (ГКНТ) и Академия наук СССР. Первая организация планировала и координировала научно-исследовательские работы и внедрение их результатов в различные области народного хозяйства и, в частности, в оборонный сектор. Вторая на высоком уровне планировала и осуществляла, располагая большой сетью научных институтов, фундаментальные исследовательские работы.

ГКНТ был ликвидирован как «пережиток плановой системы» в первые годы реформ, что привело, с одной стороны, к многократному дублированию исследований, которые велись за государственный счёт, а с другой - к сворачиванию уникальных научных разработок.

Борьба с Академией велась долго и систематически и завершилась принятием Государственной Думой закона, предусматривающего её разделение на две части. Первая, в которую входят члены Академии (более 1500 тысяч выдающихся учёных), превратилась в своеобразный клуб учёных (нынешняя РАН). Вторая – главная часть – научные институты были переданы Федеральному агентству научных организаций (ФАНО), которое должно заниматься имуществом научных организаций. При этом средства из Федеральных целевых программ на научные исследования были переданы в Российский научный фонд, призванный финансировать приоритетные исследования. В то же время Минобраз делает прогноз развития науки и определяет приоритетные направления исследований и перечень критических технологий.

Параллельно ведутся слияния и присоединение научных организаций. Понятно, что эта сложная, запутанная, громоздкая система в лучшем случае работает крайне неэффективно. Окончательного развала не происходит лишь потому, что многое делается по инерции. Как можно было бы выбраться из создавшегося состояния управленческого хаоса в организации науки?

Как представляется, определение основных параметров научной стратегии и политики должно быть отнесено к компетенции президента РФ, имеющего в распоряжении совещательный орган – Совет по образованию, науке и высоким технологиям – а также РАН, как ведущую экспертную организацию страны, которой формирование научной политики предписано законом.

Тогда в общем виде схема управления наукой могла бы выглядеть так, как показано на рис. 19.

РАН на основании проведенных прогнозных исследований и с учетом мнения научного сообщества, заинтересованных отраслей, субъектов Российской Федерации разрабатывает научную политику, включающую приоритетные направления фундаментальных и прикладных научных исследований, механизмы их реализации и предложения по ресурсному обеспечению, и представляет её президенту России на рассмотрение. Основной политический документ рассматривается Советом по науке при президенте России и после его одобрения утверждается специальным Указом Президента России (см. рис.19).

На основании Указа и в соответствии с действующим законодательством правительство совместно с РАН разрабатывают программу развития научно-инновационного комплекса России на долгосрочный период.

Непосредственно реализация научно-инновационной политики возлагается на одного из заместителей председателя правительства, при котором создается специальный орган – научно-инновационная комиссия (НИК). На комиссию возлагаются вопросы планирования, координации и ресурсного обеспечения научных исследований и разработок. Механизмом реализации научно-инновационной политики является Государственная программа научно-инновационного развития Российской Федерации, которая формируется с учетом потребностей отраслей в новых технологиях, исходя из возможностей разработки новых технологий на основе результатов фундаментальных научных исследований. Приоритетные направления прикладных исследований определяются госкорпорациями, а применительно к задачам, находящимся согласно конституции в компетенции государства – правительством Российской Федерации.

При этом на исполнительском уровне РАН отвечает за организацию и реализацию программы фундаментальных научных исследований. Управление программой осуществляет Координационный совет, возглавляемой президентом РАН. В состав совета входят руководители государственных академий наук, наукоемких госкорпораций, российского союза ректоров, Ассоциации ГНЦ «Наука». Развитие прикладных исследований находится в зоне ответственности заинтересованных отраслей и госкорпораций.

Мир России столкнулся с очень серьёзным вызовом – реальной угрозой войны и в прежних, и в новых форматах. Пока мы можем дать на него эффективный адекватный ответ. Но это требует больших усилий и напряженной работы от учёных, инженеров, военных, от всего нашего народа. Важно, чтобы мы все как можно скорее осознали это и перешли от слов к делам.

Пояснения.

1. Клаузевиц К. фон. О войне. В 2 т. Т. I. – М.: ООО «ИЗДАТЕЛЬСТВО АСТ»; СПб.:Terra Fantastica, 2002. – 558с. – (Классическая военная мысль).

2. Так определял технологии замечательный польский фантаст и футуролог Станислав Лем в книге «Сумма технологии», (Лем С. Собрание сочинений, том тринадцатый, дополнительный. – М.: Текст, 1996. – 464с.), которая стала «библией техногенной цивилизации».

3. Этот взгляд обоснован в книге Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. Изд. 3-е. – М.: Едиториал УРСС, 2003. – 288с. – (Синергетика от прошлого к будущему). Авторы альтернативных концепций выдвигают на первый план, соотвественно, технологические или культурные факторы.

