Д.И. Дубровский,

доктор философских наук, профессор,

участник Великой Отечественной войны

Хотя со дня Победы прошло почти 75 лет, до сих пор этот вопрос оставляет много недоговоренностей, умолчаний, а то и прямых искажений существенных фактов и событий (я уже касался этого остро дискуссионного вопроса в статье, посвящённой 70-летию Победы – Великий подвиг Советского народа. К вопросу о цене победы // Философия войны и мира (к 70-летию Великой Победы). М.: Российское философское общество, 2016). В значительной мере все это связано с чрезвычайной сложностью анализа доступных материалов, трудностями восстановления реальной картины в силу утраченных документов, закрытостью до сих пор некоторых архивов, уходу из жизни свидетелей наших побед и поражений.

Особо надо сказать о тех официальных историках и разного сорта «идеологах», которые намеренно, а иногда и по убеждению, стремятся притупить острые углы правды о Великой Отечественной войне. Они обвиняют в очернении истории войны, в антипатриотизме тех, кто подробно пишет об ужасающих поражениях 1941-1942 гг.

Несмотря на катастрофические поражения первых двух лет войны, несмотря ни на что, советский народ выстоял и победил! И в этом несомненное свидетельство подлинного величия Победы, подлинного патриотизма и силы духа нашего народа. Записные «ура-патриоты» как будто не понимают, что в своих примитивных мифологемах и обвинительных штампах они тем самым принижают подвиг народа, Его Великую Победу.

Цена Победы – это в первую очередь вопрос о потерях, прежде всего о гибели миллионов людей. Всем нам важно знать: почему эти потери оказались такими непомерно большими? На то было, конечно, много причин. Но среди них, безусловно, на первом плане – некомпетентность, грубейшие просчеты и ошибки руководства страны и военного командования. Под таким углом зрения я хочу кратко остановиться на некоторых важных событиях и затронуть ряд персоналий.

1. Накануне войны

Всем понятно, кто виновен в кровавых репрессиях в Красной армии (1936-1941 гг). Ведь накануне войны было уничтожено более 90% ее руководящего состава (cм.: [18]. [19]). К.Е. Ворошилов 29 ноября 1938 года на заседании Главного военного совета Красной Армии заявил: «В ходе чистки Красной Армии в 1937-1938 годах мы вычистили более четырех десятков тысяч человек». Кто остался? Какой чудовищный ущерб был нанесён всей армейской системе! Здесь важно вспомнить также о Финской кампании 1940 года, позиции и действиях Сталина, Наркомата обороны, Генштаба и ещё раз о том, почему нападение фашистской Германии, как нам говорили, оказалось «внезапным»?

Все это имеет решающее значение для ответа на вопрос о цене Победы. Ведь армия по существу оказалась обезглавленной. Были расстреляны все (!) командующие военными округами и их заместители. Более того, за ними уничтожались их недолговременные сменщики. Вот яркий пример: в Забайкальском военном округе в 1937-1938 годах сменилось пять командующих. Подобный конвейер с пулей в затылок захватил остальные армейские структуры. Было уничтожено всё (!) высшее командование Военно-морского флота, а потом расстреляны те, кто пришел им на смену (и так – пока продолжалась вся эта кровавая вакханалия). Расстрелян весь руководящий состав Политуправления Красной армии. Его руководитель Гамарник застрелился сам. Арестованы и расстреляны ведущие военные специалисты – профессора военных академий. Разгромлена военная разведка, создававшаяся с таким трудом два десятилетия и отличавшаяся исключительно высокой эффективностью. Это касалось вначале ее руководящего звена, а затем самых ценных агентов, которых вызывали в Москву и ставили к стенке. Рихард Зорге узнал об этом, отказался приехать, но продолжал самоотверженно действовать и снабжать Сталина ценнейшей информацией, которой, на беду, тот не доверял.

Уже после разгрома разведуправления, начальником его политотдела был назначен Ильичев. Он доносил новому начальнику Политуправления РККА Мехлису: «Вам известно о том, что по существу разведки у нас нет. Нет военных атташе в Америке, Японии, Англии, Франции, Италии, Чехословакии, Германии, Финляндии, Иране, Турции, т.е. почти во всех главнейших странах». Вряд ли надо доказывать, что означает для страны, стоящей на пороге войны, паралич военной разведки. В это время Сталин назначает начальником Разведуправления РККА свое доверенное лицо Ф.И. Голикова, человека совершенно некомпетентного в этой области, но зато хорошо знавшего, что от него ожидает вождь. Именно Голиков 20 марта 1941 года докладывал Сталину: «Наиболее возможным сроком начала военных действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки». И это за три месяца до начала войны! А ведь у Голикова была многочисленная, разнообразная и высоко достоверная информация, в том числе о самом плане «Барбаросса».

Говоря о репрессиях в армии, важно учитывать, что они начались еще в 1936 году, достигли апогея в 37-38 годах, продолжались активно в 39-м, затем в 40-м и 41-м, когда в октябре, в самый разгар Московской битвы, под Самарой были расстреляны после жестоких пыток генерал-полковник Локтионов, генерал-полковник, Герой Советского Союза Штерн, выдающиеся советские летчики генерал-лейтенант авиации, дважды Герой Советского Союза Смушкевич и 18 генералов-авиаторов, среди которых было 8 Героев Советского Союза. Вместе с ними расстреляны еще ряд армейских генералов и крупных деятелей военной промышленности, в том числе автор гранатомета Таубин.

Но на этом массовые расстрелы не закончились. В конце января 1942 года Берия представил Сталину список из 46 человек, в котором были фамилии 17 генералов, бывшего Наркома боеприпасов Сергеева, ряда крупных руководителей военной промышленности. На нем Сталин синим карандашом наискось во весь лист наложил резолюцию: «Всех расстрелять». Когда речь идет о наших огромных неоправданных потерях, то надо помнить и о безвозвратных потерях такого рода.

2. Кто занял возникшие «вакансии» после репрессий, кто командовал войсками в начале войны?

В результате репрессий почти целиком обновились Наркомат обороны и Генштаб, все структуры управления в Красной Армии. С начала войны командующие фронтами – Ворошилов, Павлов, Кирпонос, Будённый, Тимошенко, Черевиченко, Тюленев, Голиков, Костенко и др. – в большинстве своем с трёх-четырёх классным образованием, бывшие кавалеристы Первой конной, вознесенные на вершины власти, ясно обнаружили свое полное неумение руководить в новых условиях крупными воинскими соединениями.

Под стать им были очень многие командующие армиями, командиры корпусов, дивизий, бригад, полков (по этим вопросам можно было бы привести точные документальные данные). Вчерашний капитан становился командиром дивизии и т.п. Приведу лишь два показательных примера. Старший лейтенант-летчик Копец, воевавший в Испании и ставший Героем Советского Союза, по возвращению сразу стал полковником. В 1941-м он был уже командующим авиацией Западного фронта. Вечером 22 июня, облетая военные аэродромы, он увидел жуткую картину сотен уничтоженных на земле самолетов, и застрелился. Командующий Юго-Западным фронтом Кирпонос, по образованию фельдшер, прошедший обучение на ряде курсов в академии для комсостава, был в 1940-м году лишь полковником, командиром пехотного училища, а к 1941-му году, всего за 9 месяцев, прошел ступени генерал-майора, генерал-лейтенанта и стал генерал-полковником, командующим фронтом, Примерно такое же образование и такая же стремительная карьера была у командующего Западным фронтом Павлова. Хорошо известны, печальные, мягко выражаясь, результаты командования фронтами не только Павлова и Кирпоноса, но и наших самых «главных» маршалов Ворошилова, Буденного и Тимошенко.

