Системный анализ сущности и возможностей гибридных войн и их воздействий на глобальные политические и стратегические процессы

(Аналитическая записка)

Синицын Юрий Петрович,
член Научно-экспертного совета Комитета по обороне Государственной Думы РФ,
полковник в отставке, ветеран – участник Великой Отечественной войны,
профессор государственной политики, академик РАЕН

Основные свойства и возможности гибридных войн и способы

их использования и совершенствования

Данная аналитическая записка подготовлена и написана в ходе текущей плановой деятельности Научно-экспертного совета Комитета по обороне Государственной Думы РФ.

В ходе обоснования и разработки системной концепции единой системой среднесрочной программы развития и прогресса страны, которая сейчас осуществляется автором при написании специальной монографии, существенно возросла роль исследований свойств и возможностей антироссийской стратегии США, которая в настоящее время стала главным и активным направлением глобальной гегемонистской стратегии США.

В течение последнего десятилетия на глобальном уровне интенсивно реализуются процессы, направленные на радикальное изменение не только традиционного ракетно-ядерного паритета, но и на изменение сущности и возможностей как основных подсистем этого паритета – формальной военной и политической – так и на использование гибридных войн, направленных на радикальное изменение сущности и способов глобальных стратегических взаимодействий как между великими державами, так и будущими глобальными центрами силы.

Сложившийся в ходе исторического развития неядерный паритет специфичен тем, что обе его подсистемы: военная, представленная обычными вооружениями, и политическая обладали примерно равными и универсальными возможностями. Новый – ракетно-ядерный паритет между СССР и США специфичен тем, что громадные разрушительные возможности ракетно-ядерных вооружений могут быть реализованы Россией в текущих экстремальных глобальных и межгосударственных стратегических взаимодействиях лишь частично и условно – в виде процессов сдерживания ядерной агрессии со стороны вероятного противника. Т.е., несмотря на постоянное совершенствование ракетно-ядерных вооружений и комплекса инфраструктур, обеспечивающих их надежное и эффективное использование, текущая практическая военная роль этих вооружений в течение нескольких десятилетий снижалась. Этому также способствовала политическая деятельность СССР и США, которые за эти годы заключили ряд договоров о сокращении отдельных видов этих вооружений и об их нераспространении. Тенденция, направленная на снижение текущей стратегической роли ракетно-ядерных вооружений, была резервированной, так как одновременно с заключением упомянутых выше договоров, политические лидеры двух великих держав стремились блокировать в межгосударственных взаимодействиях факторы, способные сформировать глобальные экстремальные и конфронтационные ситуации.

Однако для США в период после окончания Второй мировой войны эта официальная деятельность, связанная с ракетно-ядерными вооружениями, была не главной. Главными были потенциально разрушительные для СССР такие программы как гонка вооружений, воспринятая нами как реальная программа звездных войн, а также программа, направленная на принуждение СССР к разным стратегическим уступкам и т.д. Т.е. все эти годы реализовалась и совершенствовалась качественно новая глобальная стратегия США, направленная в то время против СССР, целью которой было усиление и совершенствование гегемонистской политики США за счет разных невоенных программ: экономических, экономико-технологических, информационных и т.д. Именно эти программы явились прообразом той качественно новой конфронтационной и военной системы, которая сейчас получила название гибридной войны.

В настоящее время гибридные войны уже имеют очень развитую структуру, а способы их использования также быстро и целенаправленно совершенствуются. В структуру современных гибридных войн входят следующие подсистемы, каждая их которых может быть использована как отдельно – для ведения специализированной войны, так и в комплексе со всеми другими подсистемами: политической, информационной, экономической, финансовой, торговой, экономико-технологической. Все эти виды деятельности сейчас на Западе приобрели двойную сущность: традиционную – нестратегическую и стратегическую, когда они используются как подсистемы гибридной войны. Гибридные войны существенно, а в перспективе – радикально, могут повышать возможности глобальной гегемонистской политики США и НАТО.

Перечислим выявленные качественным системным анализом новые свойства и возможности этой политики, связанные с использованием гибридных войн. Во-первых, произойдет эшелонирование, т.е. структуризация этой глобальной политики и стратегии ее использования. Сущность структуризации состоит в том, что на главных – передовых рубежах будут использоваться гибридные войны, а традиционные политические и стратегические процессы и способы будут использоваться в рамках официальной политической деятельности, но фактически как второстепенные.

Другой, особой формой структуризации глобальной гегемонистской политики является то, что в ближайшее время США будут разрабатывать и использовать гибридные войны совместно со своими союзниками по НАТО, а в более отдаленной перспективе, когда значительно обострится глобальная конкуренция за ресурсы, за коммуникации, за внешние рынки, США будут использовать гибридные войны против своих нынешних союзников. В ходе подготовки к этому этапу использования гибридных войн, США будут активно препятствовать развитию как ракетно-ядерных потенциалов своих союзников, так и повышению качества и возможностей их военно-промышленных комплексов.

Во-вторых, произойдет радикальная активизация глобальной, причем не просто агрессивной, а именно гегемонистской стратегии за счет использования все более совершенных по своей структуре, по возможностям и по способам использования гибридных войн. Фактически произойдет сращивание гегемонистской стратегии и политики с гибридными войнами. А это означает, что гибридные войны будут использоваться в этой политике не эпизодически, а постоянно, обеспечивая достижения наиболее важных политических и стратегических целей. Сращивание гибридных войн с гегемонистской политикой сделает неизбежной предельную милитаризацию экономики и науки США, а также основных способов их международной деятельности и взаимодействий со всеми союзниками.

В-третьих, за счет того, что гибридные войны, как все более важная составная часть гегемонистской политики США будут ускоренно повышать свою наукоемкость, эффективность, организационные возможности, произойдет качественное совершенствование этой политики. Наиболее важным способом совершенствования политики станет ее оптимизация, которая будет реализоваться в виде повышения следующих ее возможностей: выбора наиболее уязвимых структур, программ и процессов в той стране, которая подвергается агрессивным атакам. Этот выбор будут заблаговременно осуществлять и корректировать специальные эксперты, использующие компьютерные системные модели. Оптимизация по времени обеспечит опережающее, длительное и наиболее рациональное для разных этапов воздействие на атакуемую страну. Оптимизация по способам использования позволит формировать и использовать гибридные войны, включающие разные подсистемы, наиболее эффективно взаимодействующие друг с другом при достижении конкретных целей. Одним из важных видов оптимизации является упомянутое выше сращивание глобальной гегемонистской политики с гибридными войнами, имеющими разную структуру. Такая оптимизированная политика может приобрести особо опасные возможности, позволяющие значительно снизить стратегические риски, связанные с ответным ракетно-ядерным ударом со стороны страны, подвергшейся немотивированной агрессии.

В-четвертых, США будут стремиться к тому, чтобы разными способами устранить главный недостаток гибридных войн – их инерционность, т.е. необходимость длительного воздействия на мощные страны до момента получения необходимых США стратегических результатов, радикально снижающих защищенность этих стран. Наиболее рациональным способом устранения данного недостатка гибридных войн является снижение требований к конечным результатам их использования. Т.е. для США, которые располагают мощным и структурно развитым ракетно-ядерным потенциалом, включающим не только баллистические, но и крылатые ракеты, не обязательно полностью разрушать систему управления и экономику этих мощных стран, а достаточно лишь значительно снизить риски ответного ракетно-ядерного удара.

