Академик Олег Фиговский,
почетный профессор КГТУ им. Туполева и ВГАСУ,
член Центрального правления Нанотехнологического общества России

Прогноз мирового банка гласит, что Китай к 2050 году будет производить пятую часть мирового ВВП, оставив далеко США. Или другой пример: после Второй мировой войны уровень ВВП на душу населения в Сингапуре и Судане был примерно одинаковым. Где сейчас Судан и где Сингапур? Последний сделал рывок буквально за одно поколение. Аналогично: когда распался Советский Союз, Казахстан и Узбекистан были в равном положении. При этом все аналитики делали ставку на узбеков – казалось, что страну с большой долей образованного населения, развитой металлургией, горнорудной промышленностью ждет успех. Однако Казахстан оставил Узбекистан далеко позади по всем параметрам. Причина только одна: реформы, которые прошли в одной стране и не были проведены в другой. В мире не только Китай и Индия растут вдвое быстрее рынка, но и Бразилия, которая по целому ряду параметров обогнала Россию, и ведь как отмечает Петр Авен, председатель совета директоров «Альфа-Банк» от России, никакого экономического чуда никто не ждет. Правда, оптимистично настроенные аналитики не исключают, что если власти возьмут курс на нормальные экономические реформы, то к 2050 году мы сможем производить 8% мирового ВВП. Было бы здорово. В принципе, с точки зрения микроэкономики, ситуация у нашей страны не самая плохая – внешний долг, например, один из самых низких. Но повода для особого оптимизма нет: промышленное производство замедлилось, отток капитала с начала года уже составил $58 млрд., продолжительность жизни ниже, чем даже в странах БРИК, 13% населения - старше 60 лет. В той же Бразилии, во Вьетнаме, на Тайване с демографией все наоборот: огромное количество молодежи на улицах.

Глава РОСНАНО Анатолий Чубайс считает, что главный тормоз в России сейчас не в экономике, а именно в политике: «Коррупция, неправый суд и прочие известные беды, которые нет смысла перечислять. Болотная и все, что с ней связано, категорически не разовое явление, а проявление глубинных социальных сдвигов, случившихся в стране», - сказал Чубайс, отметив, что может утверждать это «так нахально, поскольку озвучил мысль задолго до первых акций протеста в Москве». Он снова подчеркнул, что возможно все: «от спокойного, эволюционного развития демократических институтов» до «настоящих социальных потрясений масштаба 90-х годов». Чубайс уверен, что потенциал эволюционного пути пока не исчерпан, и только «очень грубые ошибки власти способны привести к жесткой конфронтации и глобальной политической катастрофе в России».

Российская наука – интегральная часть общества и сокращения государственных вложений должны компенсировать частные фирмы, как это делается в ведущих странах мира. Но фундаментальные исследования останутся заботой государства. На них планируется выделить 101,32 миллиарда рублей в 2013 году, 105,97 миллиарда в 2014 году и 107,92 миллиарда в 2015 году. Ведущая научная организация страны – Российская академия наук – за три года получит 111,2 миллиарда рублей: 36,3 миллиарда – в 2013 году, 37,4 миллиарда – в2014-м и 37,5 миллиарда – в2015-м. Как и было обещано правительством, увеличатся вложения в РФФИ: в 2013 году – 7,8 миллиарда рублей, в 2014-м – 8,9 миллиарда, в 2015 – 10,3 миллиарда. На прикладные научные исследования в области национальной обороны бюджет выделяет в 2013 году 4,22 миллиарда рублей, в2014-м – 4,66 миллиарда, в 2015 году – 4,17 миллиарда. Отдельной строкой выделены средства для РНЦ « Курчатовский институт»: в 2013 году – 7,735, в 2014-м – 5,681, в 2015-м – 6,657.

Внимательный анализ структуры финансирования науки в России показывает, что в ней царят феодальные отношения и повсеместно используются клановость, фальсификации и плагиат, отмечает Вячеслав Потемкин, президент Лиги независимых ученых России: «Российская наука лежит в развалинах, бесполезно копошиться в оставшихся осколках и пытаться что-то воссоздать по прежним проектам. Следовательно, для России всеведение сверхактуально и единственно спасительно. Всеведение не только порождает новейшие вселенские технологии, как, например, создание компьютеров с искусственным интеллектом на базе всеведенческой математики, но и защитит земную цивилизацию от возможных вселенских сбоев путем необходимого заданного сворачивания пространства и остановки времени для нейтрализации опасных или враждебных космических объектов». К сожалению, я не уверен, что предложенное Вячеславом Потемкиным реалистично и выполнимо в условиях сегодняшней России.