3. Катастрофические поражения 1941 года. Масштабы потерь. Кто несёт ответственность? Почему, несмотря на все это, блицкриг не состоялся?

С первого дня войны – цепь тягчайших поражений. Гибель на аэродромах многих сотен не успевших взлететь самолетов (более 700 только на Западном фронте). Потеря за какие-то две недели большей части из 15 тысяч танков, которыми располагала действующая армия. Быстрый разгром Западного фронта, сотни тысяч погибших и пленных. Окружения в июне-июле под Белостоком и Минском. Бои и окружения под Смоленском (июль-август). Сотни тысяч убитых, пленных, пропавших без вести. Окружение и разгром Юго-Западного фронта (сентябрь), командующий Кирпонос, 650 тысяч пленных. В октябре - Вяземский «котёл»: небывалое по масштабам в истории войн окружение и полный разгром сразу трёх фронтов - Западного, Резервного и Брянского (командующие Конев, Будённый, Еременко) [14][1]. Неисчислимые потери в людях и технике. Москва в смертельной опасности, перед ней 500 км практически открытого, незащищенного фронта. 12 армий героически сражаются в окружении, отвлекая от наступления на Москву 23 дивизии противника, что позволило укрепить и удержать на время Можайскую линию обороны (самое опасное направление), подтянуть к Москве резервы из тыла и с других участков фронта.

В войсках трёх окружённых фронтов насчитывалось 1250000 человек. Из окружения (по самым щедрым подсчетам) вышло не более 250 тысяч. Следовательно, наши безвозвратные потери (убитые, взятые в плен, пропавшие без вести) составили порядка одного миллиона человек. В 1941 году, за 6 месяцев войны, немцы взяли в плен 3 миллиона 800 тысяч человек (официальные данные). Таков был результат грубейших ошибок и просчетов командования фронтов, Генштаба и в первую очередь Сталина, как полновластного правителя и Верховного главнокомандующего.

В декабре Вермахт подошёл к пригородам Москвы. Жестокие сражения за Москву, массовый героизм, необыкновенная стойкость, самоотверженность, вплоть до самопожертвования многих тысяч ее защитников – таков знакомый особенно в первые два года войны способ компенсации ошибок и просчетов командования. Здесь особенно ярко проявился патриотизм народа, его воля к победе. Любой ценой, во что бы то ни стало! Блицкриг провалился. Более того, вермахт под Москвой потерпел впервые сокрушительное поражение, хотя его результаты и не были использованы лучшим образом из-за грубых ошибок Верховного командования и лично Жукова.

4. Ржевская битва. Поражения и потери.

Она была одной из самых крупных по масштабу и длительности, одной из самых кровопролитных за всю историю войны, важнейшие события и результаты которой замалчивались, затушевывались, скрывались в архивах многие десятилетия [12]. Причиной этого было и проявляется до сих пор стремление скрыть неблаговидную роль некоторых наших главных военноначальников, прежде всего «Маршала победы» Жукова, в тех поражениях и страшных потерях, которые принесла Ржевская битва. Ведь именно Г.К. Жуков стоял во главе Западного фронта и Западного направления во всех решающих этапах сражения за Ржевско-Вяземский выступ.

Ржевская битва длилась 15 месяцев. В ней выделяют четыре основных этапа, которые мы попытаемся кратко рассмотреть..

1) Ржевско-Вяземская наступательная операция (8 января - 20 апреля 1942 г., командующий Жуков). После начала успешного наступления под Москвой окружение и гибель героической 33-й армии генерала Ефремова, по прямой вине Жукова (см.: [3], [15], [17] ). Окружение 39 армии и 11 кавалерийского корпуса, частичное окружение 22 и 41 армий. За период кровопролитных безрезультатных боев в январе-феврале 22 армия дважды (!) полностью теряла свой состав. План взятия Западным фронтом Вязьмы, Сычёвки, Ржева провалился. Огромные потери, по официальным данным 776889 человек. Опять многие десятки тысяч пленных. Историк С. Н. Михалёв, исследователь этой операции, приводит цифру потерь 948 тысяч человек [16]. И это при условии героических действий отдельных воинских частей, которые надо помнить. Среди них выделяется 1-й кавалерийский корпус генерала Белова. В течение пяти месяцев он отважно сражался в тылу врага, громил немецкие гарнизоны и коммуникации, освободил обширную территорию в районе Дорогобужа.

Располагая намного превосходящими силами, немцы стремились во что бы то ни стало уничтожить поредевший корпус Белова, начали планомерное наступление, окружили его и тесно сжимали кольцо. Шли тяжелейшие бои. Был случай, когда немецкие танки прорвались к штабу. Но атака была отбита и Белову, в который уже раз, удалось вырваться из кольца. Вот кто проявил блестящие образцы тактического и оперативного искусства, находя неожиданные для противника варианты действий, ускользая от расставленных ловушек и нанося в тоже время врагу чувствительные удары. А ведь для уничтожения группы Белова были задействованы 7 полнокровных дивизий и более двух сотен танков. У него же было всего 17 тыс. человек, включая раненных. Он нашел единственно правильное решение: вопреки приказу Жукова, выбрал другое направление, и вывел свои войска из окружения. Начальник Генерального штаба Вермахта Гальдер записал в своем дневнике: «На фронте группы армий «Центр» войска русского генерала Белова снова прорвались в направлении Кирова. Нам это не делает чести!» [2, с. 295].

2) 1-я Ржевско-Сычевская (Гжатская) наступательная операция (30 июля - 30 сентября 1943 г.). Командующий Жуков, ставший к тому времени Заместителем Верховного Главнокомандующего и обладавший неограниченной властью. Наши войска: около 500 тысяч, 1800 танков, более 1000 самолетов. Достигнут большой перевес сил над немецкой армией. В жесточайших боях наши войска немного продвинулись, захватили Зубцов и посёлок Карманово. Но поставленная задача не была решена. Снова грубейшие ошибки, непрестанное повторение атак в лоб, снова тяжелейшие потери. 30 армия, штурмовавшая непосредственно Ржев, уже только в августовских боях потеряла 80 тысяч, практически весь свой первоначальный состав. Но она снова получила 74 тысячи человек и продолжала бои за Ржев. Широко известной стала деревня Полунино около Ржева, которую штурмовали в лоб почти двадцать дней. Там братская могила, в которой похоронено 13 тысяч воинов.

Чтобы представить себе реальную картину боев за Ржев, послушаем воспоминания их участников. Они называли эти бои «Ржевской мясорубкой». Вот слова Петра Михина, бывшего командира взвода 1028 артполка: «Наша 52-я дивизия наступала на Ржев с севера, через Полунино, в самый «лоб» противника. За 6 месяцев боев мы продвинулись на 6 километров. Освободили четыре пепелища и оставили после себя две братские могилы по 13 тысяч человек в каждой» [19]. Две полные дивизии! Сейчас эти братские могилы ухожены, установлены памятники; они постоянно пополняются в результате поисков не захороненных солдат, проводимых отрядами волонтеров.

Приведу еще несколько свидетельств. Бывший командир минометного взвода Л. М. Вольпе: «Мне пришлось пройти всю войну, но такого количества убитых наших бойцов не довелось увидеть никогда. Вся поляна (4 км в глубину и 6 км в ширину) была усеяна трупами убитых». Другой очевидец А. Цветков в своих фронтовых заметках писал, что когда их танковую бригаду перебросили в район деревни Дешевка (севернее Ржева и деревни Полунино), то, выйдя из машины и оглядевшись, танкисты пришли в ужас: вся местность была покрыта трупами солдат. Трупов было так много, что как будто их кто-то скосил и свез сюда как траву. «Нашим саперам досталось всех больше. Командир взвода Тараканов, тяжело вздыхая, рассказывает: «Тысячи их тут, трупов-то...Бились без пощады, насмерть... Жуткая картина, отродясь такого не видывал» (воспроизведено по книге: [3,с. 138]).