Уже сейчас системный анализ выявляет доминирующую тенденцию в процессах совершенствования возможностей гибридных войн. Эта тенденция включает два направления: усиление тех факторов, которые повышают эффективность гибридный войн, и снижение влияния негативных факторов, к числу которых, кроме инерционности, относится также и высокий уровень их стихийной самоорганизации, сущность которой более подробно рассмотрена во втором разделе данной статьи.

Эффективность и возможности гибридных войн повышают следующие факторы. Первый фактор – высокая универсальность, т.е. возможность воздействия на все подсистемы современного государства. Второй фактор – возможность постоянного использования в мирное время. Причем практика показывает, что агрессивные атаки, провокации, другие недружественные действия США и их союзники по НАТО пытаются продолжать даже в тех условиях, когда они сохраняют политические, экономические и дипломатические отношения со странами, которые в это же время являются объектами их агрессии. Третий фактор – чрезвычайно большое количество разных вариантов использования гибридных войн, т.е. их высокая гибкость. Четвертый фактор – высокая совместимость гибридных войн с типовыми государственными процессами: политическими, стратегическими, дипломатическими, экономическими, торговыми, финансовыми и т.д. Такая высокая совместимость позволяет маскировать использование разных подсистем гибридных войн в перечисленных выше процессах. Пятый фактор – возможность использовать практический опыт, накопленный в разных видах легальной государственной деятельности: политической, экономической, управленческой, информационной и т.д., для быстрого совершенствования разных видов и разных способов ведения гибридных войн.

Общий вывод из анализа данного свойства гибридных войн состоит в том, что их использование в глобальной гегемонистской политике США делает эту политику предельно циничной, что крайне опасно для процессов развития нашей цивилизации. Предельная циничность легализует любые провокации, любой обмен, любое игнорирование международных законов, беспринципность, любое игнорирование прав и интересов других государств и т.д. Такая предельно циничная глобальная политика США делает эту страну, а также все международные структуры, которые она создает и использует, опасной не только для России, но и для всех прогрессивных стран мира.

В-пятых, еще одним новым свойством гибридных войн, которые резко повышает заинтересованность агрессивных стран в их разработке и в использовании, является то, что сущность таких понятий как риски агрессора и его жертвы, а также потери агрессора и его жертвы, радикально отличается от сущности этих понятий, которые характерны для традиционных войн, в которых обычными способами используются традиционные вооружения. Под обычными способами боевых действий мы понимаем такие способы, в которых отсутствует внезапный опережающий удар, который может давать агрессору очень важные преимущества. Эти преимущества при использовании ракетно-ядерных вооружений, обладающих громадной разрушительной мощностью, могут стать абсолютными. Т.е. внезапная, но тщательно подготовленная ракетно-ядерная атака может обеспечить агрессору безусловную или условную победу.

В гибридных войнах нападающая сторона – агрессор, который использует экономические, финансовые и т.д. санкции, согласно правил традиционной войны, в которой используются обычные вооружения, как будто бы, не является агрессором, хотя эти санкции, провокации, информационные атаки и т.д. наносят стране, против которой ведется гибридная война, такой же, а может быть и больший ущерб, чем при традиционной войне. Более того, этот ущерб представляет собою потери не только текущие – виде снижения производства на предприятиях, снижения покупательской способности национальной валюты, обесценивания акций, которые продаются на бирже и т.д., но и долгосрочные потери, так как все перечисленные выше текущие потери дестабилизируют функционирование разных подсистем государства.

Но если такой реальный агрессор, как будто, формально не является агрессором, то он, также формально, не подвержен стратегическим рискам. То есть, агрессия реально существует, страна, подвергшаяся агрессии, несет реальные текущие и долгосрочные потери, а агрессор действует без рисков и, следовательно, не несет потерь.

Из сказанного выше следует вывод о том, что гибридная война должна рассматриваться как предельная форма современной рыночной конкуренции, в которой более крупная или более сильная фирма может разорить, обанкротить менее сильного конкурента, но при этом более сильная фирма на таком конкурентном рынке не рассматривается как агрессор и такая конкурентная деятельность фирмы сама по себе не влечет за собой риски. Риски в рыночной деятельности связаны с неэффективными способами конкурентной деятельности.

Но из этого первого вывода логически следует второй вывод, согласно которому гибридные войны являются закономерным порождением современного рынка, которое возникает при использовании предельных способов конкурентной рыночной деятельности. Значит, в перспективе наиболее радикальным и, в то же самое время, наиболее эффективным способом защиты от гибридных войн должна стать деятельность по ликвидации рыночной экономики.

Но из этого формально следует третий – уже чисто парадоксальный вывод. Сущность его состоит в том, что если в ходе гибридной войны и агрессор, и его жертва являются странами, главной основой которых являются рыночные экономики, то ни одна из этих стран не может использовать радикальные способы борьбы с гибридными войнами. Т.е. цивилизация, в которой рынок должен стать глобальной и вечной экономической системой, в ходе своего развития, когда конкуренция за ресурсы, за коммуникации, за рынки будет постоянно обостряться, обречена на постоянное ведение все более жестких и все более бескомпромиссных гибридных войн.

Далее качественный системный анализ обосновывает еще один, очень актуальный и очень конструктивный вывод. Сущность его следующая. Если в перспективе, когда рынок может стать глобальной, т.е. абсолютно доминирующей экономической системой, борьба с гибридными войнами теоретически станет невозможной, то это значит, что решительную борьбу с этими войнами необходимо вести сейчас, в настоящее время. Но поскольку главной страной, которая вынуждена вести эту борьбу, сейчас является Россия, то это значит, что наша страна не просто защищается от новой формы агрессии, а выполняет священную глобальную миссию, ведя судьбоносную борьбу за право и за интересы всех прогрессивных стран мира.

Поскольку судьбоносная сущность этой миссии научно обоснована приведенными выше доказательствами, Россия имеет полное право обратиться ко всем прогрессивным странам мира за конкретной помощью в ведении этой борьбы. Т.е. не просто желательно, а доказательно необходимо, чтобы эту борьбу совместно вело содружество прогрессивных стран мира. Особая конструктивность и эффективность данного вывода состоит в том, что победа в гибридной войне над содружеством многих прогрессивных стран принципиально невозможна. Именно поэтому США организуют агрессивные атаки на отдельные страны, в настоящее время – на Россию.

В-шестых, системный анализ выявляет еще одно свойство гибридных войн, которое предопределяет сущность и специфику их долгосрочного использования. Дело в том, что одно из основных преимуществ гибридных войн – возможность их активного использования в мирное время является одновременно и их крупнейшим недостатком.

США и их союзники, которые в настоящее время начали активно использовать гибридные войны, действуют в стратегическом смысле очень недальновидно, так как они учитывают только текущие результаты использования этих войн, которые, якобы, дают им качественно новые стратегические выигрыши. Но кроме этих целенаправленно получаемых текущих результатов, существуют и стихийные долгосрочные результаты, которые тесно связаны со всеми текущими результатами и которые по этой причине неотвратимы.