4. Пионерские работы были выполнены по заказу Римского клуба в 1970 году: Дж. Форрестер. Мировая динамика. – М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб: Terra Fantastica, 2003. – 379с. - (Philisophy). Эта работа стала классикой, её не опровергли, но всерьёз ни её, ни других исследований, касающихся мира XXI века, не приняли.

5. Медоуз Д.Х., Рандерс Й, Медоуз Д.Л. Пределы роста: 30 лет спустя. – М.: БИНОМ. Лаборатория знаний. 2012. – 358с.

6. Мемориал 1812 года. Война глазами Наполеона. – М.: Изд-во «Классика», 2012. – 288с. Великий полководец постарался быть максимально объективным, трезво и самокритично оценивая и свои действия, и героизм русского народа.

7. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. – 603с. – (Philosophy)

8. Тоффлер Э., Тоффлер Х. Война и антивойна. Что такое война и как с ней бороться. Как выжить на рассвете XXI века. – М.: АСТ: Транзиткнига, 2003. – 482с. –- (Philosophy).

9. У этого сообщества есть несколько интересных книг, но обсуждая их подход и прогнозы, мы будем опираться на последнюю. Переслегин С., Переслегина Е. Дикие карты будущего. Форс-мажор для человечества. – М.: Алгоритм, 2015. – 480с. – (Каким будет мир).

10. Нейсбит Дж. Мегатренды. – М.: ООО «Издательство АСТ», ЗАО НПП «Ермак», 2003. – 380с. –(Philosophy). Эта работа представляет итог использования методов стратегической разведки для выявления долговременных тенденций развития общества, что крайне важно. Вероятно, и нынешнюю ситуацию можно анализировать с помощью тех же методов контент-анализа, используя в качестве одного из источников интернет.

11. Всё это было подробно описано в книге А.П. Паршева. Почему Россия не Америка. Книга для тех, кто остается здесь - М.: АСТ, Астрель, 2006. – 352с.

12. Исследования по рефлексивному управлению, начинавшиеся в СССР, активно продолжаются на Западе. Например, под началом В.Л. Лефевра (Лефевр В.Л. Рефлексия. – М.: «Когито-Центр», 2003. – 496с.) много лет шел большой проект, направленный на разработку мер, не позволяющих террористам доставлять оружие массового уничтожения на территорию США.

13. На гуманитарном уровне эти социальные технологии описаны и проанализированы, осмыслен опыт «оранжевых революций», например, в книге Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. – М.: Алгоритм, 2000. – 736с. Однако здесь возможен более глубокий междисциплинарный уровень понимания, опирающийся не только на качественные, но и на количественные данные и социологический мониторинг.

14. «…хорошо забытое старое» ./ Сб. статей . – Е.И. Мартынов, А.А. Свечин, С.Ф. Ахромеев. – М.: Воениздат, 1991. – 192с. – (Из истории отечественной военной мысли).

15. Аладьин В., Ковалёв В., Малков С., Малинецкий Г. Пределы сокращений. (Доклад Российскому интеллектуальному клубу). – М.: Институт русской цивилизации, 2013. – 496с.

16. Люттвак Э.Н. Логика войны и мира. М.: Русский Фонд содействия Образованию и Науке, 2012. – 392с.

17. Лем С. Библиотека XXI века. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. – 602с. – (Philosophy).

18. Тоффлер Э., Тоффлер Х. Война и антивойна: что такое война и как с ней бороться. Как выжить на рассвете XXI века. – М.: АСТ: Транзиткнига, 2005. – 412с. – (Philosophy).

19. Альтман Ю. Военные нанотехнологии. Возможности применения и превентивного контроля вооружений. –М.: Техносфера, 2006. – 424с.

20. Подробности о новой информационной реальности и её влияния на общество представлены в недавно вышедшей книге: Ларина Е., Овчинский В. Кибервойны XXI века. О чем умолчал Эдвард Сноуден. – М.: Книжный мир, 2014. – 352с.

21. Гельфанд И.М. Два архетипа в психологии человечества / Будущее прикладной математики: Лекции для молодых исследователей. От идей к технологиям. Под ред. Г.Г. Малинецкого. – М.: КомКнига, 2008. – 512с.

22. Изборский клуб. Русские стратегии, 2013. февраль №2

23. Иванов В., Малинецкий Г.. Мировая наука и будущее России (аналитический доклад Изборскому клубу // Изборский клуб. Русские стратегии, 2013, №8, с.32-64

24. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. – М.:Academia, 2004,. CLXX. – 788с. 

Предложение спонсорам