В довершение картины приведу еще одно место из воспоминаний Петра Михина: «Умирать никому не хотелось, но бежали вперед – наступали и умирали. Сколько «долин смерти», «рощ смерти», «болот смерти» мы нарекли и оставили после себя! Но всё же метрами продвигались вперед». В некоторых таких «долинах смерти» трупы лежали в три слоя. Михин продолжает, рассказывая о том, как ему пришлось ползти по такой «долине», чтобы восстановить связь (это не для слабонервных!): «Июльские дожди сменились августовской жарой. Трупы никто не убирал, было не до них. Они быстро разлагались, вздувались, кишели червями. Над полем стоял неимоверный смрад. Рвущиеся мины и снаряды беспрестанно потрошат их, перебрасывают с места на место... Тебя наизнанку выворачивает от приступа рвоты, а ты должен ползти между этими трупами, прятаться за ними от огня противника. Снаряд разорвется и опрокинет на тебя пару вздувшихся трупов...» [ 19, с. 148 – 157][2].

Пусть вам не покажется, что я слишком нагнетаю ужасающие картины. Это надо знать! Это надо повторять! Чтобы не забывали, какой ценой часто доставалась победа. Чтобы помнили, как солдаты выполняли свой долг перед Родиной, несмотря ни на что – ни на страх смерти, ни на безрассудные приказы.

Три недели шли безрезультатные кровопролитные бои. Лишь в двадцатых числах августа наметились некоторые частные успехи. 30-я армия взяла, наконец, деревню Полунино и вышла к окраинам Ржева. В сентябре 30-я армия предприняла еще ряд мощных штурмов, но Ржев так и не был взят; почти полгода он оставался еще в руках немцев. Не было существенных продвижений и на других участках Ржевско-Вяземского выступа.

Немцы тоже понесли очень большие потери. 16 немецких дивизий лишились около 50% личного состава. Но немцы выстояли. Ржев, Гжатск, Сычевка, Вязьма, Белый остались в их руках. Главная задача, поставленная Верховным командованием, опять не была выполнена. Причины неудач все те же. Лобовые атаки, скученность войск при наступлении, неумелое использование танков, отсутствие их должного взаимодействия с пехотой. Но главное – ошибки командования при планировании операции, отсутствие информации о структуре немецкой обороны, неумелое управление войсками, распыление сил и средств, когда войска одновременно действовали на трех разных направлениях – ржевском, сычевском, гжатском, в «лоб» против мощной, глубоко эшелонированный обороны противника.

Говоря о причинах неудачи этой операции, Жуков, назначенный Сталиным 26 августа заместителем Верховного главнокомандующего, считал, что если бы у него еще «были одна-две армии», то он смог бы добиться окружения и разгрома противника [8, с.375]. Но это вряд ли смогло бы ему помочь при такой организации и таком проведении боевых действий.

Общие наши потери составили более 300 тысяч человек, 1200 танков. Положительное значение этой операции было все же в том, что она не позволяла немцам перебрасывать с этого фронта войска под Сталинград, где в это время шли тяжелейшие бои.

3) Вторая Ржевско-Сычевская операция под кодовым названием «Марс» (25 ноября - 20 декабря 1942 г.). Это была крупнейшая по масштабам операция, инициированная, организованная и проводимая под личным руководством Жукова. Она ставила самостоятельную стратегическую цель – окружение и уничтожение 9-й армии Вермахта.

Важно отметить, что операция «Марс» разрабатывалась и проводилась почти в одно и то же время, что и операция «Уран» (наступление советских войск под Сталинградом); началась она, когда наши войска уже замкнули кольцо окружения немецких войск в Сталинграде. «Марс» был той частью Ржевской битвы, которая в наибольшей степени замалчивалась многие десятилетия, скрывалась в тени великой Сталинградской победы. До сих пор не опубликованы важные документы Ставки, касающиеся организации и проведения операции «Марс».

Между тем, по масштабу привлечения сил и средств «Марс», как это ни покажется, на первый взгляд странным, существенно превосходил операцию «Уран». По официальным данным перед началом операции «Марс» в составе Западного и Калининского фронтов было 702 924 человека и 1718 танков. Перед началом операции «Уран» в составе проводивших ее Сталинградского, Юго-Западного и Донского фронтов было 667 478 человек и 1318 танков; по другим позициям превосходство также было на стороне «Марса».

Что касается соотношения наших сил перед операцией «Марс» и сил противника, то у нас было на направлениях главных ударов подавляющее превосходство: по личному составу 4:1, по артиллерии 2:1, по танкам 10:1. Вскоре, правда, немцы усилили 9-ю армию тремя танковыми, кавалерийской и моторизованной дивизиями. Но наше превосходство всё равно оставалось весьма значительным.

25 ноября наступательные бои сразу начались в трех направлениях: на восточной, северной и западной стороне ржевского выступа. Операция с самого начала не заладилась, шел снег, метель, нарушилось взаимодействие и управление войсками. На направлении главного удара 20-й армии не удалось прорвать немецкую оборону. Она лишь немного потеснила противника. Надо было срочно вводить в бой второй эшелон – 8-й гвардейский стрелковый корпус, 6-й танковый и 2-й гвардейский кавалерийский корпуса.

Но как это происходило у переднего края? Об этом сообщал военный прокурор 2-го гвардейского кавалерийского корпуса военному прокурору Западного фронта: «Незначительная по размерам площадь была наводнена войсками, обозами, транспортом, боеприпасами, артиллерией, кавалерией и другими родами войск. Причем местность открытая, лесов нет. Вследствие чего части, обозы, транспорт, артиллерия, кавалерия смешались между собой, столпились в лощину. Противник простреливает наши боевые соединения в глубину справа и слева артиллерийским, минометным огнем, кроме того бомбит с воздуха. Наши части укрытия не имеют и, скопившись сплошными толпами в лощинах и на полях, несут колоссальные потери в людях, лошадях и технике. Балки в отдельных местах покрыты тысячами трупов людей, лошадей, ряд полков являются почти не боеспособными в силу колоссальных потерь в людском и конском составе. На мой взгляд, единого централизованного командования частями и соединениями, расположенными на указанном участке, нет...» (цит. по: [ 3, с. 159]).

Кто планировал такое «сосредоточение» второго эшелона? Кто виноват в этой преступной неразберихе, в гибели тысяч бойцов до самого наступления? Где было командование фронтом? Где был Г. К. Жуков?

27 ноября части 6-го танкового и 2-го гвардейского кавалерийского корпусов с большими потерями, но всё же прорвали немецкую оборону, пересекли железную дорогу Ржев-Сычевка – и оказались в окружении. Соседняя 31-я армия в результате трехдневных боев так и не смогла прорвать немецкую оборону. В ночь на 30 ноября остатки 6-го танкового корпуса при поддержке извне вырвались из окружения, потеряв при этом все танки и большую часть личного состава. Героические кавалеристы, которые разрушили участок железной дороги Вязьма-Ржев и взорвали на ней мост, не смогли пробиться из окружения и ушли на запад в леса. Они успешно сражались в тяжелейших условиях, нанося удары по немецким гарнизонам и коммуникациям, и вышли к своим в западной части выступа только в январе 1943 г.

В начале декабря у Ржева шли ожесточенные, кровопролитные бои. Пополненной 20-й армии удалось прорвать первую линию обороны и продвинуться на 6 километров. 30-я армия захватила небольшой плацдарм на южном берегу Волги. Но дальнейшего продвижения добиться не удалось. Немцы неоднократно контратаковали и сохранили основные оборонительные позиции.