Сущность этих долгосрочных стихийных результатов следующая. Гибридные войны, которые в настоящее время уже имеют развитую структуру и используются с агрессивными целями очень активно, в ходе каждой атаки воздействуют не только на конкретную страну, но и на системные среды: политическую, экономическую, финансовую, технологическую, торговую и другие. Системные среды – это слабоуправляемые глобальные системы, в которых концентрируются результаты разных видов политической, стратегической, деловой и другой деятельности. Одним из свойств системных сред является то, что эти накопленные результаты разных видов деятельности вызывают изменения свойств системных сред. И если свойства экономической среды, связанные с мировыми ценами на разные виды сырьевых ресурсов, достаточно изменчивы, то изменения свойств политической системной среды, дипломатической среды, правовой среды, среды, отражающей свойства и качество межгосударственных отношений, имеют долгосрочную устойчивость.

Важную роль играет еще одно свойство системных сред: они практически не реагируют на единичные радикальные отклонения в любых видах деятельности, но очень чутко реагируют на повторные отклонения, имеющие даже небольшую амплитуду.

Но при массовом и активном использовании гибридных войн происходят очень сильные и устойчивые негативные изменения свойств сразу нескольких системных сред. Эти изменения свойств системных сред проявляются в виде конфронтационных процессов, в виде деградации статуса и возможностей региональных и глобальных правовых, политических, экономических и других организаций, включая ООН, в виде разрушения или деградации возможностей комплекса глобальных правовых документов и т.д.

По мере того, как усиливается глобальный правовой, политический, экономический, военный хаос, роль и возможности гибридных войн снижаются, а роль конфликтов, которых используются более мощные разрушительные средства – повышается. На примере неспровоцированного ракетного удара США по Сирии, который имел место 15 апреля 2018 года, мы видим насколько неустойчивой может стать грань между атакой с использованием неядерных и ракетно-ядерных вооружений.

Итак, массовое и активное использование гибридных войн с течением времени приводит к радикальной деградации роли и возможностей комплекса глобальных стабилизирующих факторов. Из-за возникшего обострения глобальных конфронтационных политических, экономических, информационных и военных процессов резко возрастает вероятность глобальных военных конфликтов с использованием как обычных, так и ракетно-ядерных вооружений. Но из-за деградации роли и возможностей комплекса глобальных стабилизирующих факторов, возможность предотвращения этих катастрофически опасных конфликтов или их блокирования с использованием политических компромиссов резко снижается, а вероятность самоуничтожения цивилизации становится реальной.

Это катастрофически опасное, но очень реалистичное долгосрочное воздействие гибридных войн на судьбу нашей цивилизации позволяет сделать следующий очень важный вывод. Любая великая держава, претендующая на глобальное лидерство, должна предоставить мировому сообществу стран, образующему нашу цивилизацию, программу мирного и устойчивого долгосрочного развития цивилизации, а также гарантированно эффективные и безопасные способы реализации этой программы, которые она должна использовать, начиная с текущего момента времени.

Право на глобальное лидерство должно быть неразрывно связано с научной программой безопасного и устойчивого развития, а не с глобальной агрессивной и авантюристической деятельностью.

Анализ системной специфики важных процессов, характерных для современных гибридных войн

Первым таким процессом, специфические свойства которого активно формируются, а в будущем станут все более активно использоваться, является очень быстрое начальное развитие структуры типовой гибридной войны. Эта структура повышает свою сложность, мощность и активность так быстро, что в качестве аналога можно рассматривать пожар на объекте, обладающем высокой горючестью. Главной целью формирования такого динамичного процесса является, как правило, компенсация низкой или отсутствующей обоснованности конкретной агрессивной атаки быстрым ростом ее структуры и мощности. При такой компенсации необоснованная атака должна стать устойчивой, а также гораздо более активной и мощной.

Способы формирования такого динамичного начального этапа реализации типовой агрессивной атаки связаны со свойствами либеральной рыночной стратегии, которую США сделали обязательной подсистемой своей глобальной гегемонистской политики. Эта политика позволила сформировать в значительной части мировых стран, особенно в странах, входящих в ЕС, такие особые и потенциально опасные свойства как атлантическая солидарность, некритичное отношение к опасной и даже провокационной деятельности США и некоторых их союзников, допустимость использования двойных стандартов, ложных поводов для агрессивных атак и провокаций и т.д.

Такое целенаправленное искажение сообществом промышленно развитых стран, которые по своей сущности должны были бы быть в числе основных субъектов развития нашей цивилизации, основ межгосударственных отношений и взаимодействий уже стало катастрофически опасным. Указанные опасные свойства союзников США удалось сформировать, исходя из предположения, некритично принятого этими союзниками, согласно которому любые риски для стран, участвующих в подготовке и в реализации гибридных войн, а также связанная с этим участием их ответственность, являются ничтожными.

На этой фиктивной основе быстро формируются такие аномальные способы политической деятельности США и их союзников как принятия решений без доказательств или на основе ложных доказательств, подмена реальных причин разных событий субъективными поводами, игнорирование требований и сущности международных правовых документов, использование разного рода провокаций и т.д.

Между прочим, тезис об отсутствии ответственности за любые военные преступления германских солдат и офицеров был одним из ключевых положений фашистской идеологии. Теперь этот тезис, пока что негласно, включен в государственную политику стран, которые называют себя не просто демократическими, а эталонами демократии.

Быстрое начальное развитие структуры гибридных войн, когда к этой войне без всяких доказательств, а только на основе неосознанной солидарности, присоединяется достаточно большое число стран. Это, по своей сущности, особый стихийный процесса, который развивается на основе заранее подготовленного сценария. Т.е. страны, которые участвуют в этом процессе как будто на основе свойства самоорганизации, фактически являются марионетками. Вне зависимости от причин, на основе которых формируются такие особые стихийные процессы в нашей цивилизации, эти процессы, по мере их развития, становятся катастрофически опасными. Примерами таких процессов являются стихийные демографические процессы, которые формируются на неуправляемой биологической основе, процессы престижного потребления, которые формируются на неуправляемой психолого-эгоистической основе и т.д.

Но рассматриваемое свойство гибридных войн уже стало предельно опасным в глобальном смысле по той причине, что субъектами таких особых стихийных процессов стали уже не отдельные люди, а целые страны.

Вторым важным специфическим фактором, который в перспективе все в большей мере будет определять свойства гибридных войн, являются процессы самоорганизации. Активность и стихийность процессов самоорганизации будет проявляться в гибридных войнах все в большей мере и разными способами. Дело в том, что если в неядерных и в ядерных системах вооружений эти вооружения по своей сущности являются лишь инструментами, для использования которых необходимы специальные инфраструктуры, включающие ресурсы, финансы, вспомогательное оборудование, приборы, процессы и т.д., то комплекс средств, на основе которых формируются разные подсистемы гибридной войны, каждая из которых может вести специализированную войну, в гражданских сферах деятельности: в финансовой, информационной, экономической, торговой и т.д. – уже давно работают как автономные системы. Но в организационной системе, которая называется гибридной войной, все эти автономные системы могут тесно взаимодействовать, причем опыт, накопленный этими автономными системами в гражданских сферах деятельности, обладает большим числом степеней свободы, которые в этих новых – военных взаимодействиях, приобретают стратегическую сущность.

