Юдин Борис Григорьевич,

член-корреспондент РАН, доктор философских наук, Руководитель Центра биоэтики Института гуманитарных исследований Московского гуманитарного университета, зав. отделом комплексных проблем изучения человека Института философии РАН, академик Международной академии наук (IAS), представитель России в руководящем комитете по биоэтике Совета Европы

Развитие нанотехнологий в разных странах мира сопровождается весьма интересным феноменом – активным вовлечением общества, различных социальных групп в оценку перспектив и рисков, с которыми сопряжены исследования в этой области и возможные применения нанотехнологий в тех или иных сферах жизни человека и общества. Участие общества оказывается значимым не только при оценке тех или иных возможностей использования нанотехнологий, но и при выборе конкретных направлений и путей их развития. Поскольку в нашей стране в последние годы нанотехнологии стали едва ли не главным научно-техническим приоритетом, имеет смысл обратить внимание и на те процессы и проблемы, которые характерны для взаимодействия этой сферы науки и технологий с обществом.

В данной статье, которая в значительной мере носит обзорный характер, будут рассматриваться общественные дискуссии, сосредоточенные вокруг перспектив и проблем развития нанотехнологий. Основное внимание при этом будет сосредоточено на обсуждении тех программ и технологий, которые разрабатываются и используются для того, чтобы стимулировать широкое участие общества в обсуждении социальных и гуманитарных проблем, порождаемых прогрессом в области нанотехнологий, и в принятии соответствующих решений. А поскольку наиболее целеустремленно и последовательно политика вовлечения общества в обсуждение этих проблем проводится в странах Европейского Союза, именно их опыт и станет главным объектом рассмотрения.

Следует сразу же отметить, что попытки вовлечения общества в дискуссии относительно развития нанотехнологий начались примерно тогда же, когда стали обсуждаться разнообразные перспективы их практического применения. Европейским сообществом такая политика была заявлена со всей определенностью. Одним из побудительных мотивов ее принятия стал опыт нескольких предшествующих десятилетий, в ходе которых само общество стало проявлять необычайную активность в связи попытками использования в сельскохозяйственной практике и производстве пищевых продуктов генетически модифицированных организмов (ГМО).

Как известно, в странах Западной Европы эти попытки встретили серьезное сопротивление, которое исходило от рядовых потребителей. Объединяясь в различного рода общественные движения, они оказались весьма влиятельной политической силой, с которой пришлось самым серьезным образом считаться и производителям ГМО, и властям. Эти события послужили одним из оснований для пересмотра механизмов выработки политики в области науки и технологий как отдельных стран, так и Европейского Союза в целом. И к тому времени, когда стала актуальной выработка политики Союза в области нанотехнологий, уже сформировалось понимание того, что вовлечение общества в этот процесс необходимо для обеспечения легитимности принимаемых политических решений.

В 2005 г. стартовал проект «Нанолог» (Nanologue), финансировавшийся Европейским Сообществом в соответствии с его 6-ой Рамочной программой. Проект, координатором которого был Фолькер Тюрк (Вуппертальский институт по изучению климата, окружающей среды и энергетики, Германия), реализовывался в течение 21 месяца. Он был посвящен социальным, этическим и правовым последствиям нанотехнологий. По итогам проекта был опубликован доклад «Будущее нанотехнологий. Нам необходимо говорить».[1]

В докладе, во многом носящем прогнозный характер, детально описываются три сценария развития биотехнологий, которые рассматриваются с позиции исследователя, анализирующего их в 2015 г.

Согласно первому сценарию слабое регулирование развития нанотехнологий привело к серьезному инциденту. В результате высока обеспокоенность общества развитием нанотехнологий, а само их развитие происходит медленно и осторожно. Сам термин «нанотехнологии» стараются употреблять как можно реже.

В соответствии со вторым сценарием осуществляется твердое регулирование и имеет место подотчетность; тем самым достигнута прозрачность их развития и применения. Само же развитие технологий осуществляется в соответствии с потребностями общества и с учетом необходимости обеспечивать безопасность и защищать здоровье людей.