На западном направлении Ржевского выступа главный удар должен был нанести 6-й Сталинский добровольческий стрелковый корпус, состоявший из добровольцев-сибиряков. Но ему с самого начала сильно не повезло (опять по прямой вине командования). Он добирался до передовой 170 километров пешком по безлюдному заснеженному бездорожью, причем впроголодь. Его «забыли» поставить на довольствие. Голодные, истощенные бойцы 20 суток продирались по метровым сугробам, сквозь лесные чащобы, тащили на себе вооружение, падая от усталости, ночуя на морозе. Много больных и обмороженных, встречались случаи смерти от истощения. Да, это были сибиряки, но есть предел человеческим силам.

На месте корпус подкормили, дали немного отдохнуть, и – вперед, в атаку.

Удивительно, место для наступления было выбрано командованием крайне неудачно, а точнее говоря, преступно-небрежно. Узкая долина шириной чуть больше километра, вокруг господствующие высоты, занятые немецкими войсками, которые вели фронтальный и перекрестный огонь. Колоссальные потери. Сибиряки неуклонно шли вперед волна за волной, по трупам своих товарищей. И они прорвали немецкую оборону. Но оставили после себя очередную «Долину смерти». Там похоронено более 12 500 бойцов! Очередная дивизия мертвых! Сейчас на этом месте создан Мемориал Славы воинам-сибирякам.

Вслед за остатками 6-го Сталинского добровольческого корпуса в прорыв был сразу введен 1-й мехкорпус. Вместе с сибиряками он продвинулся на 25 километров и перерезал шоссе Белый-Владимирское, по которому шло снабжение немецких войск. Но тут начались контратаки и наступление остановилось. А дальше, как это повторялось множество раз, наши войска были окружены. Почти десять дней они героически сражались в окружении под командованием умного и отважного генерала М. Д. Соломатина. Наконец, 15 декабря Жуков разрешил прорыв из окружения, приказал, уничтожив технику, пробиваться к своим. Генерал Соломатин умело выполнил эту трудную задачу.

Упорные кровопролитные бои продолжались на всех участках Ржевского выступа, но безрезультатно. Жуков заменил некоторых командующих армиями и командиров соединений. Но это ни к чему не привело. Наступление выдохлось, резервов уже не было.

Об ужасающих потерях свидетельствуют такие официальные данные. 20-я армия потеряла 58 524 человека, 8-й гвардейский стрелковый корпус за пять дней боев – 6508 человек, 6-й Сталинский стрелковый корпус – 25 400 человек, 5-й танковый корпус за три дня боев потерял полную штатную численность танков, 6-й танковый корпус потерял фактически два своих полных штатных состава людей и танков, 41-я армия потеряла 50 636 человек, 39-я армия – 36 158 человек, 1-й мехкорпус – 8 180 человек. По официальным данным общие потери составили 215,7 тысяч человек и 1366 танков. Но эти данные, по убеждению серьезных исследователей Ржевской битвы, далеко не полны. По их расчетам наши потери в операции «Марс» составили более 300 тысяч человек и 1600 танков. Разумеется, немцы тоже понесли очень большие потери. Но не сравнимые с нашими. Мы опять не решили главной задачи. Под Сталинградом наши войска торжествовали Победу. А операция «Марс» провалилась. Вот что значат ошибки, самонадеянность, некомпетентность и безответственность высшего командования. И это при героических, самоотверженных действиях многих воинских подразделений (под руководством генералов Катукова, Соломатина и др.).

Причины столь тяжкой неудачи анализировались многими исследователями. Наиболее полно, пожалуй, все аспекты и события операции «Марс» были отображены в книге американского военного историка Дэвида Гланца [4]. Так считают, несмотря на ряд критических замечаний и соображений, большинство российских историков-специалистов по исследованию Ржевской битвы, они высоко оценивают эту книгу (см. Предисловие к ней А. Исаева). Д. Гланц приходит к однозначному выводу, что вина за неудачу операции и, главное, за страшные людские потери лежит на командовании фронтов и лично на Г. К. Жукове.

Сам Жуков писал: «Разбираясь в причинах неудавшегося наступления войск Западного фронта, мы пришли к выводу, что основной из них явилась недооценка трудностей рельефа местности, которая была выбрана командованием фронта для нанесения главного удара» [8, с. 415]. «Другой причиной неудачи был недостаток танковых, артиллерийских, минометных и авиационных средств для прорыва обороны противника» [там же, с. 416].

Но как же так? Ведь именно Жуков фактически руководил двумя предыдущими наступательными операциями в тех же местах и обязан был досконально знать особенности «рельефа местности», знать наизусть карту театра военных действий, не повторять прошлых ошибок. Что касается «недостатка средств», то если вспомнить, какими средствами он располагал в начале операции, насколько они превосходили силы противника, то можно только развести руками.

На самом деле причины провала операции «Марс», как это подтверждал анализ, проведенный по указанию Генерального штаба, в точности повторял ошибки и недостатки прошлых операций: просчеты и грубейшие ошибки в планировании наступления, непрерывные атаки в лоб глубоко эшелонированной обороны противника без знания того, что находится у него за передними краем, неправильное использование танковых и механизированных корпусов, что не давало ожидаемого результата и вело к огромным потерям,

Интересно, что в книге «Воспоминания и размышления» операции «Марс» Жуков уделяет две с половиной страницы. Из них целую страницу занимает цитирование Директивы Ставки Главного Командования от 29.11.42 г., а на остальных полутора страницах бегло, в самых общих чертах излагаются сами события, как вполне заурядные, ни в коей мере не претендующие на стратегическое значение. Нет ни слова о масштабах операции «Марс» и самого названия этой операции, а говорится только о Сталинградской операции «Сатурн», проводимой после окружения немецких войск. Из чтения текста создается впечатление, что он не руководил повседневно операцией «Марс», и лишь однажды по приказанию Сталина прибыл в штаб Западного фронта, когда этот фронт не смог прорвать немецкую оборону и он должен был принять меры, а все остальное время находился под Сталинградом, решал там главные вопросы (см. там же, с. 410 – 422, на которых Жуков описывает свою деятельность в период с 23 ноября по 28 декабря, т. е. во время проведения операции «Марс»). Следует сказать и о том, что он не выделяет основные этапы Ржевской битвы, говорит о них скопом, всего в нескольких абзацах, причем в позитивной, даже победной тональности, не упоминая об огромных потерях и своей личной ответственности (в двух-трех местах обвиняет в ошибках Главное командование, не посчитавшееся с его мнениями). Все это производит впечатление предвзятости, самовосхваления и недостоверности.

4) Ржевско-Вяземская наступательная операция (2 - 31 марта 1943 г.). Немецкий «Бюффель».

После поражения в Сталинградской битве и осложнений на других участках фронта гитлеровское командование приняло решение оставить Ржевско-Вяземский выступ, планомерно отвести из него войска на основе тщательно разработанной операции под названием «Бюффель». Они специально построили дороги, создали ряд последовательных хорошо укреплённых рубежей, на каждом из которых арьегарды держали оборону до тех пор, пока главные силы организованно не отойдут на следующий рубеж, а ночью отходили и закреплялись на очередной подготовленной позицию. При этом были вывезены не только все военные материалы, все склады, большое количество промышленного оборудования, но все мыслимые материальные ценности, вплоть до сотен километров снятых железнодорожных рельсов, выведены тысячи голов крупного рогатого скота. Все это тщательно маскировалось. Наше командование готовило очередную стратегическую операцию по уничтожению 9-й армии Вермахта, но оно «проспало» операцию «Бюффель», несмотря на многочисленные сообщения разведки. В ночь на 3 марта из Ржева, Оленино и других пунктов незаметно были выведены войска, и началось планомерное отступление по рубежам.