Следующий – второй аргумент, связанный со свойством самоорганизации гибридных войн, касается сущности и способов деятельности финансовых и товарных бирж, которые являются центрами, которые постоянно формируют соответствующие глобальные факторы, лежащие в основе более сложных торговых, экономических, социальных и других процессов. Но глобальные факторы, которые формируют биржи, имеют стихийную сущность, и они могут действовать как стихийные стартовые команды на автономные системы, сформированные и действующие в рамках каждой из подсистем гибридной войны.

Третий аргумент – целенаправленное и все более опасное искажение Западом сущности и возможностей комплекса международных правовых и политических документов, а также способов и возможностей их использования. Подчеркнем, что эти искажения необходимы Западу не только для использования гибридных войн, но и для их создания и существования. Т.е. главным – формально правовым фундаментом гибридных войн является комплекс грубейших искажений практически всех видов правовых документов и содержащихся в них норм. Второе очень важное замечание состоит в том, что гибридные войны могут теперь сами произвольно искажать международные правовые документы с учетом сущности и способов решения тех агрессивных и дестабилизирующих задач, которые с их помощью решают безответственные и некомпетентные западные политики.

А это значит, что теперь гибридные войны могут подобно гусеничной ходовой части танков и тракторов, сами прокладывать себе дорогу в тех ранее для них непроходимых и позитивных условиях, которые были созданы комплексами проверенных практикой международных правовых и политических документов. Поэтому гибридные войны становятся в перспективе потенциально более опасными, чем даже терроризм. Дело в том, что терроризм для субъективного оправдания целей и способов своей деятельности постоянно грубо искажает сущность преимущественно одной – религиозной системы – исламизма. А гибридные войны в своих целях стремятся грубо и произвольно искажать сущность практически всех нормативных систем, созданных цивилизацией: правовой, политической, экономической, управленческой, социальной, культурной, информационной и т.д.

Рассмотренные выше аргументы позволяют сделать главный вывод, сущность которого состоит в том, что любая специализированная гибридная война за счет каких-то спонтанных факторов может перейти в режим самоорганизации, что сделает ее полностью или частично неуправляемой. Поэтому жертвами такой гибридной неуправляемой и неизбирательной в режиме самоорганизации войны могут стать любые страны, вплоть до стран, сформировавших и развязавших такую гибридную войну.

Необходимо особо подчеркнуть, что опасная глобальная стихийная деятельность гибридных войн, во-первых, находится гораздо ближе к нам по времени, чем прогнозируемое футуристами восстание роботов. Во-вторых, эта возможная стихийная деятельность несравненно более хорошо организована, подготовлена и обеспечена ресурсами и предпосылками самоорганизации, чем предполагаемая антицивилизационная деятельность роботов.

Перейдем к рассмотрению третьего, очень важного фактора, который будет оказывать все большее воздействие на свойства и способы совершенствования гибридных войн. Этим фактором является перспективный системный паритет. Дело в том, что гибридные войны фактически уже включены в этот паритет как его постоянно действующая и активная подсистема. Структура системного паритета следующая: ракетно-ядерные вооружения и их качественно новая инфраструктура, обычные – неядерные вооружения и их инфраструктура, системы противоракетной и противовоздушной обороны, гибридные войны и их двойные инфраструктуры – гражданские и военные, стратегические потенциалы страны: политический, управленческий, экономический, технологический, научный, образовательный и другие, образующие фундамент системного паритета, оборонно-промышленный комплекс страны, реальные стратегические союзники страны, система мер защиты от внешних стратегических атак.

Все перечисленные выше подсистемы, входящие в структуру системного паритета, в разных стратегических ситуациях приобретают решающую роль. Поэтому в системном паритете фактически не должно быть второстепенных подсистем. Из этого следует вывод, согласно которому для системного паритета, когда он будет создан, особенно опасными являются те подсистемы вероятного противника, которые обладают универсальными поражающими и дестабилизирующими возможностями, которые можно использовать постоянно и в любых условиях. Именно такими возможностями обладают гибридные войны.

Гибридные войны, которые сейчас уже включены в структуру ракетно-ядерного паритета, а в перспективе станут обязательной подсистемой нового – системного паритета, радикально изменяют их сущность. Традиционный паритет является условно статической системной, так как входящие в него комплексы вооружений и их инфраструктуры постоянно развиваются и совершенствуются, но в практических политических, экономических, торговых процессах используются не их главные и реальные – боевые возможности, а лишь потенциальные – сдерживающие возможности. Гибридные войны делают любой паритет динамической системой, которая постоянно и целенаправленно решает разные стратегические задачи.

Эти войны принципиально не могут быть независимой и самодостаточной стратегической системой, которая использует лишь возможности комплекса гражданских потенциалов. Рынок эту систему сразу же разрушит, так как она, во-первых, дестабилизирует финансовые, торговые и другие условия, во-вторых, она не приносит прибыли. Но когда гибридные войны перемещаются в сферу государственной политики и государственной стратегии, то для оценки их необходимости и их эффективности используются совершенно другие – политические и военные критерии. И эти оценки подтверждают уникальные стратегические и конфронтационные возможности этих войн.

Более того, гибридные войны не только с опережением заменяют и дополняют конфронтационные возможности комплексов обычных вооружений, но они при этом резко снижают риски, связанные с конфронтационной и агрессивной деятельностью, они создают поводы для разного рода конфликтов, где могут использоваться не только обычные, но и ракетно-ядерные вооружения, они дезорганизуют экономические, управленческие и другие процессы в стране, которая подвергается нападению, и тем самым могут существенно повысить эффективность обычных вооружений.

Очень важную роль гибридные войны играют в концептуальном совершенствовании как традиционного, так и системного паритета и способов его использования. Качественный системный анализ позволяет сделать вывод, согласно которому гибридные войны не только использовали возможности гражданских потенциалов для решения конфронтационных и чисто военных задач, но с их помощью был создан новый класс вооружений – концептуальное оружие. Это оружие использует в качестве средств поражения или дестабилизации такие факторы как информацию в форме дезинформации, как законы в форме искажения или подмены их сущности, как разного рода договора, соглашения, контракты и т.д. в форме ликвидации или изменения и т.д. Пока что очень эффективным средством поражения являются ложные толкования сущности и результатов важных исторических событий, таких как создание СССР, как Великая Отечественная война, как прогрессивные политические, социальные, демократические преобразования, происходящие в независимых странах мира и т.д.

Гибридные войны, опираясь на традиционные факторы силы: политические, военные, технологические, экономические, управленческие, значительно увеличили число этих факторов, включив в них почти все виды и способы гражданской деятельности. При этом традиционные факторы силы используются как рычаги, которые многократно увеличивают силу целенаправленно искаженных гражданских факторов, которые становятся средствами поражения концептуального оружия.

