Понятие великий ученый и даже крупный ученый в последние годы вообще перестало ассоциироваться с членством в Академии наук. Административный ресурс — бесспорно, распределение денег — тоже. Увы, при слове академик ни в народе, ни за рубежами России уже не возникает особого трепета и даже всего-навсего элементарного уважения. Статус возвращается медленно, а репутация чаще всего — никогда.
Вот вопиющий пример. Среди всех подразделений российской науки наиболее признанной в мире, бесспорно, является великая математическая школа. Естественно ожидать, что уж в этой-то области действительными членами и членами-корреспондентами РАН (как и в ее предшественнице Академии наук СССР) являются наиболее достойные. Посмотрим, однако, на такой критерий, как присуждение Филдсовской медали (аналог Нобелевской премии в математике).
В отличие от Нобелевской премии (в которой возраст номинанта не важен, главное, чтобы здравствовал) Филдсовская медаль вручается только молодым математикам, каковыми считаются ученые до сорока лет. Открытия в математике совершаются рано, потому практически все они — ведущие ученые. Филдсовские медали присуждаются математическими конгрессами раз в четыре года двум-четырем лауреатам на каждом (в пересчете на год в среднем Филдсовских лауреатов даже меньше, чем, скажем, лауреатов Нобелевской премии по физике или литературе). Так вот, восемь представителей советской и российской математической школы (шестеро из Москвы, двое из Петербурга) стали Филдсовскими лауреатами! Напомним их имена: Сергей Петрович Новиков (1970), Григорий Александрович Маргулис (1978), Владимир Гершонович Дринфельд (1990), Ефим Исаакович Зельманов (1994), Максим Львович Концевич (1998), Владимир Александрович Воеводский (2002), Григорий Яковлевич Перельман и Андрей Юрьевич Окуньков (2006). Как вы думаете, сколько из этих ученых являются академиками или членами-корреспондентами РАН? Один!
Не подобное ли приводит научную общественность, да и руководство страны к мнению, что реформирование РАН уже невозможно и надо создавать новые структуры, отвечающие современным требованиям, т. е. такие, как обновленный Курчатовский центр?
Глава РОСНАНО Анатолий Чубайс, отвечая на открытое письмо Гонтмахера, руководителя Центра социальной политики Института экономики РАН, в частности пишет, что «инновационный вызов нашей стране обладает очень «деликатной» особенностью <...> нейтрального сценария нет — либо создаем заново российский хайтек, либо теряем существующий. То есть вызов этот — выше партийных и идеологических разногласий — он страновой».
Понимая, что РАН не является двигателем инновационной экономики, Чубайс добавляет далее, что всё, что определяет «острую востребованность тех заводов, которые мы уже начали строить — по производству поликремния, нанокомпозитных материалов, фотовольтаики, оптоэлектроники», можно двигать только через новые институты. Институты инновационной экономики — это технопарки (к сожалению, имеющие в России, как правило, печальную историю, но тем не менее), это бизнес-инкубаторы, по-настоящему, правильно сделанные, это центры трансфера технологий и т. д. Всего видов этих институтов существует около десятка. В каждом вузе должен быть свой центр трансфера технологий, который в постоянном режиме переводит результаты НИРов, ведущихся в вузе, в живые бизнесы. В нефтяной и газовой промышленности есть колоссальный ресурс заказа, спроса на инновации, если они функционируют правильно. Но они пока никак не реализуют этот заказ, потому что государственная собственность и государственное управление уничтожают, как правило, этот дух в своей основе. Потому что крупные компании, находящиеся вне конкурентной среды по определению, это не интересует.
Как видно, «верхи» уже не хотят жить по-старому. Но не слышно в России пока и голоса широкого слоя интеллигенции, которая бы заявила о том, что не может работать по-старому. Точнее, активная часть интеллигенции «голосует» ногами, уезжая за границу, а пассивная — просто далека от духа предпринимательства, благо что РАН этого слова на дух не переносит. Кому в этом случае быть исполнителем всех благих пожеланий «верхов», неясно. Поэтому и появляются призывы к зарубежным ученым — вернуться и поработать на благо России. Но структуры, в которую зовут возвращаться для эффективной работы, как не было, так и нет! Поэтому призывы остаются втуне, а тем временем РАН просто саботирует этот призыв «верхов», имея свою «позицию по возвращенцам». Напомню: вице-президент РАН А.Д. Некипелов заявил, что поощрение «возвращенцев» неприемлемо, так как стимулирует разделение российских исследователей на специалистов первого и второго сорта, и назвал «потемкинскими деревнями» структуры, которые будут созданы специально под вернувшихся деятелей науки, чтобы обеспечить их необходимой технической базой.
А теперь, как обычно, перейдем к обзору достижений в области нанотехнологии и экологии.
Сегодня наноматериалы и нанотехнологии находят применение практически во всех областях сельского хозяйства. Так, в растениеводстве применение нанопрепаратов в качестве микроудобрений обеспечивает повышение устойчивости к неблагоприятным погодным условиям и увеличение урожайности (в среднем в 1,5—2 раза) почти всех продовольственных (картофель, зерновые, овощные, плодово-ягодные) и технических (хлопок, лен) культур. Эффект здесь достигается благодаря более активному проникновению микроэлементов в растение за счет наноразмера частиц и их нейтрального (в электрохимическом смысле) статуса.
В журнале «Scientific Israel — Technological Advantages» опубликовано сообщение о технологии предпосевной нанообработки семян. Практически не повышающая стоимость обработки, она существенно увеличивает урожайность как продовольственных, так и технических культур — до 50%. Технология запатентована американской компанией «Nanotech Industries, Inc.» (Калифорния).
По мнению ученых, применение нанотехнологий в сельском хозяйстве (при выращивании зерна, овощей, растений и животных) и на пищевых производствах (при переработке и упаковке) приведет к рождению совершенно нового класса пищевых продуктов — нанопродуктов, которые со временем вытеснят с рынка генно-модифицированные продукты. К примеру, подобное мнение высказывается экспертами международной исследовательской организации «ЕТС Group».
А вот группа японских ученых разработала литий-полимерную батарею, для изготовления которой можно использовать только процесс печати. Проектом занимается компания «Advanced Materials Innovation Center» (AMIC), принадлежащая корпорации «Mie Industry and Enterprise Support Center» (MIESC). Аккумулятор является гибким, основное предназначение — установка в гибкие солнечные панели, дисплеи, подвергающиеся механическим нагрузкам поверхности. Толщина такого источника питания составляет всего 500 мкм. Если встроить его в фотоэлектрическую панель, получится одновременно и генератор, и устройство для хранения энергии.
Литий-полимерные батареи появились в середине 1990-х годов как вариант литий-ионных с литиевым электродом в органическом растворе. В качестве последнего выступает, например, оксид полиэтилена. Полимерные аккумуляторы дешевле в производстве и более устойчивы к повреждениям. Японские ученые — не первые, кто изготовил батареи методом печати. В феврале прошлого года гибкие элементы были продемонстрированы немецким Исследовательским институтом электронных наносистем Фраунгофера (Fraunhofer Research Institution for Electronic Nano Systems) на конференции по нанотехнологиям (Nanotechnology Exhibition and Conference), но в этом случае батарея была из марганца и цинка.
Гибкие литий-полимерные батареи экологически значительно чище, чем конвенциональные литиевые батареи, содержащие органические растворители, и легко утилизируются.
Известия науки