Вместо окружения отступающего противника нашим войскам пришлось пробивать с боем каждый рубеж. На пути только 30-й армии их было 13. Несмотря на то, что эта операция носила характер преследования и открывала возможности окружения и расчленения войск противника, этого не произошло. Наши потери опять оказались большими – 138 527 человек (по официальным данным).

Жуков в этом завершающем Ржевском наступлении не участвовал. Он уехал на Северо-западный фронт (командующий Тимошенко) руководить ликвидацией Демьянского выступа. В нем более года находилась вначале в окружении, а затем в полуокружении упорно сопротивлявшаяся группа немецких войск. Жуков и Тимошенко разработали план их уничтожения. Начались упорные бои. Но знаменитый Рамушевский коридор, шириной всего около 10 км и длиной 30 км, не удалось перекрыть, немцы смогли избегнуть окружения и организованно вывести из Демьянского выступа свои войска без существенных потерь (как это, кстати, произошло и под Ельней). Поставленная задача не была решена. Наши потери составили почти 35 тысяч человек. Очередная неудача Жукова. Провалилась и попытка взять Старую Руссу, а вместе с этим и вся проводимая под его руководством операция «Полярная звезда».

5. Разгром Крымского (Керченского) фронта и Харьковский «котёл».

Первые 9 месяцев 1942 года оказались для нас чрезвычайно тяжкими. Наряду с Ржевской битвой – сплошная череда неудач и поражений на Южном направлении. 8-го мая армия Манштейна атаковала Керченский фронт, который в течение трёх дней рухнул, несмотря на то, что по своим силам почти вдвое превосходил войска противника. Опять некомпетентность, грубейшие ошибки, преступная неосмотрительность, бездарность и пассивность командования (командующий фронтом генерал Д. Т. Козлов, представитель Ставки Главного командования Л. З. Мехлис). Огромные, напрасные потери – 170 тысяч человек, уничтожены три армии, что фактически предопределило падение Севастополя, который под руководство генерала И. Е. Петрова 250 дней героически противостоял намного превосходящим войскам Манштейна.

Но если бы только Крымский фронт! Буквально в эти же дни, когда Манштейн уничтожал его остатки, когда ещё самоотверженно сражались последние бойцы, скрывавшиеся в Аджимушкайских каменоломнях, наступили критические дни для Юго-западного направления, которым командовал маршал Тимошенко. 17-го мая 1-я танковая группа Клейста атаковала и прорвала фронт в Барвенсковском выступе, где была сосредоточена большая группа войск, которая вела наступление на Харьков. Войска Клейста оказались у них в тылу, быстро развивали наступление навстречу 6-й армии Паулюса в районе Балаклеи. Назревала опасность окружения. Вечером этого дня исполняющий обязанности начальника Генерального штаба Василевский обратился к Сталину с просьбой разрешить отвод войск из Барвенковского выступа. Сталин решительно запретил это. 18-го мая положение резко ухудшилось, и Василевский снова обратился к Сталину с той же просьбой. Но Тимошенко и Хрущев (член Военного Совета фронта) заявили Сталину, что опасность преувеличена, и тот снова запретил отступление.

В результате войска Клейста и Паулюса соединились, замкнув кольцо окружения. В нем оказались войска четырёх армий, двух танковых корпусов и пяти танковых бригад. Наступление на Харьков, к которому в результате ожесточенных и вначале успешных боев наши войска подошли совсем близко, завершилось ужасающей катастрофой. Наши потери составили 240 тысяч пленных, многие десятки тысяч погибших, около 1000 танков. В окружении погибли и попали в плен 13 генералов. Особо трагический характер ситуации состоял в том, что мы были близки к победе, к прорыву фронта 6-й армии Паулюса и взятию Харькова, но по причине вопиющих ошибок командования Юго-Западного направления и лично маршала Тимошенко потерпели тягчайшее поражение. Ведь он располагал двумя танковыми корпусами и пятью танковыми бригадами, которые можно было повернуть навстречу танковой группе Клейста и не допустить ее продвижения к Балаклее. Наконец, можно было повременить со взятием Харькова и успеть вывести войска с Барвенковского выступа, сохранить их для дальнейших сражений. Но приказ об отступлении Тимошенко издал лишь тогда, когда немцы уже добивали наши окружённые армии.

Катастрофа под Харьковом повлекла тяжелейшие последствия для всего Юго-Западного направления [1]. Немцы прорвались к Воронежу и Ростову, открыли себе путь к Сталинграду и на Северный Кавказ. Надо прямо сказать, что за сложившуюся летом 1942 года грозную ситуацию на юге прямую ответственность несёт и Сталин, который помимо ряда частных ошибочных решений допустил ошибку стратегического масштаба. Несмотря на убедительные данные разведки и факты концентрации немецких танковых соединений на юге, Сталин был убеждён, что генеральное летнее наступление 1942 года будет направлено Гитлером на Москву. В действительности, главной задачей летней кампании Гитлер считал захват Северного Кавказа и Баку – источников нефти, без которой будет парализована вся советская военная техника. Сталин понял это слишком поздно. Но его ошибочное убеждение определило планирование летних операций, распределение большей части сил на Западе, в то время как у немцев они были сосредоточены на Юге. Сколько десятков тысяч людей заплатили своими жизнями за эту ошибку?

6. Некоторые критические соображения о «Маршале Победы».

Многолетние обещания Института военной истории создать книгу, систематически анализирующую все операции, руководимые Жуковым, начиная с Халхин-Гола и кончая взятием Берлина, до сих пор не выполнены. Весьма важно основательное рассмотрение его деятельности в качестве начальника Генштаба, затем командующего Резервным фронтом при освобождении Ельни, командующего Ленинградским фронтом и командующего Западным фронтом под Москвой, особенно командующего войсками в период Ржевской битвы, как ответственного за ее трагические результаты, за колоссальные потери, которые исчисляются в два миллиона человек (по более уточненным данным исследователи называют еще большую цифру – 2300000, а некоторые даже 2500000 (см. подробно об этом: [ 3, с. 234 – 235]). Требует пристального внимания роль Жукова в ликвидации Демянского выступа и в операции «Искра», в Курской битве, при форсировании Днепра, в операции «Багратион» и особенно его командования на Зееловских высотах и при штурме Берлина, где под руководством «Маршала Победы» за несколько дней до Победы полегло более 100 тысяч человек. Вперёд! Неважно, какой ценой взять Берлин, лишь бы к 1 мая отрапортовать товарищу Сталину.

Безусловно, деятельность Жукова, имевшая в Великой Отечественной войне очень большое значение (в разных отношениях), нуждается в глубоком систематическом анализе, и хотелось бы надеяться, что такая важная работа будет, наконец, проведена нашими историками. Жуков, безусловно, является одним из самых важных представителей высшего командования, который, несмотря на действительные заслуги, имеет вместе с тем прямое отношение к вопросу о цене Победы. Однако чрезмерные превознесения заслуг Жукова, непрестанные дифирамбы в его адрес как «Маршала Победы» ведут к недооценке роли других наших маршалов и многих выдающихся полководцев, таких как Василевский, Рокоссовский, Малиновский, И.Е. Петров, Толбухин, Черняховский, Конев. Катуков, Баграмян, и других, которые, по моему убеждению, вносили не меньший, а нередко даже больший вклад в Победу, чем Жуков. А это в известной мере деформирует правду о войне.

Такого рода деформация находится в одном ряду с натужным официозным пиаром Великой Победы, в котором она вовсе не нуждается, с многочисленными мифологическими клише в лакированной обертке, столь частыми в книгах и публицистике о Великой Отечественной войне.