У гибридных войн существует и активно действует свой аналог военно-промышленного комплекса – ВПК. Это аналитические центры, которые в США называются фабриками мысли. Практически все стратегические дестабилизирующие программы для СССР: гонку вооружений, холодную войну, так называемые звездные войны – стратегическую оборонную инициативу – СОИ, неподготовленную перестройку концептуально обосновали и разработали эти центры. В настоящее время, сохраняя процессы разработки глобальных конфронтационных и дестабилизирующих программ, эти центры разрабатывают упрощенные концепции для реализации локальных войн и разных конфликтов, позволяющих сохранять высокий статус и активность глобальной гегемонистской политики США. Одна из функций системного паритета, как активной сложной системы, состоит в том, что этот паритет должен постоянно тестировать возможности и качество государственной системы, которая его создает и использует. Подчеркнем, что это обязательная функция паритета, как одной из важнейших подсистем государства, которая непосредственно и постоянно связана со всеми внешними стратегическими процессами государства: внешнеполитическими, внешнеэкономическими, информационными, научными, технологическими и т.д. И эту функцию системный паритет должен реализовать постоянно и активно, выявляя любые проблемы и ошибки, снижающие эффективность развития и совершенствования паритета.

Гибридные войны играют парадоксальную роль в этих процессах тестирования. Во-первых, они позволяют тестировать все подсистемы государства не на холостом ходу, а под предельной – конфронтационной нагрузкой. Во-вторых, они позволяют тестировать очень важные – межсистемные взаимодействия, которые быстро активизируются и совершенствуются в конфронтационных условиях. В-третьих, гибридные войны позволяют тестировать стратегические возможности государственной системы как единого целого. Причем, как отмечено выше, под предельной нагрузкой. А это особый и очень важный режим работы государственной системы, когда роль мелких и скрытых ошибок и проблем начинает очень сильно и негативно влиять на возможности и на эффективность государственной системы.

Важнейшим недостатком роли гибридных войн в процессах тестирования является запаздывающее тестирование для нашей страны, которое может быть опережающим и гораздо более эффективным для вероятного противника. Поэтому как существующий, так и перспективный – системный паритет, должны использовать опережающее, регулярное объективное и наукоемкое тестирование возможностей и качества государственной системы. А это означает, что государственная власть в лице правительства должна регулярно отчитываться не перед депутатами Госдумы РФ, а перед гораздо более строгими экзаменаторами. Таким внутренним экзаменатором является общество, а внешним – вероятный противник.

Для опережающего объективного тестирования должна быть частично использована система мер по защите страны от агрессивных атак, но роль всех ведомств страны в обеспечении эффективного тестирования должна быть значительно повышена.

Тестирование возможностей и качества государственной системы должно быть не только опережающим, но и четко целенаправленным и конструктивным. Четкая целенаправленность должна определяться двумя группами целей: целями защищенности страны и целями эффективного развития страны. Постоянное и реальное доминирование этих двух групп целей является основой высокого качества и высокой эффективности государственной политики. Конструктивность процессов тестирования определяется тем, что именно приоритет, как особая государственная система, должен определять ранги приоритетов, очередность реализации и особые условия и способы реализации всех государственных стратегических программ.

Заметим, кстати, что паритет обладает позитивной постоянной и опережающей конструктивностью, а кризисы обладают негативной, запаздывающей конструктивностью, так как они позволяют обосновывать конкретные решения по устранению ошибок и проблем, вызвавших развитие данного кризиса.

Очень важной специфической особенностью паритета является то, что программа его деятельности и использования имеет в своей основе незавершенную модель, причем с большим количеством неопределенных факторов. Здесь существует сложное сочетание стратегических факторов: есть, или должна быть, системная государственная стратегия развития, основой которой должна быть завершенная модель с комплексом конкретных конечных результатов, и есть стратегический паритет, основой которого является незавершенная модель, результативная часть которой зависит от неуправляемых внешних факторов, таких как неопределенные условия, кризисы, неспровоцированные агрессивные атаки, провокации и т.д. И в современных условиях именно паритет определяет, во-первых, возможность реализации государственной стратегии развития и, во-вторых, способ, продолжительность и условия процессов реализации стратегии.

Одной из важных целей использования гибридных войн является существенное снижение качества и эффективности модели формирования и использования паритета, снижение управляемости и повышение неопределенности условий и способов деятельности, связанные с использованием этой модели. Поэтому паритет, как систему, от которой решающим образом зависит эффективность государственной стратегии развития, необходимо постоянно защищать от дестабилизирующих воздействий гибридных войн.

Выше было показано, что паритет, тестируя государственную систему и выявляя ее проблемы и недостатки, сам может обосновывать и формировать концепцию собственной защищенности. Реализовать эту концепцию должна система мер защиты страны от агрессивных атак, включенная в структуру паритета. Но у системы мер защиты более сложные задачи: она должна защищать всю государственную систему, причем для каждой государственной подсистемы в разных условиях должны использоваться разные способы защиты.

Что касается защищенности паритета, то чрезвычайно важную роль в решении этой задачи играет государственная политика. Анализ исторической практики показывает, что эта роль может быть как позитивной, когда возможности и управляемость паритета резервируются и совершенствуются, а обеспеченность его ресурсами, кадрами и техникой повышается, так и негативной, когда с использованием концептуально необоснованных волевых политических решений целые подсистемы паритета либо уничтожаются, либо способы их использования делаются неэффективными с использованием жестких ограничений, которые в перспективе становятся чрезвычайно опасными.

Общие выводы из данного фрагменты анализа, который рассматривает разные взаимодействия стратегического паритета с новым стратегическим фактором – гибридными войнами, состоят в следующем. Во-первых, в современных условиях традиционный ракетно-ядерный паритет должен целенаправленно и интенсивно совершенствоваться наукоемкими способами для преобразования его в более эффективный и обладающий структурно развитыми возможностями системный паритет. Во-вторых, задачи наукоемкого совершенствования паритета и способов его использования в конфронтационных условиях должна рассматриваться не как одна из важных государственных задач, а как наиболее важная государственная стратегическая задача. В-третьих, цели, возможности и способы совершенствования существующего паритета обязательно должны быть непосредственно связаны с процессами развития нашей страны, а не с процессами и с возможностями процессов функционирования. Тем более недопустима связь этой задачи с процессами выживания.

И последнее: только при опережающем, четко целенаправленном, конструктивном и объективном, регулярном тестировании возможностей и качества государственной системы, паритет может полностью сохранять свои возможности и свое высокое системное качество в экстремальных условиях – в условиях реального военно-политического противоборства. Второе требование состоит в том, что стратегический паритет как в процессе его формирования и совершенствования, так и в процессах его использования, должен сохранять полную структуру, которая приведена в начале данного фрагмента анализа, причем с сохранением эффективных взаимодействий между всеми подсистемами паритета.

Анализ свойств и специфики способов защиты от воздействий гибридных войн и агрессивных атак

Перейдем к рассмотрению и анализу сущности, специфики, свойств и способов качественно новой глобальной системы, подсистемами которой, с одной стороны – со стороны США – являются комплексы ракетно-ядерных и обычных вооружений, а также гибридные войны, все подсистемы которых сейчас быстро развиваются и совершенствуются. А у другой стороны – у Российской Федерации – имеется комплекс современных ракетно-ядерных вооружений, включающий ряд принципиально новых подсистем, комплекс обычных вооружений и управляемая система мер защиты от агрессивных атак, осуществляемых с использованием разных видов гибридных войн. Перспективная система мер защиты включает универсальные программы, такие как программа импортозамещения, программа обеспечения устойчивости финансовых процессов и т.д., а также оперативные мероприятия, имеющие как зеркальную, так и специальную сущность. Система мер защиты предполагает ее постоянное совершенствование, в основном, за счет увеличения количества универсальных программ.