Рассматривая первый МЕГАпроект в России и его последствия, Станислав Ордин считает, что «клонирование фрагментов Mega science в России не является чем-то оригинальным. Это клонирование, как и подложная перестройка, являются продолжением «генеральной» линии в поведении мало-мальски грамотных обывателей России, демонстрирующих свое «превосходство» над аборигенами фразой: «Россия – родина слонов». В капле росы отражается весь Мир. И это отражение показывает, что у нас, в России, что-то неладное. По любому, как по смехотворно малому, так и по глобальному, государственного значения вопросу, мы, в индивидуальности, в общем-то, неглупые люди, в коллективах творим то, что вызывает только гомерический смех. И сами со смехом об этом друг другу рассказываем. И сами смеемся, когда слушаем. Апофеозом был гомерический смех всей России над крылатой фразой самородка Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

«Наука занимается поиском общих закономерностей и точек «архимедовой» опоры – мировых констант, - продолжает свою мысль, а вернее сказать, крик души, автор послания к коллегам по цеху - Поэтому, естественно, при научном анализе попытаться выявить причину нашего ОБЩЕГО «гомерического» (если не сказать – идиотского) поведения. Такое поведение проявляется по-разному. И в том, что полковник, чтобы стать генералом, гонит ровесников своих детей на бессмысленную войну. И в том, что российский «академик», чтобы получить почести и награды, занимается не наукой, а интригами и приписками (а такие «пляски» в Храме Науки, на мой взгляд, похлеще, чем пляски Руси–Писи в Православном Храме). И в том, что государственные чиновники, ради собственного благополучия, делают препоны из ГОСТов на пути внедрения новых российских разработок, и, в ущерб безопасности России, проталкивают морально устаревшие зарубежные разработки».

В заключение Станислав Ордин задает риторический вопрос: «Сможет ли современная российская наука встать с колен?» - и сам же на него и отвечает: «Чтобы наука встала с колен, именно ей, в первую очередь, необходимо преодолеть внутри себя Этический кризис. А чтобы конкретно российской науке встать с колен, необходимо понять причины, по которым народы России живут на коленях уже много веков, и почему к русским (в широком смысле – сюда я отношу и Чубайса) за рубежом относятся с презрением. При общении с выгодными им людьми (как, например, с Толей) зарубежные коллеги это презрение не демонстрируют, но могут спокойно позволить себе на саммите в Питере отношение к представляющему Россию Путину как к представителю «варваров». С не меньшим презрением за рубежом относятся и к представителям с «болотной», и к Руси–Пуси (чего еще ожидать от варваров), несмотря на их «всемирную» поддержку. И такое же отношение и к российским ученым, которым как одолжение, чтобы вырвались из «варварской» страны, предлагают «грин-карту». Но и для нас, и для России, лучше бы мы самоизлечили испорченный «геном» и постарались сделать науку Наукой. И тем самым спасти не только Россию. Конечно, это непросто. Особой надежды на добровольный уход от научной кормушки людей с особо испорченным «геномом» нет. И они будут пытаться и дальше имитировать деятельность, копируя зарубежные МЕГАпроекты. Но если в обществе проснется понимание, что это не только пустая болтовня и пустая трата денег, но и чревато очередным «крещением Руси» типа подложной перестройки, то и их удастся отодвинуть, и Науку поднять».

Несколько иной взгляд представляет Дмитрий Ицков, основатель движения «Россия 2045», который пишет.

«Россия – географически и исторически – уникальный плавильный котел национальностей, конфессий и технологических укладов. Это страна поколение за поколением рождающая гениев искусства и науки, подвижников культуры и духа, место, где синтезируются восточные и западные традиции, нравы и обычаи. Благодаря своей научной рациональности и высокой духовности, Россия способна стать лидером мирового развития и создателем будущего для других стран и народов.