Примером может служить книга нашего бывшего министра культуры В. Р. Мединского под названием «Война. Мифы СССР. 1939 – 1945» (М. 2011), широко разрекламированная и повторно выпущенная накануне 70-летия Победы в роскошном подарочном издании. В. Р. Мединский, как известно, ведущий наш специалист по пиару и рекламе, бывший владелец крупной пиар-компании (такого рода специалист призван был олицетворять российскую культуру). Он ставит своей задачей разоблачение «плохих», «вредных» мифов о войне и защиту «хороших» мифов, которые нужны народу. При этом трактовка мифов и их социальных функций весьма поверхностна и часто сомнительна, как и описание тех событий, с которыми они связаны.

Хочу подробно остановиться на опровержении Мединским, по его словам, одного «очень плохого» и «вредного» мифа, касающегося «Маршала Победы» Г. К. Жукова. Оценивая сравнительно давний фильм «Ржев. Неизвестная битва Жукова» (НТВ, 2009 г.), в котором много места уделялось гибели 33-й армии и генерала Ефремова, а также роли в этом Жукова, Мединский пишет: «Странное ощущение, будто главная его идея: доказать, что маршал Жуков – крайне жестокий человек и неумелый полководец» [Мединский, указанная выше книга, с. 45]. Перечислив трагические события, связанные с 33-й армией, автор заявляет: «Так это было или не совсем так? Судить не берусь – пусть спорят военные историки. Скажу одно – с точки зрения национального духа (или «моднее» национального пиара) фильм плохой. Ибо будит ощущение безнадежности, люди гибнут ни за что, бесцельно... Надо не рассуждать о том какой жестокий, не жестокий был известный всем Жуков, а рассказывать, каким отважным был забытый к нашему стыду Ефремов, перед которым даже фашисты склоняли головы» [там же, с. 46].

У меня тоже возникает «странное ощущение», когда автор «не берется судить» о несомненных фактах, отображенных даже в официальных документах, в многочисленных исторических исследованиях и воспоминаниях очевидцев. Под предлогом, что тут надо еще спорить, он сразу уходит от «неудобной» правды, которая вредит «национальному пиару». Опытный пиарщик Мединский, как видим, не стесняется говорить словами советского агитпропа.

Приведу еще пару откровений автора: «Говорят, что на совести маршала Жукова много крови и бессмысленных жертв. Мы должны знать, это – ложь. Это был полководец, который стабильно обеспечивал на своих участках фронта низкий – самый низкий из возможных (?!) – уровень потерь» [там же, с. 123]. «...Он был эффективным, талантливым, может быть, гениальным полководцем. Частью его таланта было особое отношение к жизни солдат, их сбережение становилось непременной частью стратегии его военных операций» [там же, с. 79]. О том, какой «непременной частью стратегии его военных операций» было «сбережение» солдат и офицеров, мы видели на Ржевском выступе, где Жуков командовал целый год. О методах и результатах этого этапа полководческий деятельности Жукова, у нашего автора – ни слова. Он вообще обходит конкретные факты, касающиеся проведенных Жуковым операций. Лишь в одном случае он говорит о наступлении на Зееловских высотах. Но ведь здесь опять был лобовой штурм, правда, с иллюминацией из 140 зенитных прожекторов. Опять грубейшая, недопустимая ошибка – Жуков, оказывается, не знал, что на Зееловских высотах немцы соорудили глубоко эшелонированную оборону и во время грандиозной, небывалой по своей мощи артподготовки, они успели отвести вглубь обороны свои войска. Более часа 20 тысяч орудий (!!!) долбили покинутые позиции. Немцы сохранили почти все свои огневые средства, и когда наши войска и танки пошли в атаку, их встретил губительный огонь. Опять колоссальные, неоправданные потери.

Мединский пишет: «Это был смелый, но очень страшный штурм, полегли тысячи наших солдат. Тем не менее, он был оправдан» [там же, с. 80]. «Потеряв тысячи бойцов на Зееловских высотах, Жуков спас сотни тысяч в многодневных боях за Берлин» [там же]. Совершенно безосновательное утверждение! Оно вопиюще противоречит хорошо известным фактам и обстоятельствам сражений за Берлин (см., например, их подробный анализ в несколько тенденциозной, но хорошо документированной книге В. В. Бешанова «Горькая правда о победе» ( М.: «Яуза», 2013). Вот что говорит, например, по этому поводу генерал А.В. Горбатов: «Я держусь того мнения, что с военной точки зрения Берлин не надо было штурмовать. Конечно, были и политические соображения, соперничество с союзниками, да и торопились салютовать. Но город достаточно было взять в кольцо, и он сам бы сдался через неделю-другую. А на штурме в самый канун Победы, в уличных боях мы положили не меньше ста тысяч солдат» [Цит. по книге В.В. Бешанова: с. 491]. А вот слова знаменитого командующего 1-й танковой армией генерала М. Е. Катукова: «Там ведь у меня погибло 8 тысяч танкистов, 4 командира бригад, 22 комбата, несколько командиров полков, две сотни танков» [там же, с. 494].

Вместо точных фактов и проверенных данных о потерях, Мединский предпочитает общие суждения и лозунги, бьет в фанфары: «Для нас важно то, что там, где Жуков, – там победа!» [Мединский, Указ. соч., с. 123]. «Жуков – наше всё! Как Пушкин» [там же].

Мединский заявляет, что миф о жестокости и бездарности Жукова, о том, что он умел побеждать только навалом, при огромном превосходстве своих войск и чрезмерных потерях, раздували многие его завистники и обиженные им из числа армейского руководства. Но на самом деле главная причина нападок на Жукова – в стремлении принизить нашу Победу. «Просто наш великий полководец ХХ века – ее символ» [там же, c. 80]. Странная логика: критика в адрес Жукова – это принижение Великой Победы. Почему Мединским устанавливается такая жесткая связь? Ведь подобная логика позволяет легко умалять, принижать Победу, замалчивать роль десятков выдающихся полководцев, принижать истинных творцов Победы – миллионы бойцов, советский народ. Кто сделал Жукова «Символом Победы», «Маршалом Победы»? Опытнейший пиарщик Мединский отвечает: народ!

Он, который вбивает в сознание масс этот миф, делает вид, будто не понимает, что такой продукт многие годы фабриковал советский агитпроп, при активном, участии, кстати, самого «Символа». И ведь было из чего – на виду у народа были все многочисленные парадные регалии Жукова, он был командующим фронтами, Заместителем Сталина, получил от него великое множество наград, подписывал Акт о капитуляции, командовал Парадом Победы. Во время длительной опалы Жукова при Хрущеве, в массовом сознании, по закону «от противного», этот миф усиливался, а затем уже при Брежневе в пику Хрущеву, в условиях закрытых архивов, снова всячески подогревался. Во времена перестройки он несколько поблек, а потом снова бурно тиражировался уже, так сказать, российским агитпропом, в том числе, как мы видели, при активном участии представителя власти, Министра культуры Мединского. Так удобнее – просто и понятно для массы. Надо же ведь какое-то олицетворение Победы; не раздувать же лозунг «Сталин – маршал Победы», «Генералиссимус Победы». А тут подходящий эквивалент, пусть не Сталин, но его правая рука. А ему нужна была именно такая тяжелая, грозная, беспощадная рука!

Опытный специалист по пиару, утверждая «хорошие» мифы, конечно, сам себе противоречит на каждом шагу. Но для пиарщика это не опасно, он манипулирует полуправдой, и ему неважно, что припудривать, что разукрашивать и рекламировать – лишь бы «купили».