Прежде всего заметим, что эта новая международная система пока что не позволяет сформировать новый – системный паритет как динамическое равенство стратегических возможностей сторон. Фактически это система неравных возможностей, так как одна сторона – США и НАТО – стремится использовать две реально взаимодополняющие подсистемы: комплексы ракетно-ядерных и обычных вооружений и комплекс специализированных гибридных войн, а другая сторона, пока что только Россия, может дополнить свой современный комплекс ракетно-ядерных и обычных вооружений только создаваемой системой мер защиты от разных видов гибридной войны.

Система мер защиты по своей структуре, по своим возможностям, по способам ее использования не равноценна в стратегическом смысле комплексу специализированных гибридных войн, которые могут активно и целенаправленно дополнять друг друга. Гибридная война – это активная и гибкая универсальная наступательная система, которая может в мирное время оперативно воздействовать на наиболее уязвимые центры и структуры страны, подвергшейся неспровоцированной агрессии, которые для нее заранее выбрали эксперты страны-агрессора. Агрессивные атаки могут быть направлены не только на конкретные центры и структуры, но и на взаимодействия между ними. Т.е. суммарные результаты агрессивных атак могут использовать такие стратегические преимущества как опережение, использование как постоянных факторов, таких как разного рода санкции, так и оперативных факторов, а также оптимизационные преимущества в виде оптимизации структуры и времени начала и продолжительности агрессивных атак.

Из сказанного выше следует, что система мер защиты от агрессивных атак, в том виде, в котором она сейчас существует и периодически дополняется новыми программами и новыми способами их реализации, должна рассматриваться как временная система. Задачи, которые сейчас решает система мер защиты, должны как можно быстрее передаваться системной контрстратегии, которая должна быть создана как активная система, способная с использованием политических, дипломатических, военных, экономических, культурных и других способов блокировать, а еще лучше – предотвращать, разные провокации и санкции. Но в случае повторного осуществления агрессивных атак против России и ее ближайших союзников, системная контрстратегия должна обеспечить защиту прав и интересов нашей страны с комплексным использованием неядерных вооружений.

Система мер защиты от внешних стратегических атак включает специализированные подсистемы, которые обеспечивают лишь частичную защиту нашей страны от атак, осуществляемых с использованием гибридных войн. Дело в том, что цели, структура, способы реализации, время осуществления этих атак могут быстро изменяться.

Системная контрстратегия должна разрабатываться и формироваться на основе того же главного принципа, который используется для формирования любого эффективного паритета. Это универсальный наступательный, а не оборонительный принцип. Это принцип опережающих и поэтому гораздо более эффективных стратегических возможностей. Это принцип использования комплексов наукоемких стратегических преимуществ, а не возможностей отражения внешних атак с использованием асимметричных ответов. Т.е. системная контрстратегия в настоящее время должна обеспечивать разрушение или полную и опережающую дестабилизацию тех гражданских и военных потенциалов конкретного противника, который использует гибридные войны для осуществления как единичных, так и комплексных стратегических атак.

Качественный системный анализ обращает особое внимание на то, что при использовании данного системного принципа стратегические потенциалы, которые входят в структуру контрстратегии, должны быстро модернизироваться и включаться в структуру системного паритета. Т.е. системная контрстратегия должна формироваться как активный комплексный ресурс системного паритета. А наличие у нашей страны резервированного наукоемкого системного паритета – это чрезвычайно важное стратегическое преимущество.

Строго говоря, традиционная система мер защиты, включающая такие программы как импортозамещения, стабилизация финансовых процессов и т.д., а также такие способы как асимметричные ответы на разные стратегические атаки, является пассивной системой, которая имеет ограниченные возможности. А системная контрстратегия обеспечивает в угрожаемый период активную – наступательную и опережающую защищенность страны, причем не только от гибридных войн, но и от стратегических атак, в которых используются традиционные – неядерные системы вооружений.

На основе предварительного системного анализа свойств и возможностей системной контрстратегии и системы мер защиты страны от агрессивных атак, целесообразно контрстратегию обосновывать и разрабатывать как отдельную и самодостаточную программу, а систему мер защиты разрабатывать как одну из подсистем перспективного – системного паритета. При этом контрстратегия и система мер защиты по своему качеству, по наукоемкости, по управляемости и т.д. должны приближаться, соответственно, к тем свойствам, которыми будет в перспективе обладать оборонно-промышленный комплекс – ОПК. Но эти высшие системные свойства всех трех упомянутых выше систем должны формироваться с использованием наших внутренних возможностей, т.е. тех возможностей, которыми будут располагать наши системно модернизированные стратегические потенциалы.

Совершенно очевидно, что в современных и в будущих условиях комплекс стратегических программ, обеспечивающих надежную и гибкую защищенность страны, будет совершенствоваться как структурно, причем с ростом его масштабов, так и качественно. Поэтому те возможности, которыми обладает в настоящее время наша либеральная рыночная экономика, будут, с течением времени, все менее достаточными. Поэтому необходимо уже сейчас, т.е. в рамках предлагаемой единой системной среднесрочной программы развития страны, интенсивно и наукоемкими способами совершенствовать комплекс наших стратегических потенциалов, создавая в них качественно новые возможности.

До тех пор, пока в агрессивных антироссийских атаках будут, в основном, использоваться не полномасштабные военные конфликты, а гибридные войны, интенсивное и наукоемкое совершенствование всех наших стратегических потенциалов является наиболее мощным и наиболее эффективным ответом на любые провокации. Для создания качественно новых стратегических возможностей мы должны использовать не только традиционные – технологические факторы, использование которых наиболее эффективно на отраслевом уровне, но и качественно новые – концептуальные факторы, которые могут очень эффективно использоваться как на отраслевом, так и особенно – на государственном уровне.

В работах автора (см. список литературы), в которых обоснована системная концепция суперпрограммы возрождения России как великой научно-промышленной державы, обосновано и описано не менее шестидесяти таких факторов – системных стратегических инноваций, которые имеют, преимущественно, теоретическую сущность. При реализации единой системной среднесрочной программы эти инновации должны быть обогащены практическими факторами: финансовыми, ресурсными, организационными и т.д., что обеспечит их конкретное и эффективное использование в любых стратегических программах.

В новой монографии автора, которая будет готова к печати осенью 2018 года, обосновываются концептуальные положения, связанные с разработкой новой – системной стратегии развития и прогресса страны. В этих трех работах будут обоснованы две основные подсистемы системной стратегической триады: концептуальная и стратегическая, что создаст основные теоретические предпосылки для использования новой – системной стратегии в государственной практике.

Одна из системных стратегических инноваций требует использовать в системной стратегии, в основном, не асимметричные ответы на угрозы и провокации, а комплекс качественно новых стратегических преимуществ, которые может создавать системная стратегия. Радикальное повышение как оборонительных, так и наступательных возможностей новой универсальной стратегии, концептуальные основы которой, в значительной мере, содержатся в системной государственной стратегии, связано со свойствами системных стратегических преимуществ. В частности, на основе даже одного реального системного преимущества, целый комплекс которых представил Президент РФ В. Путин в своем Послании президента Федеральному собранию РФ в 2018 году, можно сформировать или несколько мощных и качественно новых угроз вероятному противнику, или несколько эффективных способов защиты от угроз, исходящих от вероятного противника.