К сожалению, необходимо констатировать, что после революционных изменений 1990-х годов Россия оказалась без путеводной идеологии; простая идея потребительского общества не может быть знаменем страны, а лишь ведет к социальным конфликтам и нравственной деградации.

Новая стратегия эволюционного трансгуманизма, возведенная в ранг национальной идеи и поддержанная на уровне государства, способна сделать Россию мировым научным, культурным и стратегическим мозговым центром, движущим локомотивом истории, возродить культуру научного мышления как идеологию.

Превращение России в эпицентр грандиозного мегапроекта позволит преодолеть последствия радикальных реформ, которые фактически привели к уничтожению промышленности, науки и образования, и сделает нашу страну средоточием самых передовых технологий планеты, Меккой для гениев-новаторов. Реализация столь амбициозной, яркой, глобальной цели вдохнет новую жизнь в университеты, научно-исследовательские центры, заводы и фабрики, школы и центры детского творчества, позволит восстановить разрушенное, а многое создать заново.

Первой в мире поставив дерзновенную задачу, которая определит судьбу человечества на многие столетия вперед, Россия, наконец, сумеет выйти из пучины застоя и деградации. Новая эволюционная стратегия станет генератором создания самых прорывных технологий, которые приведут к появлению новых отраслей экономики, что укрепит позиции нашей страны как экономической сверхдержавы, позволит создать и завоевать принципиально новые мировые рынки. Предложив цивилизации абсолютно новую модель развития, показав выход из потребительского тупика, Россия, наконец, впервые в истории окажется в роли ведущего глобальной гонки».

Предлагаемая Дмитрием Ицковым стратегия эволюционного трансгуманизма, на мой взгляд, являясь красивой идеологией, вряд ли осуществима в реалиях России. Мне ближе практицизм Анатолия Чубайса, как политика, хотя его подходы, реализуемые РОСНАНО, меня весьма беспокоят.

Как справедливо отмечает Евгений Клочихин, профессор Британского университета Манчестера: «В современной науке принято рассматривать научное и инновационное развитие эволюционно, в динамике. Новые идеи могут возникнуть и реализоваться на любом этапе становления научного знания, будь то фундаментальная или прикладная наука, опытные разработки или коммерциализация. Все эти компоненты связаны системно, и между ними происходит постоянный обмен знаниями, который позволяет им беспрерывно совершенствоваться и наращивать свой инновационный потенциал. При этом сущность и принципы поведения этих составляющих системы во многом зависят от их истории, культурных и идеологических установок, а также институциональных рамок, в которых произошло их становление и расцвет.

В Российском контексте такой подход означает, что многие тренды развития современной инновационной системы берут свое начало в советском или даже более раннем периоде истории нашей страны. Некоторые эксперты, однако, полагают, что знание научно-технической истории России не является критическим для того, чтобы определить, как необходимо развивать российскую науку и инновации сегодня, и какие рекомендации представить современным лидерам. По их мнению, для правильного совета достаточно понимать механизмы становления успешных, прежде всего западных, инновационных систем и их политической составляющей, чтобы эффективно скопировать и адаптировать лучшие практики более развитых стран.

За последние несколько лет активность научной и инновационной политики в России значительно возросла. Созданы институты развития (РВК, РОСНАНО и др.), запущены многочисленные федеральные целевые программы, реализуется программа мегагрантов, реформируются университеты, создаются территориальные инновационные кластеры, строится инноград Сколково и т.д. Все эти проекты сопровождаются значительными финансовыми вливаниями, однако результаты, пока, к сожалению, не оправдывают изначальные надежды».

В заключение Евгений Клочихин пишет, что «успех научной и инновационной реформы в России в значительной степени зависит от того, насколько нынешним политическим деятелям удастся сбалансировать требования современности и сильные традиции научного и технологического прошлого страны. Знание и учет истории становления и развития отечественной науки и инноваций – важное условие для принятия правильных решений и реализации эффективных мер трансформации основных элементов национальной инновационной системы. Многие идеи могут быть заимствованы и адаптированы из-за рубежа, однако слепое копирование может привести к трагическим последствиям».