Несколько впечатлений о книге Мединского в целом. Манера изложения автора клипообразна, мелькают краткие описания важных событий, персонажи, цитаты, вердикты, фотографии, обязательно забавные «приколы» и т. п., но при этом воспроизводится почти весь набор клише советского агитпропа. Сплошь и рядом хитроумная полуправда, передержки, умолчания, натяжки, искажения несомненных фактов. Чтобы все это показать, надо было бы написать целую книгу. Я приведу лишь несколько примеров.

Объясняя причины тягчайших поражений первых месяцев войны, он ни слова не говорит о сталинских репрессиях, обезглавивших армию, «сглаживает» грубейшие ошибки, некомпетентность Верховного командования. На прямой вопрос: «Кто виноват?», он отвечает: «Одно простое объяснение: немцы были сильнее. Все.»[там же, с. 25]. Желая как бы уравновесить негатив позитивом, автор говорит о героизме наших воинов, которые действительно стояли насмерть, как в Брестской крепости, и заявляет об огромных потерях врага: «В первый же день войны – 22 июня 1941 года – немцы потеряли 300 самолетов. Больше, чем в любой из других ее дней» (там же, с. 77). При этом автор ссылается на книгу Г. Корнюхина «Воздушная война над СССР. 1941» (М., 2008). Я специально перечитал его книгу, в ней ничего этого нет. Там приводятся наиболее вероятные данные, что немцы потеряли в этот день на всех фронтах 81 самолет. Далее Мединский утверждает, что к началу сентября 1941 года немцы потеряли уже «все свои ВВС, с которыми вступили в войну» (см. там же). Ничего общего с действительностью! Искажая факты, Мединский умалчивает о том, что уже в первый день войны, в первые ее часы мы потеряли 1100 самолетов. 9-я авиадивизия, стоявшая недалеко от границы, в первые же часы из 409 своих самолетов потеряла 347. Ее командир С. А. Черных был за это 27 июня расстрелян. Эти и другие данные приведены в указанной книге Г. Корнюхина (см. с. 7 - 9), на которую ссылается Мединский.

Нечто подобное мы видим у автора и при описаниях им не только первых, но и последних дней войны. Он воспроизводит миф о водружении Знамени победы над Рейхстагом Егоровым и Кантария, хотя сейчас хорошо известно, что это были бойцы взвода разведки лейтенанта Сорокина из 674 полка подполковника А. Д. Плеходанова. Именно они прорвались в Рейхстаг, когда там было еще полно немцев, пробились на крышу и водрузили на скульптурной группе с конями свое большое самодельное знамя. С плеч сержанта Правоторова на шею коня влез Григорий Булатов и закрепил там знамя.

Это произошло 30 апреля 1945 года в 14 ч. 25 м. Именно это время зафиксировано во всех приказах (дивизии, корпуса, армии и фронта) о водружении знамени Победы. Эта дата стоит и в «Воспоминаниях и размышлениях» маршала Жукова. Но Рейхстаг еще не был взят. Он был захвачен лишь в результате очередной атаки 30 апреля после 18 часов. Егоров и Кантария пришли в Рейхстаг только поздней ночью, перед рассветом первого мая, когда Рейхстаг давно был в наших руках. Они в окружении группы автоматчиков несли знамя Военного совета 3-й ударной армии, которое им помогли укрепить на крыше бойцы группы Сорокина. В итоге Егоров и Кантария – русский и грузин – были назначены героями, они водрузили, вместо самодельного, «настоящее» знамя – Военного совета 3-й ударной армии. Мединский же повторяет фальсификат из книги полковника Зинченко, командира 756 полка, как его бойцы Егоров и Кантария, пробиваются сквозь стену огня на крышу, сметая на своем пути десятки фашистов [см.: 9]. Ведь идея водружения знамени на Рейхстаге принадлежала самому Сталину.

Интересно, что на с. 119 своей книги Мединский помещает фотографию под названием «Победители у Рейхстага», не ведая о том, что это именно те бойцы лейтенанта Сорокина, которые 30 апреля в 14.25 водрузили над Рейхстагом Знамя Победы. Эта фотография, кстати, была и в «Воспоминаниях и размышлениях» Г.К. Жукова, где также указывалось, что Знамя Победы было водружено 30 апреля в 14.25, и он сам видел его. Около этой фотографии в книге стояла надпись: «Рейхстаг взят!» После смерти Жукова в последующих изданиях его книги эта фотография была удалена, чтобы не вызывать противоречий, не нарушать миф. Ведь подлинные герои и их начальник, командир полка подполковник Плеходанов, много лет напрасно добивались восстановления справедливости.

Привожу эту фотографию, на ней слево-направо крупным планом: сержант Правоторов, лейтенант Сорокин, рядовой Булатов – главные герои водружения Знамени, так и не получившие звания Героя Советского Союза (хотя вначале все они были представлены к этому высокому званию.

По убеждению Мединского, «наивно считать, что факты в истории главное», главное их интерпретация, и она должна быть «в интересах народа» – народу ни к чему горькая правда, ему нужны «хорошие» мифы. Однако благая цель, стремление показать величие Победы ни в коем случае не может быть достигнута негодными средствами, искажением правды.

Заключение

Всем понятно, что большие потери в такой войне неизбежны. Но они оказались чрезмерными, в первую очередь, именно по причине недостаточной компетентности, подготовленности, ответственности командования высшего уровня, что влекло соответствующие следствия и на нижестоящих уровнях. Это можно подробно показать на примере каждого крупного поражения в первые два года войны. Я говорил о них в самых общих чертах, но существует достаточно исследований, позволяющих доказать это конкретно, в каждом отдельном случае.

Здесь особо и прямо надо сказать о Сталине. Несмотря ни на какие справедливые рассуждения о сложности мировой ситуации 30-х годов, о больших трудностях в развитии нашей страны, о положительных сторонах его деятельности, организованные им массовые репрессии не имеют ни малейшего оправдания, которые до сих пор встречаются. Они требуют однозначной оценки: Сталин – кровавый палач собственного народа! Кровавый палач руководящего состава армии! Давайте отбросим, наконец, высокоумные «политические» рассуждения и представим себе, как зверски пытают в застенках НКВД тысячи и тысячи безвинных, преданных Родине людей, приписывая им шпионаж, измену, вредительство, как их ведут на расстрел, как потом обращаются с их женами, детьми, родственниками. Поставьте себя мысленно хоть на минуту на их место!

У меня перед глазами образ Александра Васильевича Горбатова, честного, благородного, мужественного человека, выходца из бедной крестьянской семьи, ставшего командиром дивизии, истинного патриота своей страны. Он провел в застенках Лубянки несколько месяцев. Все это время его допрашивали и пытали, требуя подписать «признание». Он решительно отказывался. Следователь шипел: «Ты у меня, гад, подпишешь. Еще не было случая, чтобы у меня кто-то не подписал». Горбатов вынес 16 зверских пыток, каждая длилась часами, с «новаторскими» приемами избиений и мучений, и каждый раз его обессиленного, окровавленного, изуродованного относили на носилках в камеру и швыряли на каменный пол. Сокамерники, уже успевшие все «подписать» и ждавшие своей участи, говорили ему: подпиши, ты же видишь, что происходит, они добьют тебя все равно. Но он повторял: «Умру, но не подпишу!». И не подписал! И, наверное, этим спас свою жизнь. Ему дали 15 лет и отправили в Магадан, в колымские лагеря. Там на каторжных работах он провел более двух лет, чудом выжил, стал весь распухшим, уже не мог стоять на ногах. Его спас дружественно настроенный к нему фельдшер, положивший его в лазарет. Обо всем этом написано в его книге [5]. Она есть в Интернете, прочтите это яркое и правдивое свидетельство о том времени, и вы сможете прочувствовать на его примере деяния Сталина.