Т.е. наша эффективная оборонная стратегия должна развиваться и совершенствоваться, в основном, не традиционными – количественными способами, а наукоемкими и радикальными по своей сущности качественно новыми – наукоемкими способами. При этом важно подчеркнуть, что в эффективной оборонной стратегии все более важную роль играют современные отрасли экономики, такие как электронная, машиностроительная, приборостроительная, химическая, где быстро растет роль подотраслей по производству новых материалов, и т.д. Все эти отрасли экономики государство также должно интенсивно развивать наукоемкими способами.

Наукоемкость современной контрстратегии и системы мер защиты от агрессивных атак имеет особую специфику. Эта специфика частично учитывается в российской государственной стратегии, но только в ее оборонной подсистеме, где роль паритета возможностей и качества ракетно-ядерных вооружений является судьбоносной. Но с учетом постоянно возрастающей роли технологических, экономических и некоторых других факторов в государственной стратегии, мы должны одновременно разрабатывать, как минимум, два конкретных системных прогноза развития: российский и американский. Без сравнительного анализа данных этих прогнозов, охватывающих перспективы развития научного, технологического, и основных экономических потенциалов двух стран, обосновать эффективные, четко целенаправленные и экономные системы защиты, такие как контрстратегия и система мер защиты от внешних угроз, практически невозможно.

Поскольку все способы и все программы защиты страны от внешних угроз, провокаций и стратегических атак играют всё более важную роль в государственной политике и во всех частных стратегиях, нам необходимо при переходе к системной государственной стратегии использовать во всех видах стратегической деятельности один универсальный принцип. Сущность его следующая: использование так называемой стратегии догоняющего, которая стала доминирующей для нашей упрощенной рыночной деятельности, к опережающей наукоемкой стратегии на всех основных направлениях развития и прогресса. Это очень сложная задача, требующая системной модернизации всех государственных подсистем, но без ее ускоренного и четко целенаправленного решения перспективы устойчивого и надежно защищенного долгосрочного развития нашей страны проблематичны.

Очень важно подчеркнуть, что способы сравнительного анализа имеют парадоксальную сущность: при различии сравнительных возможностей на порядок и более, никакие прогнозы не нужны, так как результат анализа очевиден даже школьнику. Поэтому очень важно не упустить время, когда сравнительный анализ стратегических возможностей как вероятных противников, так и потенциальных союзников, еще возможен.

Еще одно теоретическое, но очень важное для всех видов именно стратегической практики, замечание состоит в следующем. Если разработкой и утверждением большинства частных государственных стратегий занимаются, в основном, чиновники, то рост наукоемкости и сложности этих стратегий, объективно необходимый для обеспечения ее достаточной высокой эффективности, они рассматривают как абсолютно недопустимое ограничение. Главный аргумент для такой оценки необходимой наукоемкости и сложности следующий: такая стратегия будет неуправляемой.

Но одна из системных стратегических инноваций должна обеспечить переход к использованию системного стратегического управления, одной из подсистем которого является синергетика. А одним из важнейших преимуществ синергетического подхода является следующее: он обеспечивает эффективное формирование очень сложных систем, причем с заданными возможностями и с эффективными способами их использования, подсистемами которых являются также очень сложные системы. Например, подсистемами очень сложной системы – современного самолета – являются также сложные системы: планер, двигатели, приборное и навигационное оборудование, системы управления вооружением и т.д.

Конечно, подсистемы государственной политики, которая обосновывает цели и сущность всех частных государственных стратегий, гораздо сложнее, чем подсистемы самолёта, корабля, электростанции и т.д., но в этих подсистемах, если можно так выразиться, другое качество сложности. Это более гибкие и более универсальные политические, экономические, организационные, управленческие и т.д. факторы сложности. Т.е. возможности современной кибернетики, системного подхода, синергетики, прикладной экономической теории и т.д. таковы, что они позволят отечественным ученым обосновать и разработать гораздо более эффективные частные стратегии, чем это сейчас делают чиновники, использующие либеральный рыночный подход.

Кратко рассмотрим сущности возможностей и инструментов, которые используются в гибридных войнах и которые важны сейчас для системы мер защиты, а в перспективе – для системной контрстратегии. Наиболее часто с использованием гибридных войн формируются угрозы. К числу краткосрочных угроз следует отнести провокации. Санкции представляют собою долгосрочные, целенаправленные и конкретизированные по способам использования угрозы.

Преимущественное использование угроз в гибридных войнах связано с тем, что их использование якобы порождает минимальные риски мощного ответного удара со стороны страны, по отношению к которой используются угрозы. Но это лишь временная ситуация. Дело в том, что Россия должна начать использовать интегральные оценки ущерба, связанные со всеми целями и способами применения гибридных войн. Интегральные оценки должны формировать суммарный, накопленный ущерб, включающий также и конкретные потери. Нанесенный ущерб должен суммироваться по времени использования санкций, по структуре воздействия санкций на разные подсистемы страны, по снижению качества результатов, полученных в разных государственных и других программах, или по повышению затрат на обеспечение необходимого качества результатов.

Использование интегральных оценок позволит сделать временные мелкие тактические оценки стратегическими, какими они фактически и являются. А стратегические оценки нанесенного нашей стране ущерба позволят обосновать и подтвердить на международном уровне необходимость использования международных санкций по отношению к стране – агрессору.

С сущностью угроз и с вероятностью их превращения в конкретные агрессивные атаки связана сущность предельных ограничений, которые в политике называются «красными линиями». В настоящее время агрессор, который постоянно искажает не только сущность международных законов, договоров, соглашений, но и сущность способов, которые он использует в гибридных войнах и в неспровоцированных атаках на разные страны, формирует, с использованием этих искаженных понятий, иррациональные «доказательства» и «причины» необходимости своей агрессивной деятельности. Но «красные линии» – это совершенно конкретные политические и стратегические понятия. И при использовании таких иррациональных доказательств агрессор бездумно и безответственно переступает «красные линии», что создает реальное право использовать для отпора агрессору наиболее разрушительные средства справедливого возмездия.

Все более широкое использование в глобальной агрессивной политике гибридных войн создает в этой политике новые опасные возможности, которые США, все более широко применяющее иррациональное и катастрофически опасное политическое и стратегическое мышление, используют все более активно. Дело в том, что гибридные войны очень хорошо – органически дополняют агрессивные атаки, в которых используются обычные вооружения. Такое взаимодополнение позволяет значительно повысить опасность новой агрессивной деятельности, которая теперь может осуществляться одновременно на двух фронтах.

Создается агрессивная система, которая действует по принципу «тяни-толкай». В этой системе гибридные войны, во-первых, с использованием разного рода провокаций формируют поводы для осуществления агрессивных атак с использованием обычных вооружений. Такие атаки США уже два раза произвели в Сирии. Во-вторых, гибридные войны обеспечивают долгосрочное сохранение разрушительных и дестабилизирующих воздействий военных агрессивных атак на страну, подвергшуюся агрессии.