По третьему сценарию темпы научного прогресса в области нанотехнологий оказались выше, чем ожидалось. Эти темпы настолько высоки, что не удается обеспечить регулирование и управление развитием нанотехнологий. Они оказывают реальное влияние, особенно в сфере превращения и сохранения энергии; вместе с тем этот прогресс ведет к возникновению все более острых и глубоких социальных проблем.

В ходе реализации 7-ой Рамочной программы Европейского сообщества исследования по вовлечению общества в развитие нанотехнологий получили еще бóльший размах. В частности, был реализован целый комплекс проектов по программе «Наука в обществе».

Среди них – проект FRAMINGNANO, посвященный разработке плана общественного управления (governance) развитием нанотехнологий. В рамках проекта NANOCAP предпринимались попытки создания структур и механизмов, при посредстве которых профсоюзы и неправительственные организации могли бы вырабатывать свою позицию относительно управления развитием нанотехнологий. Проект DEEPEN был посвящен разработке этики нанотехнологий и анализу тех языковых средств (нарративов), с помощью которых ведется публичная полемика по этим проблемам. Наконец, в рамках проекта NANOPLAT разрабатывалась новая платформа, на которой могли бы взаимодействовать различные группы потребителей нанотехнологических продуктов; на основе этого производилась оценка различных подходов к организации такого взаимодействия[2].

Все эти исследования были ответом на Рабочую стратегию Программы «Наука в обществе». Стратегия нацелена на так называемый совещательный (deliberative) подход к ответственному развитию нанонаук и нанотехнологий. Такой подход предполагает включенное управление[3] (inclusive governance) нанотехнологиями, основанное на широком участии заинтересованных сторон и раннем вовлечении публики в процессы исследований и разработок и направленное в конечном счете на ответственное развитие нанотехнологий. В рамках всех названных проектов решались такие задачи, как обсуждение основных черт участия общества в развитии нанотехнологий и того, как такое участие может стать органической частью качественного управления нанонауками и нанотехнологиями.

Формирование общественного мнения по поводу новых технологий не является исторически или географически изолированным процессом – оно неизбежно связано с предшествующими национальными и международными дискуссиями по сходным проблемам. В идеале такие дискуссии должны включать процесс обучения, поскольку общественное мнение формируется в рамках конкретных культур и политических систем. Поэтому неудивительно, что в случае нанотехнологий характер общественной дискуссии и ее роль в выработке политики рассматривается в контексте предшествующих дискуссий по поводу введения новых технологий (таких, как биотехнологии), и вместе с тем оказывается важным специфический национальный опыт восприятия этих технологий. В частности, в Европе (в отличие от США) точкой отсчета часто оказывается распространение в окружающей среде ГМО.

Это историческое развитие можно проследить исходя из того, как использовались и определялись понятия: первоначальные определения часто основывались на применении аналогий, служивших для того, чтобы «нормализовать» в ряде стран новые явления. Например, применение ГМО поначалу регулировалось законами, которые применялись для токсических веществ. В последующем такие аналогии теряли силу по мере того, как углублялось научное понимание технологий и появлялась возможность вырабатывать нормы для их регулирования. В результате ГМО стали определять в качестве «потенциально опасных», и в Европейском Союзе был принят подход, опирающийся на принцип предосторожности и ставящий во главу угла специфику каждого конкретного случая.

Такой поход вырабатывался на протяжении десятилетий, благодаря чему удавалось принимать во внимание все более широкую сферу потенциальных эффектов ГМО – если на первых стадиях речь шла исключительно о непосредственных эффектах их применения, то затем стали стремиться учитывать также и косвенные и отдаленные эффекты. Впрочем, это происходило не только благодаря научной ценности аналогий, на которые опирались определения и политика в данной сфере – важную роль играл и общественный интерес.

Например, двуокись углерода, которая изначально понималась как газ, имеющий существенное значение для жизни на Земле, стала рассматриваться в качестве «загрязняющего вещества». Недавний шаг в этом направлении был сделан непосредственно перед Копенгагенским саммитом по изменению климата в декабре 2009 г., когда Управление по охране окружающей среды США определило парниковые газы как «угрозу общественному здоровью» - этот шаг будет иметь серьезные последствия для будущих политических мер.

