Иногда «место встречи изменить нельзя». А я как-то в молодости опоздал на паром через быструю Кубань и, взяв снятую одежду в одну руку, на другой руке поплыл через неё. Пересёкший мне путь кораблик поднял волну и подмочил одежду. Так что мне пришлось подныривать, чтобы менять руку, но я доплыл до берега, не бросив одежду. Так и, попав в академическое болото, я не бросил научные одежды, пока не добрался до каменистого забугорного берега. Но то, что я увидел, лишь подтвердило мои опасения – наука в кризисе.

Я уже много времени потратил на разъяснение кризисного состояния современной науки, проявляющегося в фрагментированности и, в связи с потерей и в научной среде этических ценностей, в жёсткой, порой враждебной позиции «хозяев» фрагментов к «конкурентам» даже из сопряжённых областей науки. Как следствие кризиса и Древо современной Науки растёт коряво, а иногда и вспять, так как действительно принципиально новое в нём отторгается (обычно по косвенным признакам, а не по сути), а паразитирующие «растения» могут вырасти преимущественно на корнях или внизу древа – в незаполненном Элементарными Обобщениями Научном Вакууме. Но как говорится, свято место пусто не бывает, и этот Вакуум грязный – заполнен примитивными обывательскими представлениями.

Но и кризис имеет свои научные закономерности, в частности фрактальные, статические
и динамические которые могут отражать как рост/расширение науки:
https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Mandelbrot_Set_Color_Cycling_Animation_400px_2.gif?uselang=ru
так и её «свёртывание»:
https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Mandelbrot_Set_Color_Cycling_Animation_400px.gif?uselang=ru

И, к сожалению, кризисные закономерности видны и в самом древе науки. Не только в «графеновой» плесени у корней, но и в самой кроне, а если приглядеться и в форме веточки, а если быть ещё внимательнее, то можно увидеть и в прожилках листьев и! на клеточном уровне. А как я не раз говорил, кризисные явления в науке на современном витке развития прямо определяют кризисное состояние общественного сознания – подспудно именно они проявляются в обывательских представлениях всего глобализованного мира.

И вот возникает парадокс: наука, обращённая к разуму человека, по определению инвариантная для всего человечества, связывая людей Земли, делает их не просто неразумными, а неживыми, принципиально неразличимыми частицами. И поведение коллективов людей просто описывается термодинамическим флуктуациями, возбуждениями в среде принципиально неразличимых частиц. Если в первобытном мире массовый «психоз» определялся однотипными рефлексами особей, то теперь – однотипными представлениями обывательского мира, которые привнесены фракталами научной мысли. Такое понятие как бренд, специально эксплуатируемое для «зарабатывания» денег на обывателях в самой науке стало определяющим, чему яркий пример «не убиваемый» графен.

Сейчас, когда в России тупое копирование Запада доведено до ручки (в том числе и до военной – Америка ведёт локальные войны, и нам это «надо») эти тенденции просто лежат наяву. Только, варясь в извращённом, но собственном соку, можешь и не чувствовать запах собственных нечистот. Мне же, по мере продвижения моих публикаций на Запад (без этого не сдвинуть с мёртвой точки ни академическую, ни оборонную бюрократию, даже через Кремль – пробовал, даже когда падают самолёты и сбивают собственные – я поработавший за пультом двухсотки ещё в1972 году знаю, как сложно, но можно это сделать), хорошо видно, что определяющий фрактал современного научного древа сформирован СТРАХОМ НАРУШИТЬ ПРАВИЛА. А сами эти ПРАВИЛА, в отсутствие сквозного видения фрагментов науки, в отсутствие Научных Голов, которые обладают таким видением и направляют деятельность коллективов учёных, превратились в болотные связи, сквозь которые и прорываются эпизодически були с вонью, графеновой или колайдерной.

Так что условия формирования современного древа науки сродни горообразованию – выплёскиванию раскалённой магмы и её затвердеванию в виде канонизированных правил, которые естественно, имеют лишь косвенное отношение к развитию истинных, инвариантных Законов Природы. И если ты стремишься к построению строгой научной модели, то ты с этими застывшими глыбами неминуемо сталкиваешься. «Живая» наука «прорастает» сквозь хаотическое нагромождение мёртвой Природы. И если даже мне, сумевшему расколоть некоторые глыбы (судя по тому, что в некоторых письмах/приглашения ссылаются на мои научные статьи как на «элитные»), мне, которого долгое время обвиняли в том, что я строю «СВОЮ» физику (хотя я отталкивался именно от работ классиков, а не от частных закономерностей), тем не менее, приходится и за рубежом сталкиваться с правилами оформления публикаций – оценкой ОРИГИНАЛЬНОСТИ» работы не по сути, а по правилам, с ЧИСЛЕННОЙ оценкой, в процентах, то молодым российским исследователям, многие из которых просто частички бизнес-общества и просто строят посредством науки карьеру – одна дорога в науке – пролезать через щели между глыбами.

И вот мы опять имеем парадокс. В России, где СТРАХ ПЕРЕД ПРАВИЛАМИ доведён до ручки даже на государственном уровне (Дума, включая зюгановцев, уже устала думать - Какие бы ещё буржуйские правила придумать, а Путин уже устал стараться быть святее «папы Римского» - быть буржуином более «правильным» чем дядя Сэм). А в академической чиновничьей среде этот страх уже сродни страху животного на бойне. И научные «глыбы» стали ничем не подкреплены материально, стали нарисованными.

Та же комиссия РАН по борьбе с лженаукой, которая сама работает по «болотным» правилам может оказать какое-то влияние лишь на научных чиновников и на приём статей, но в обществе не только не пользуется поддержкой, но и сама работает исключительно в обывательских правилах и не возражает против того, что в соседнем кабинете продают/покупают научные статьи с оплаченным индексом цитируемости и диссертации. Так что я нисколько не удивлюсь, если в обоих кабинетах работают одни и те же люди, на полставки. Выживают, как могут и никак не олицетворяют глыбы. И парадокс заключается в том, что «глыбы» превратились в российский чернозём, на котором бурно растут сорняки, а не научные школы. Не количество по правилам написанных статей определяет будущее российской науки.

Тот же случай с ненужным, в первую очередь российскому научному обществу, Гришей Перельманом наглядно показывает, что его одна работа перевешивает миллион публикаций. Так что ему и за бугром мало предлагали, но думаю, не меня одного это предложение из-за бугра волнует в первую очередь. Волнует то, что в отсутствие западных реальных «глыб» у нас сквозь голограммы «глыб» бурно, с соблюдением нарисованных правил, растёт не древо науки, а лишь сорняк, который ни что иное, как будущий чернозём, а не НАУКА.

России просто не выжить без науки. Но срубив то дерево, которое посадил Ломоносов, нынешняя, обезьяничающая западные правила власть ничего взамен не посадила, так как обществу без научно обоснованных идей (бизнес это не идея, а инструмент управления рабами) наука просто не нужна. Видимо, поэтому бывшие начальники РосКосмоса строят нарисованные галактические государства, а Союзы собирают из ржавого железа.