Почти на всех большое впечатление производят числительные. Например, проект 5-100-20. В соответствии с этим проектом, в который в течение многих лет вкладывались десятки миллиардов рублей, 5 российских вузов к 2020 году должны войти в первую сотню некого международного рейтинга.

«А зачем это надо? Что это дает?», − спросил в свое время академик В.Е. Фортов на заседании Правительства, на котором прежний министр образования просил очередные десятки миллиардов на эту программу. Члены Правительства объяснить это академику не сумели. Но мы-то всё понимаем. Во-первых, это престиж, 5-е место почти призовое. Во-вторых, очевидно, Президент эту программу поддержал и дал соответствующие поручения, а «Поручения нужно выполнять», − говорит министр науки и высшего образования (МиНВО или Минводы, как его называют ученые) М.М. Котюков.

И вообще, 5 – хорошее число. Вспомним «4 И» Д.А. Медведева (инвестиции, инновации, инфраструктура, институты). Что-то не то, а добавили пятое «И», и всё зазвучало по-другому. И вот Президентом России поставлена задача войти в пятерку высокотехнологичных стран мира. Опять пять.

Но еще более впечатляют показатели, исчисляемые десятками тысяч. По-моему, здесь почин принадлежит Н.В. Гоголю. Его герой говорил, что когда государь предложил ему серьезный пост, то к нему послали 35 тысяч одних курьеров. Городничий и другие чиновники были очень впечатлены. Помнится, не так давно Правительство собиралось создать 25 тысяч рабочих мест в высокотехнологичных отраслях экономики. Это тоже впечатлило. И вот на днях М.М. Котюков заявил, что для того, чтобы выйти «на целевые показатели нам нужно еще 30 тысяч исследователей и около 900 новых лабораторий». Это уже серьезно…

Очень интересно, как это согласуется с предыдущими усилиями Правительства, которые привели к развалу науки и высшего образования? Вспомним начавшуюся с 1991 года борьбу с Российской академией наук, которая завершилась в 2013 году сокрушительной победой, – Академия стала клубом заслуженных ученых и перестала (в соответствии с её нынешним уставом)… быть научной организацией.

Реформаторы в 1990-х сочли, что науки в России слишком много и число ученых уполовинили… Судя по данным Федерального справочника «Образование в России», в 2010 году 517 российских вузов вели исследования и разработки, но аспирантура была открыта в 748 учебных заведениях. Другими словами, ученых готовят там, где нет исследований. С тех пор ситуация не изменилась к лучшему. Этот парадоксальный факт объясняется тем, что сейчас аспирантура рассматривается не как первый шаг научной карьеры, а как продолжение высшего образования. При этом перед аспирантами не ставится задача подготовки диссертации. Еще более поразительно, что такая же ситуация и с докторантурой.

Меня до сих пор от этого оторопь берет. Но именно так записано в новом «Законе об образовании», который Госдума приняла в 2014 году. Выходит, цель – ничто, движение – всё. При таком подходе ученых вырастить не удастся. Дж.Кеннеди говорил, что СССР обогнал США за школьной партой, а у нас сейчас в Москве слили сильные школы со слабыми и с детскими садами и получилось нечто очень среднее. Мы до сих пор считаем образование услугой, полагаем, что надо готовить «не творцов, а квалифицированных потребителей», и утверждаем, что «социализация», а не знания, умения и навыки являются важнейшей задачей средней школы.

О катастрофе с подготовкой научных кадров многие исследователи говорили и писали давно и настойчиво. Ещё выдающийся просветитель России Сергей Петрович Капица говорил, что наука в нашем отечестве становится «уделом седых и лысых», а в университетах «деды учат внуков». Если правительство, наконец, услышало ученых, решило прекратить «созидательное разрушение» и повернуть на 180˚, то это можно только приветствовать. Но верится в это с трудом… Например, с 900 лабораториями. Когда в 2013 году хозяйственникам (Федеральному агентству научных организаций – ФАНО) отдали под начало институты трех академий (РАН, РАМН и РАСХН), то получилось около 1000 организаций. И многие из них действительно были научными центрами мирового уровня. Может их хотят переименовать в «лаборатории»? Или будет что-то новенькое в духе «Роснано», «Сколково» или АСИ? Поживем − увидим.

Однако, неверной остается главная посылка наших реформаторов от науки. Сейчас перед учеными Минвода и почившее в бозе ФАНО (но продолжающее руководить) ставит задачу увеличить число публикаций в научных журналах в целом, а индексируемых в зарубежных базах данных Scopus и Web of Science в особенности. План по валу, вал по плану. Что статьи, что надои, что тонно-километры, видно, для серьезных администраторов без особой разницы…

Непонятно только одно. Целью «Стратегии научно-технологического развития до 2035 года» является «обеспечение независимости и конкурентоспособности страны». Но какое отношение к этому имеют статьи, которые сейчас чиновники требуют от ученых? Быть или казаться? Дело или «престиж»?

