Интервью Олега Фиговского корреспонденту журнала «Русская Мысль» Марине Охримовской. Интервью было записано довольно давно, на торжественном поздравлении победителей «Дней русских инноваций», где именитые и молодые ученые, российские чиновники, политики, бизнесмены, финансисты, эксперты обсуждали, можно ли успешно заниматься наукой в России, как запустить механизм инноваций, нужен ли российской экономике инновационный бизнес. Разговор шел вокруг того, как поднять изобретательскую активность в России, и можно ли вообще это сделать. Много времени прошло с тех пор, а ситуация по существу не поменялась. По крайней мере, в лучшую сторону. Во всяком случае, у нас.

Марина Охримовская: Инновация, когда абстрактная идея воплощается в конкретные «дело–товар–деньги» – затея рискованная и дорогостоящая. Кто заказывает инновации?

Олег Фиговский: Для развитых стран инновация естественна, и по-другому быть не может. Абсолютное большинство изобретений сделаны с целью помочь людям. Чтобы новое решение получило широкое распространение, оно должно быть доступным и полезным. С другой стороны, крупным заказчиком технических новинок всегда была и, видимо, еще долго будет война. За полвека научной деятельности у меня накопилось около полутысячи изобретений. Из них десяток я сделал для собственного удовольствия. А пятьсот остальных, потому что меня просили. Среди них есть место и популярному клею «Бустилат» и такому уникальному заказу, как пластасфальтобетонное покрытие посадочной площадки «Бурана».

Марина Охримовская: Каковы на ваш взгляд, перспективы создания в России конкурентоспособного производства?

Олег Фиговский: В современном мире и в высоких технологиях, в частности, конкуренция исключительно жесткая: часто соревнуются за доли процентов. Готова ли к этому Россия? Сейчас в России модно рассуждать о важности науки, о новых технологиях, которые спасут экономику. При этом нередко встречается довольно туманное представление о предмете. Потому что для успеха инноваций важны не только научно-технические изыскания, но и образование, экономика, право, государственная политика, наконец. А российское государство, мягко говоря, специфическое. Лично я убежден, что наукой, промышленностью не должны командовать генералы спецслужб. В России же сотрудник госбезопасности легко становится руководителем отрасли или политиком. Или, например, бюджет выделяет средства на разработку и внедрение новых технологий. А на деле нередко под прикрытием инновационных проектов деньги перекачиваются в карманы так называемых заинтересованных лиц. Разгул коррупции и воровства делает бесперспективной конкуренцию России с Северной Америкой, Европой, некоторыми странами Ближнего и Дальнего Востока. Да, Россия по-прежнему дер­жится среди лидеров на рынке вооружений, в основном за счет еще советских разработок: автомат Калашникова, установки залпового огня, реактивные самолеты... А высокотехнологичных товаров широкого потребления на прилавках не видно.

Марина Охримовская: Кого или что вы назовете в числе противников и союзников России на стройке новой экономики?

Олег Фиговский: Порой деловые традиции позволяют быстро восстановить промышленость, вывести страну на передовые позиции, как это было, например, в послевоенной Германии. Россия, к сожалению, не имеет такого опыта. Ведь создание атомной бомбы или запуск спутника – не коммерческие проекты и не требовали ни дизайна, ни маркетинга, ни гарантийного обслуживания. Как специалист в нанонехнологиях, переживающих сегодня бум, буду говорить в цифрах этой отрасли. По официальной статистике, в нанотехнологиях Россия значительно отстает от мировых лидеров – США, Японии, ЕС. В Бостоне ежегодно проходит конкурс на лучшее коммерческое решение в нанотехнологиях. Премии каждый год получают около 20 компаний. Ни один проект из России ни разу не получил премию! Более того, ни один российский проект в нанотехе даже не был номинирован (а ведь номинантов, как и в премии Оскар, гораздо больше чем лауреатов). Если оценить российские достижения на рынке наукоемкой продукции, а он заметно больше сырьевого, картина тоже удручающая. России принадлежит только 0,3%, хотя по числу ученых страна третья в мире. А доля США – 36%, Японии – 30%, Германии – 16%. Россию опередил даже крошечный Сингапур. Но я оптимист. И думаю, что отставание России не является непреодолимым. Уже делаются какие-то шаги: российское государство признало факт необходимости развития новейших технологий, в университетах появляются новые специальности, принимаются законы, привлекается внимание общественности. Для людей русской культуры Россия всегда привлекательна. Но чтобы притяжение было взаимным, давно назрела необходимость в хорошо продуманной государственной программе, далеко выходящей за рамки собственно новых технологий. Программе, где культурные, технологические, экономические и политические проблемы увязаны воедино.

Марина Охримовская: В какие отрасли будут вкладываться деньги в ближайшие 20 лет?

Олег Фиговский: В мире особо привлекательны будут новая энергетика, нано и биотехнологии. Человечество все больше будет использовать энергию ветра, воды, солнца. Ядерная энергетика трансформируется в термоядерную. Возникнут новые способы передачи электроэнергии. В частности, двигатель на водороде может стать прообразом систем, когда безотходная энергия «перевозится» в контейнерах или производится на месте. Обратимые, безопасные для окружающей среды технологии, и только они, постепенно станут новым, естественным стандартом, подобно тому, как государство сегодня регулирует, например, выхлоп автомобиля.