Если говорить о политике в области нанотехнологий, мы, скорее всего, все еще находимся на начальных стадиях развития. До сих пор отсутствуют какие-либо согласованные на международном уровне определения (хотя постоянно говорится об их необходимости), а наночастицы в Европейской системе регуляции продолжают определяться как «химические субстанции». (Иногда в попытках оценить возможные воздействия на окружающую среду и здоровье также проводят аналогии с асбестом, но они небесспорны. Нет уверенности в том, что именно на этом пути удастся построить оценки риска.) Вот характерный пример: публичная и политическая жизнь нанотехнологий в пище начинается не с чистого листа, а с того, что предлагается обновить регулирующие нормы для новых пищевых продуктов. В частности, Еврокомиссия в апреле 2009 г. предложила обновить нормы для пищевых добавок, включив в них упоминание о нанотехнологиях.

Регулирование нанотехнологий и политика в этой области будут и дальше формироваться под влиянием публичных дискуссий, в которых находят выражение специфические интересы различных сторон, и научных дебатов о ценности использования аналогий из прошлого. Учитывая опыт прошлых дискуссий, можно говорить об особой важности как можно более раннего вовлечения в эти дискуссии заинтересованных сторон и широкой общественности. Поэтому Еврокомиссия приняла Европейскую стратегию и план действий по нанотехнологиям, охватывающую как исследовательские потребности, так и необходимость разработки регулирующих норм, обсуждения этических проблем и международного диалога. На первое место в этой стратегии ставится «безопасное, комплексное и ответственное развитие нанонаук и нанотехнологий».

В ходе экспертизы, проведенной в 2008 г., Еврокомиссия пришла к выводу, что в настоящее время нет надобности в разработке нового законодательства по нанотехнологиям и что адекватное реагирование, в особенности в том, что касается оценки риска, можно осуществлять, принимая меры в рамках действующего законодательства.

Хотя в отсутствие ясного консенсуса относительно определений подготовка новых специфических мер для нанотехнологий затруднена и сохраняется существенная неопределенность в том, что касается научной оценки возможных рисков, качественное управление не должно ограничиваться одними лишь законодательными мерами. Власть правительств в таком управлении ограничена их зависимостью от того, что именно видят и как взаимодействуют социетальные силы; поэтому одним из немногих своевременных и ответственных шагов со стороны правительств остается стимулирование разработки кодекса поведения для ответственного развития нанонаук и нанотехнологий. Законодателям, в свою очередь, необходимо, чтобы ученые поддерживали коммуникацию с ними относительно возможных рисков наноматериалов; в то же время они должны воздерживаться от любых законодательных мер, которые могут ограничить научные коммуникации и информирование о рисках.

Философия, лежащая в основе кодекса поведения Еврокомиссии, заключается в поддержке активного и комплексного управления и коммуникации. При этом каждой из участвующих сторон предписывается определенная ответственность и обеспечивается ее активное вовлечение на основе ряда основополагающих и приемлемых для всех принципов управления и этики. С помощью кодексов поведения правительства могут делегировать задачи и роли всем сторонам, вовлеченным в развитие технологий, обеспечивая таким образом коллективную ответственность за всю данную область в целом.

Выделяется несколько наиболее важных принципов управления, необходимых для обеспечения ответственного развития новых технологий. Среди них – принцип предосторожности (precautionary principle), который первоначально – с начала 90-х гг. – применялся при выработке экологической политики, а затем – политики в таких областях, как безопасность пищевых продуктов, торговля, исследования. Этот принцип пронизывает и законодательство, используемое в сфере нанотехнологий, например, в форме положения «нет данных – нет рынка», применяемого в директиве Еврокомиссии по химическим субстанциям (то, относительно чего нет данных о безопасности, не допускается на рынок). Более того, в контексте общих требований европейского законодательства о пищевых продуктах признается, что одна лишь научная оценка риска не является достаточным основанием для управления рисками – решения в этой области могут в какой-то мере опираться и на этические принципы или интересы определенных групп потребителей.