Да, собственно, о какой науке идет речь? Фундаментальная наука работает с горизонтом в 40-50 лет. Её плодами в виде новых технологий, скорее всего, смогут воспользоваться только наши внуки. Прикладная наука, где делается 75% изобретений, работает с горизонтом 10-12 лет. Она была разгромлена в России в 1990-е, и о её реанимации, возрождении в «Стратегии» не говорится. Опытно-конструкторские разработки (ОКР) являются локомотивом высокотехнологичной промышленности (как в США и Китае), если таковая есть. Отсюда и огромный объем исследований в этих странах, которые идут в дело, а не выполняются «для престижа». Ну, а если высокотехнологичной промышленности в стране практически нет, и она живет на экспорте углеводородов (как Россия), то, наверно, именно её созданием и стоит озаботиться, чтобы отечественные ученые не работали «в стол», на заокеанского дядю и не обивали пороги кабинетов чиновников, которым обычно ничего не нужно.

Ну, а теперь о наболевшем. В этом семестре я читаю лекции в 3-х ведущих вузах России, которые участвуют в славной программе 5-100-20, в двух из них магистрам, будущим исследователям (5-й и 6-й курсы по-старому). Вначале выясняю, что и насколько хорошо магистранты знают. Спрашиваю у людей, сдавших курсы физики, высшей математики, теоретической механики «Почему Земля не падает на Солнце?» Ответы этого года интересные. Например, «Её отталкивает от Солнца излучение», «Мешают другие планеты», «Она начинает падать, но тут включается центробежная сила», «Земля не находит системы отсчета, поэтому и не падает»…

Та же картина с геометрией, химией, элементарной алгеброй… Это означает, что у моих студентов отсутствует не только высшее, но и среднее образование. Причем ребята-то толковые, старательные, любознательные. Чтобы наверстать упущенное и стать нормальными специалистами им нужны очень большие усилия, которые немногим по плечу. А мы про 30000…

Можно ли переломить ситуацию и осуществить прорыв, о котором говорит президент? Опыт СССР, США, Китая показывает, что можно, что 30 лет сверхусилий могут преобразить страну. Однако для этого надо ставить и решать задачи и много-много работать, а не гнаться за числительными, дутыми цифрами, местами в рейтингах и «престижем».

Откуда взялась цифра в 30000? Пролистав официальные документы, увидим, что она появилась исходя из представлений о желаемой публикационной активности и международных сравнений. Но к суверенитету страны всё это отношения не имеет. Ученые должны решать важные для общества научные задачи. И обычно брать здесь надо не числом, а умением, квалификацией и ясной постановкой проблем.

Приведу типичный пример. Когда разрабатывалась система «Энергия – Буран» и работы были близки к завершению, то выяснилось, что сотни компьютеров на борту действуют в разнобой, несогласованно и конфликтуют друг с другом. Их согласование, соответствующее матобеспечение по имевшимся оценкам должно было потребовать работы нескольких тысяч программистов в течение 5 лет. И руководители страны были готовы пойти на этот шаг. Эта проблема была обозначена и перед Академией наук. В Академии есть Институт прикладной математики им. М.В.Келдыша, которым в те годы руководил академик А.Н.Тихонов. Руководитель программистского отдела Института М.Р.Шура-Бура счел этот план абсурдным, заметил, что подобные задачи уже решались при создании компьютерного комплекса газеты «Правда» и взялся за эту проблему. Работа была сделана в очень короткий срок силами не тысяч, а 15 человек. И таких историй много в разных институтах. Были бы настоящие задачи, а не проблемы штамповки научных статей.

Впрочем, можно действовать и по-другому, в рамках командно-административный системы, как в Австралии при подготовке врачей или в США в области компьютерных наук. В Австралии врачи каждые несколько лет сдают очень жесткий экзамен. Сдал хорошо – претендуешь на повышение, плохо – дают еще шанс, и если тут неудача, то вниз. И в результате их врачи учатся не за страх, а за совесть. В стране осознали, что это надо и вложили усилия в отбор и обучение врачей, а не в их число и не в вал публикаций. Кстати сказать, каждая третья научная работа в мире выполняется сейчас в области медицины.

В США в эпоху становления компьютерных наук разобрались, что должны знать студенты и преподаватели в этой области, чему и как стоит учить, а затем жестко контролировали уровень подготовки. Занималась этим комиссия Конгресса, и результатов удалось добиться.

Поэтому начинать надо с целей, а не со средств и больших чисел. Мы можем всё это сделать, было бы желание. Именно его нам не хватает.