А вот Алексей Захаров, доцент Высшей школы экономики, делает упор на то, что Российской науке прежде всего нужны деньги и доверие. Финансирование науки и образования (в первую очередь высшего) в нашей стране неадекватно малО и не отвечает вызовам времени. Необходимо кратное увеличение заработной платы ученых и работников высшего образования.

Недавно вышедшая книга «Как платят профессорам» (написана при участии двух российских исследователей – Григория Андрущака и Марии Юдкевич из Высшей школы экономики) приводит оценки зарплат профессорско-преподавательского состава в двадцати девяти странах.

Данные свидетельствуют: зарплаты работников высшего образования в нашей стране самые низкие в относительном, и одни из самых низких в абсолютном исчислении среди всех исследованных стран. Согласно одной из оценок, средняя месячная зарплата профессора российского ВУЗа составляет около 16000 руб. Это в разы меньше, чем в странах, сопоставимых с Россией по уровню ВВП на душу населения. В реальном исчислении в Мексике аналогичная цифра в 3 раза выше, в Турции – в 4 раза, в Аргентине – в 4,8 раз, в Малайзии – почти в 9 раз. И хотя фактические доходы российских преподавателей могут отличаться в большую сторону из-за академических надбавок, большинство работников этой сферы получают меньше, чем обладатели высшего образования, занятые в частном секторе. Ситуация с зарплатами в российских академических институтах примерно такая же: зарплаты намного ниже, чем в частном секторе, и многократно отличаются от зарплат в других странах.

Вклад науки в экономику огромен. Трудно оценить эффект от изобретения интегральных микросхем, но, скорее всего, суммарный ВВП всех стран мира, был бы в разы меньше, чем сейчас, если бы компьютеров вообще не было. Если бы они появились лет на десять позже, то речь, возможно, идет о десятках процентов.

Далее Алексей Захаров отмечает, что в России ученые хороши, и много времени тратят на занятия наукой, но наличие великого прошлого только маскирует и усугубляет проблему. Согласно исследованию Thomson Reuters, за 2009 год российские ученые опубликовали примерно 273000 статей в различных академических журналах. Это в 11 раз меньше, чем аналогичный показатель для ученых США, и в 2,4 раза меньше, чем для китайских ученых. Еще хуже ситуация с цитируемостью российских статей, т.е. с интегральным показателем качества и востребованности научной работы: по этому показателю мы отстаем от США в 20 раз, уступаем таким странам, как Бельгия, Индия или Бразилия. Учитывая ситуацию с финансированием науки в нашей стране, в этих цифрах нет ничего удивительного.

Помимо низкого финансирования есть всего одна действительно принципиальная проблема: низкое доверие к экспертному обществу при принятии решений на всех уровнях (публикация научных работ, выдача грантов, прием на работу, определение приоритетов финансирования). Именно экспертное сообщество поддерживает институт репутации: если кто-то нарушит правила академической этики (например, начнет выдавать чужие результаты за свои), то санкции к такому человеку будут очень жесткие – ученый, потерявший репутацию, будет испытывать сложности и с публикациями, и с приемом на работу, и с получением денег. Только экспертное мнение и репутационные соображения могут отсеять тот мусор, который легко проходит сквозь дырявое сито формальных, бюрократических критериев.

Здесь мне хотелось бы отметить, что в России ученые продолжают писать многостраничные отчеты, вместо списка опубликованных статей и изобретений, как это делается во всех других странах за исключением стран СНГ.

Российская система образования оказалась на двадцатом месте в мире по результатам исследования аналитической компании Economist Intelligence Unit, cообщает BBC News. Первая место в рейтинге занимает Финляндия, остальные позиции в первой пятерке занимают азиатские страны: на втором месте Южная Корея, за ней следуют Гонконг, Япония и Сингапур. На шестом месте оказалась британская система образования, на седьмом – Нидерланды, за ними идут Новая Зеландия, Швейцария и Канада. США занимают 17 место, на 18 и 19 местах, непосредственно перед Россией, находятся Венгрия и Словакия. Рейтинг основан на международных тестах на грамотность, знание математики и базовые научные знания, проводимых раз в три-четыре года (таких как PISA, TIMMS и PIRLS). Кроме того, при составлении рейтинга учитывались такие показатели, как процент учеников, окончивших школу и процент выпускников ВУЗов. Однако, российские исследователи единодушно отмечают падение уровня школьного образования, и, как следствие, снижение уровня образования и в университетах России.