Таким образом, агрессору пока что удается значительно повысить эффективность комплексных агрессивных атак, осуществляемых в мирное время, провокационная сущность этих атак гораздо опаснее, чем их разрушительная мощность. Эта сущность пока что позволяет агрессору так воздействовать на прогрессивные и независимые страны мира, а сейчас – на Россию, что, во-первых, их внешние стратегические задачи в значительной мере утрачивают конструктивную: экономическую, технологическую, культурную и т.д. сущность и преобразуются упрощенные задачи политической и дипломатической борьбы за права и за интересы нашей страны. Во-вторых, эти внешние упрощенные задачи агрессор хочет сделать для нас более важными, чем внутренние задачи динамичного, эффективного и прогрессивного развития. В-третьих, внешние стратегические задачи, несмотря на их очень высокую политическую важность, гораздо менее управляемы, менее эффективны по экономическим критериям, чем внутренние задачи, непосредственно связанные с процессами развития. Поэтому принуждение органов государственного управления, с помощью санкций, провокаций и агрессивных атак, заниматься, в основном, внешними задачами, должно, по замыслу агрессора, существенно снизить темпы, эффективность, качество наших процессов развития, должно снизить уровень и качество жизни, что поэтому замыслу должно сформировать процессы общественного протеста. Т.е. это цели и способы новой, усовершенствованной «холодной войны».

В заключение данного раздела аналитической записки рассмотрим цепочку возможных альтернативных вариантов развития сложившейся конфронтационной ситуации. Во-первых, в связи с тем, что в этой ситуации, кроме США, участвует ряд стран, являющихся членами НАТО и обладающих совокупным высоким политическим, промышленным, финансовым, технологическим, информационным и т.д. потенциалом, использование чисто количественных факторов в качестве основы комплекса защитных мер, является нерациональным. Основой комплекса защитных мер должны быть качественно новые, желательно наукоемкие, факторы.

Асимметричные ответы формально являются качественно новыми факторами, но принцип чисто асимметричных ответов имеет двойственную сущность. Эти мероприятия, формально имеющие сущность защитных программ, фактически имеют целенаправленное внешнее управление, причем как на этапе их формирования, так и в ходе реализации таких программ. Например, такой программой была гонка вооружений, навязанная СССР после окончания Великой Отечественной войны. Формально гонка вооружений, которая для СССР была гораздо более экономной, чем для США, была асимметричным ответом, но такая чисто количественная программа для СССР была малоэффективной. Несравненно более эффективной для СССР была качественно новая и наукоемкая программа создания ракетно-ядерных вооружений.

При создании в настоящее время системы защитных мер, а в перспективе – системной контрстратегии, Российская Федерация должна учитывать следующую специфику текущей глобальной ситуации: США стремится сохранить свое военное, экономическое и финансовое лидерство именно сейчас – в краткосрочной перспективе и любой ценой, так как будущего у этого лидерства нет. Но при этом США реально готовы в ближайшее время заплатить лишь любую финансовую цену, так как деньги они могут просто напечатать. Любую экономическую цену США не готовы заплатить, так как их экономика недостаточно устойчива. А любую военную цену, которой является разрушительный ответный российский ракетно-ядерный удар по территории США, они категорически не готовы заплатить.

Поэтому США в обозримой перспективе, продолжая вести против России гибридную войну, которая за пределами нашей территории будет дополняться использованием обычных – неядерных вооружений, будут использовать особые способы ведения этой войны, сущность и специфика которых состоит в следующем.

Эффективность гибридных войн, которые ведется обычными способами, в общем виде оценивается величиной дроби:

опасность угрозы / возможности защиты (1)

И числитель, и знаменатель этой дроби являются изменяемыми величинами, которые зависят от способов формирования угроз и возможностей защиты, которые доступны в процессах использования гибридных войн и в процессах формирования и использования защитных мер.

Как доказывает теория и как подтверждает практика, в способах реализации гибридных войн концентрируются все «достижения» способов преступной, противоправной, безнравственной и другой катастрофически опасной деятельности. Системный анализ выделяет два вида этой опасной деятельности: краткосрочный, который содержит один-два этапа, и долгосрочный, содержащий несколько последовательных этапов. Эффективность краткосрочной опасной деятельности не содержит закономерных оценок эффективности, т.е. любая атака может быть либо удачной, если она мощная и внезапная, либо неудачной, если используются эффективные способы защиты.

Долгосрочная опасная стратегическая деятельность может быть как неэффективной, причем чаще всего в тех случаях, когда страна, подвергшаяся внезапной агрессивной атаке, подготовит с течением времени эффективный ответный удар, который она нанесет по наименее защищенной системе страны агрессора и с использованием качественно новых способов, так и эффективной, в тех случаях, когда агрессор сумеет использовать способы, сущность и структура которых рассматривается ниже.

В бандитской практике издавна используются комплексы: силовые и психологические повторные способы воздействия на объект нападения, которые позволяют одновременно и целенаправленно воздействовать как на числитель, так и на знаменатель формулы (1). При этом возможно в ходе последовательных одинаковых по опасности, в том числе и минимальных, угроз за счет воздействия психологических факторов формально повышать опасность каждой последующей угрозы и одновременно формально снижать волю к сопротивлению, к использованию реально располагаемых средств защиты у объекта нападения.

В пределе целью использования бандитами этого комплексного способа воздействия является приведение соотношения (1) к следующему виду:

[(угроза _i → min) / 0] → ∞ (2)

Т.е. повторная, с номером «i», минимальная угроза, деленная на «0», т.е. не встречающая никаких защитных мер от этой угрозы, обеспечивает предельно высокую эффективность этого бандитско-конфронтационного способа деятельности.

Логический стратегический подход говорит о том, что Россия, политическая доктрина которой категорически исключает любые способы агрессивной деятельности, должна предельно совершенствовать наукоемкими способами возможности своей защиты от любых агрессивных атак. Т.е. наша страна должна стремиться к тому, чтобы использовать в своей оборонной стратегии формулу (3):

[( угроза _i → max) / (возможности защиты → ∞)] → 0 (3)

Абсолютная защищённость страны, формальным выражением которой является знаменатель формулы (3),гдевозможности защиты → ∞,может быть обеспечена двумя способами. Первый способ – это нанесение сокрушительного ракетно-ядерного ответного удара по территории страны – агрессора. Второй способ – обеспечение абсолютно эффективного и неограниченного по времени сдерживания любого вероятного агрессора, способного подготовить и осуществить агрессивную атаку, имеющую максимальную разрушительную мощность.

Второй способ для глобальной стратегии устойчивого развития является наиболее приемлемым, но для любой конкретной страны, в том числе и для России, предельно сложным. Дело в ом, что реализовать реальные возможности защиты, определяемые знаменателем формулы (3), принципиально не может любая отдельная подсистема как любой существующей, так и любой будущей страны. Такие оборонные и, одновременно, глобальные стабилизирующие возможности, может реализовать только государственная система нового поколения, которой может стать Россия как великая научно-промышленная держава, все стратегические потенциалы которой могут в угрожаемый период эффективно и во взаимодействии друг с другом решать оборонные задачи.

Литература

1. Синицын Ю.П. Системные стратегические инновации как основа качественно нового возрождения России. Монография, изд-во МИСИ-МГСУ, Москва, 2017 г, 528 стр.

2. Синицын Ю.П. Основные направления, новые результаты и возможности, связанные с использованием качественного системного анализа для совершенствования современной стратегической деятельности. Сборник статей, изд-во МИМИ-МГСУ, Москва, 2017 г, 253 стр.