Далее авторы рассматривают совещательные подходы к нанотехнологиям, отмечая, что эти подходы не должны сводиться к проведению публичных дискуссий. Они необходимы и в механизмах оценки технологий, используемых при выработке политики. Научные и публичные противоречия часто не находят разрешения из-за недостатка консенсуса на нормативном (этическом) уровне, поскольку на сегодня нет общего понимания того, как мы можем определять приемлемость возможных рисков или сопоставлять их с возможными выгодами.

Более того, учитывая научную неопределенность и то, что в производство знаний вовлечены разные стороны, необходимы механизмы оценки знаний, которые учитывают качество знаний, используемых для политического процесса. Ситуация сегодня такова, что необходимо воздействовать на развитие нанотехнологий в условиях неопределенности относительно качества и полноты имеющихся научных знаний и статуса общественного согласия.

Важно также принимать во внимание сам объем того множества наноматериалов, которые ожидаются на рынке. Только для 190 уже производимых наноматериалов, стоимость оценки рисков выражается в величинах от 249 млн. долларов (оптимистическая оценка) до 1,2 млрд. долл. (при подходе, согласующемся с принципом предосторожности), причем в полном виде такая оценка займет 34-53 года.[4]

Ф. Макнахтен и соавторы[5] описывают проект DEEPEN (Deepening Ethical Engagement and Participation with Emerging Nanotechnolgies), финансировавшийся в рамках программы «Наука в обществе» и посвященный разработке этики нанотехнологий и анализу тех языковых средств (нарративов), с помощью которых ведется публичная полемика по этим проблемам.

В последнее десятилетие в политических кругах и в СМИ началось обсуждение проблем нанонауки и нанотехнологий. Сообщается об их беспрецедентном экономическом и социальном потенциале и возможных приложениях в таких областях, как транспорт, производство, биомедицина, сенсоры, управление окружающей средой, технологии производства пищи, информационные и коммуникационные технологии, материалы, текстиль, спортивные принадлежности, косметика, уход за кожей, оборона – и этот перечень не полон.

Сторонники нанотехнологий видят в них начало новой промышленной революции. Но все более слышны и обеспокоенные голоса. Хотя некоторые опасения ближе к сюжетам научной фантастики – например, представление о «серой слизи» и самовоспроизводящихся нанороботах, которые выходят из-под контроля, отмахнуться от других не так-то просто. Политические дебаты все больше сосредоточиваются на потенциальной токсичности наночастиц и карбоновых нанотрубок и их неизвестных и потенциально опасных воздействиях на окружающую среду и здоровье человека.

Как отмечал министр лейбористского правительства Великобритании Иан Пирсон (Ian Pearson), ставка велика. Развитие нанотехнологий – это «не только научный, но и этический вопрос, и в ответе на него должен быть слышен голос общественности».[6] На практике политика в области нанотехнологий опередила этот комментарий. С момента их включения в европейские и национальные исследовательские программы научные исследования в этой области сопровождались интересом к их этическим последствиям, пониманием реакций общественности на эти исследования и стремлением сделать управление ими более надежным.

Эта озабоченность наряду со стремлением извлекать уроки из ошибок, допущенных в прошлом при разрешении подобных проблем (пример чего – противоречия между учеными и общественностью в Великобритании по поводу генетически модифицированных сельскохозяйственных культур) привела к появлению различных инициатив, направленных на ответственное развитие нанотехнологий. Традиционно считалось, что технологическая инновация должна следовать в соответствии со своей собственной логикой предполагаемых социальных благ, имеющей минимальное отношение к вопросам этики, демократии или социальных норм, так что ее принятие или отвержение определяется рынком. Однако сегодня общество редко принимает без вопросов такие утверждения о безусловном благе, не в последнюю очередь вследствие имеющегося социального опыта технологических противоречий и негативных непредвиденных последствий научных достижений, таких как талидомид, болезнь коровьего бешенства, нарушение механизмов эндокринной регуляции и аэрозоли.