Анатолий Понемасов, кандидат экономических наук, считает, что: «вести фундаментальные исследования, безусловно, необходимо, но структуру финансирования науки пора пересмотреть, ведь непродуманные траты слишком дорого обходятся налогоплательщикам. На Западе венчурный капитал, функционирующий под патронатом крупных корпораций, уже решает научные задачи в области прикладных исследований. А вот в области фундаментальных, где по-прежнему сохраняется жесткая монополия государственных учреждений, институтов и научных центров, доминируют старые и во многом изжившие себя экономические отношения». Он, в частности, отмечает, что «важнейшие открытия в истории человеческой цивилизации принадлежат не госучреждениям и центрам, а ученым-одиночкам, посвятившим жизнь исследованиям: работы Менделеева, Циолковского, Эйнштейна и многих других великих ученых не связаны с госучреждениями и сколько-нибудь ощутимыми для общества издержками. Сложившаяся монополия в этой сфере требует установления атмосферы состязательности, как и в материальном производстве. Наука должна подчиняться действию тех же объективных экономических законов, как и все остальные отрасли единого процесса воспроизводства.

Жесткая конкуренция на мировом товарном рынке начинает дополняться конкуренцией за обладание высококачественной рабочей силой, способной создавать новейшие технологии и обеспечивать непрерывный инновационный процесс в корпорациях. По официальным данным, за годы неуклюжего реформирования из России выехало 800 тысяч научных сотрудников. Затрачивая астрономические суммы на бесплатное образование, Россия безвозмездно снабжает западные страны важнейшим человеческим ресурсом. Решение проблемы «утечки мозгов» должно стать одной из главных задач, если мы хотим в корне изменить ситуацию», - замечает Анатолий Понемасов.

Необычайно оригинальный способ закрепления высокообразованных кадров, путем введения специальных программ в инновационных университетах с учетом интересов внешней разведки России предлагает помощник ректора РГТУ, кандидат экономических наук Ю. А. Бобылев, который считает, что в «кадровом плане необходима интеграция ведущих инновационных университетов со структурами внешней разведки, где головным ведомством является Служба внешней разведки РФ (СВР), а координируемыми – ФСБ и ГРУ Минобороны РФ. Речь идет об активизации научно-технической и внешнеэкономической разведки в интересах развития промышленного потенциала крупного и среднего бизнеса, а также поддержки малого наукоемкого бизнеса.

Важнейшим ресурсом разведывательных служб и частных крупных компаний являются специально обученные кадры и технические средства. Другой особенностью секретной оперативной работы является формирование и действие агентурных сетей, члены которых формально не принадлежат к кадровому составу спецслужб, но могут получать по личным каналам ценную техническую, экономическую или иную информацию и далее передавать ее сотрудникам спецслужб по денежным или иным мотивам. В плане реформирования высшего образования России виден как гуманитарный фундамент эффективной внешней разведки и контрразведки (умение работать с учеными, инженерами, предпринимателями стран-конкурентов), так и информационно-технологический (использование спецтехники и методов защиты информации)».

И в заключение Ю. А. Бобылев отмечает, что в «идеале сильной инновационной деятельности актуален принцип: самый лучший разведчик/шпион – это сам российский менеджер, ученый, инженер. Российская школа и российская наука пока вне такого особого профессионального образования, если не говорить о редких инициативах ВУЗов по введению курса «Конкурентная разведка» (Москва, Петербург, Екатеринбург и др.) Сегодня важно разработать методические подходы по большей интеграции работников высшей школы и российских разведывательных структур и начать финансировать такую интеграцию».

Во всех рассуждениях Ю. А. Бобылева четко прослеживается мысль о «навешивании секретности» на студентов, что и не позволит им быть более свободными в выборе места работы и ее направления.

Я обозначил в этой статье в очередной раз болевые точки в российской науке, да и в обществе в целом, стараясь изложить различные мнения, ибо, как говорят, в «споре рождается истина». Это эссе не столько мои раздумья, сколько приглашение к дискуссии. И дай бог, чтобы это помогло движению России вперед.

Блог Олега Фиговского