Аналогичная судьба, кстати, была и у маршала Рокоссовского. Он тоже провел более двух лет в застенках НКВД, тоже перенес зверские пытки, ему выбили девять зубов, сломали три ребра и били молотком по пальцам ног, требуя признаний, что он польский шпион. И он тоже ничего не подписал и никого не оговорил.

В конце 1940-го начале 1941-го десятка два оставшихся в живых военноначальников освободили и, успев подлечиться, они приняли участие в боях с первых дней войны. Важно подчеркнуть, что не только Рокоссовский и Горбатов, но и другие освобожденные – Галицкий, Цветаев, Ворожейкин, Юшкевич, Трубников, Лизюков, ставшие командующими армиями, и ряд других, занявших высокие командные посты, показали себя успешными, замечательными полководцами, внесшими весомый вклад в Победу. В этой связи возникает вопрос: как сложилась бы война, если бы Сталин не уничтожил тысячи способных, опытных, образованных, преданных своему делу военноначальников? Здесь очень важно вспомнить слова маршала Василевского, одного из высших авторитетов Советской армии: «Без тридцать седьмого года, возможно, не было бы вообще войны в сорок первом году. В том, что Гитлер решил начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел» (Журнал «Коммунист», 1988, № 9, с. 88).

Обо всем этом много раз писали. Стоит ли повторять? Но ведь в последние годы явно возросли проявления махрового сталинизма. Ряд «официальных» историков и журналистов пытаются оправдывать сталинские репрессии, некоторые даже «доказывают», что они были не преступлением, а благом для страны. У меня в руках толстая книга А. П. Русакова «Вся правда о войне. Причины, итоги, потери» (М. Вече, 2012. - 432 с.). Автор прямо заявляет, что репрессии военных были благом потому, что они имели целью – слушайте внимательно! – «подавить инициативу быстрой сдачи в плен наших генералов, которую так активно годом ранее проявляли французские генералы» (с. 31). «Отсюда – продолжает он – вывод может быть вполне однозначным: политические репрессии 1937-1938 годов в отношении военных кадров (как и тем более других предвоенных лет) не оказали существенного негативного влияния на обороноспособность СССР и силу Красной Армии. Скорее наоборот, как бы это ни казалось циничным, они способствовали ее внутреннему укреплению, предотвратили вполне вероятное – на что надеялся А. Гитлер со товарищи – массовое морально-политическое разложение командных кадров после первых же крупных поражений» (там же). Автор подводит под свои примитивные суждения даже «философский базис» («системный подход» и пересказы из старого учебника по историческому материализму). Вся эта чушь, конечно, не нуждается в комментариях, но она отражает уровень и направленность мышления некоторых наших весьма активных «идеологов».

Сталинские репрессии создали в стране и особенно в армии атмосферу страха, произвола и безнаказанности карательных органов. Эта атмосфера играла зловещую роль накануне войны и особенно в первые ее годы, ибо порождала боязнь принятия командирами самостоятельных решений, ожидание приказа свыше, парализовала творческую инициативу и открывала широкие двери угодливой, льстивой, энергичной посредственности, быстро продвигавшейся в чинах и званиях. Сколько бед принесли такие командиры во время войны, сколько напрасных жертв на их совести! (Многие примеры такого рода приведены в книге Горбатова и, что особенно важно, в воспоминаниях командиров низшего звена – взвода, роты, батальона. См. например: [18], [20] и др.)

Сталин несет всю полноту ответственности за катастрофическое начало войны. Разговоры о «внезапности» нападения просто смешны. Какая «внезапность», когда на границе сконцентрированы полчища Вермахта, а разведка доносит не только о решении Гитлера начать войну, но день и час ее начала и даже детали операции «Барбароса». Но немалое значение для принятия срочных решений имела и вера Сталина, что Гитлер не решится воевать на два фронта, с Англией и Советским Союзом.

Однако, нет сомнений, что в условиях войны жесткая централизация управления обязательна. Абсолютная власть Сталина и его авторитет имели, конечно, первостепенное значение для сплочения сил народа, решения сложнейших экономических, внешнеполитических и военных проблем. Главную роль в реализации всех жизненно важных задач военного времени на фронте и в тылу играли партия и комсомол. Но ведь партия и комсомол – это миллионы людей, наиболее активная часть народа-победителя. В тех сложившихся исторических условиях войны, когда стоял вопрос о порабощении советского народа фашистской Германией и народ осознал эту смертельную опасность, поднялся на защиту Родины, Сталин, как всевластный диктатор и Верховный Главнокомандующий, сыграл свою руководящую и организующую роль. Но победителем фашистской Германии был не Сталин, а советский народ, оплативший неисчислимыми жертвами Победу, в том числе стратегические и тактические ошибки Сталина. Всевластие порождает чувство всеведения и всемогущества – характерный источник самоуверенности и самообмана диктатора. Весьма полезно под таким углом зрения проанализировать ошибки в деятельности Сталина как Верховного Главнокомандующего и его реального отношения к собственному народу. Здесь историкам предстоит еще большая работа. Это прямо касается и вопроса о цене Победы.

Литература

1. Быков К. В. Харьковский "котёл". 1942 год. Крушение надежд. М.: Яуза, Эксмо, 2007. - 480 с.

2. Гальдер Франц.. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск. Смоленск: Русич, 2004. – 400 с.

3. Герасимова С. А. Ржевская бойня. Потерянная победа Жукова. М.: Яуза, Эксмо, 2014. - 320 с.

4. Гланц Д. Крупнейшее поражение Жукова. М. : АСТ-Астрель, 2006 ( есть в Интернете

5. Горбатов А.В. Годы и войны. М.: Военное издательство, 1965 - 381

6. Горбачевский Б.С. Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача – выжить! М.: Яуза, Эксмо, 2007 (Война и мы. Солдатские дневники).

7. Дубровский Д. И. Великий подвиг Советского народа. К вопросу о цене победы // Философия войны и мира (к 70-летию Великой Победы). М.: Российское философское общество, 2016, с. 91 - 131.

8. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления Издание Агентства печати Новости. М., 1971

9. Зинченко Ф. М. Герои штурма Рейхстага. М.: Воениздат, 1983).

10. Исаев А. В. Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. М.: Яуза, Эксмо. 2010- 480 с.

11. Исаев А. В. "Котлы" 1941-го. М.: Яуза, Эксмо, 2005.

12. Кондратьев О. А. Ржевская битва: полвека умолчания. Ржев, 1998

13. Корнюхин Г. Воздушная война над СССР. 1941, М., 2008

14. Лопуховский Л. Вяземская катастрофа 41-го года. М.: Яуза, Эксмо, 2007. - 640 с.

15. Мельников В.М. Трагедия и бессмертие 33-й армии. М.: Патриот.,2006.

16. Михалев С.Н. Стратегические решения. Кн.2. Красноярск, 1998.

17. Михеенков С. Е. Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1942 с 1942. М.: Центрополиграф, 2010. - 351 с.

18. Михеенков С.Е. Взвод, приготовиться к атаке! Лейтенанты Великой Отечественной. 1941 – 1945. М.: Центрополиграф,, 2010. – 351 с.

19. Михин П. Наступали и умирали // Ржевская битва (Сражение за Полунино). Тверь, 2001.

18. Сувениров О.Ф. Трагедия РККА. 1937—1938. М.: ТЕРРА, 199

19. Черушев Н. С. 1937 год: элита Красной Армии на Голгофе. М.: Вече, 2003.

20. Шелков М.Н. Записки командира стрелкового батальона. От Ржева до Восточной Пруссии.. 1942 – 1945..М.: Центрополиграф,, 2010. – 255 с.