Одной из политических мер реагирования на подобного рода критику было развитие диалоговых моделей участия общественности, начиная с пророческого доклада, опубликованного в 2000 г. Специальным комитетом Палаты лордов по этике науки и технологий и призывавшего к более открытым, двусторонним формам участия общественности в развитии науки.[7] Сегодня призыв к более активному участию и проведению широких дискуссий по социальным и этическим проблемам науки и техники стал в политических документах общим местом.

Однако вызовы, порождаемые развитием такого «предупреждающего» управления, весьма значительны. Большинство людей не знакомо с нанотехнологиями и не обладает сколько-нибудь серьезными знаниями о том, что они могут дать сегодня и в будущем. Большинство нанотехнологий еще не дошли до рынка и существуют главным образом в форме обещаний на будущее, а эксперты согласны относительно существенной неопределенности их возможных эффектов в плане воздействия на окружающую среду и токсичности. Нанотехнологические эффекты не только невообразимо малы, но еще и осуществляются такими способами, которые полностью выходят за пределы человеческого действия, восприятия и контроля, что крайне затрудняет их понимание.

Движение в направлении «ответственного развития» нанотехнологий открывает исключительные возможности для роста науки, которая явным образом и осознанно идет в ногу с обществом. Нынешние попытки этического анализа, участия общественности и новые формы управления чрезвычайно важны: впервые общественные и политические дебаты происходят на этапах зарождения новой технологии. Но эти дебаты требуют постоянного переосмысления, и одним из ключевых результатов проекта DEEPEN стало осознание того, что они должны быть полностью реорганизованы.

Важным аспектом такого переосмысления стало выяснение того, что требует пересмотра та роль, которую играет вовлечение общественности в новом управлении наукой. Надежды и ожидания рядовых людей относительно нанотехнологий можно структурировать по нескольким ключевым параметрам.

Одно из следствий предупреждающего или совещательного (deliberative) поворота в управлении технологиями – это подтверждение необходимости лучше понимать и характеризовать восприятие обществом новых технологий и те факторы, которые структурируют и поддерживают установки и реакции общества. Исследования последних лет показывают, что европейская общественность проявляет осторожный энтузиазм в отношении потенциала нанотехнологий, но вместе с тем заинтересована в регулировании их развития. Вообще говоря, общественность при обсуждении нанотехнологий постоянно обращает внимание на такие моменты: необходимость фокусировать исследования в этой области на направлениях с отчетливой социальной пользой, таких как медицинские и энергетические технологии; беспокойство по поводу неопределенности и регулирования; необходимость открытости, прозрачности и участия общественности.

Исследования, проведенные в рамках проекта DEEPEN, носили эмпирический характер и были направлены на более детальное изучение путей, по которым развиваются общественные реакции на нанотехнологии. При этом использовались такие методы, как групповое действие и театральные методы, базирующиеся на работе бразильского драматурга А. Боала (А. Boal) «Театр угнетенных».[8] Эти методы позволяют выявлять непосредственные, аффективные и интуитивные этические реакции. Всего в исследовании участвовало 8 групп (от 6 до 8 участников), отобранных по стандартным демографическим критериям и включавших представителей тех сообществ, которые обычно склонны участвовать в обсуждении этических проблем нанотехнологий. Одна группа состояла из представителей церковных кругов, другая – из студентов, изучающих проблемы экологии и социальной справедливости, еще одна – из женщин, потребляющих органические продукты и пользующихся альтернативными методами лечения, была также группа мужчин – уверенных сторонников нанотехнологий.

Значительная часть дискуссий в группах была посвящена обсуждению того круга вопросов, который связан с пониманием того, что значит «быть человеком», и угрозам радикального изменения природы человека, которые несут нанотехнолгии. «Быть человеком» понималось участниками дискуссий как нечто почти сакральное, во что нельзя вмешиваться, коль скоро для этого не указаны достойные и хорошо обоснованные причины. Главными угрозами при этом считались возможность утраты индивидуальности, нарушения естественного хода жизни и размывания человеческой жизни машинами.

Высказывались опасения и по поводу возможного вмешательства в естественный порядок вещей. Еще один распространенный сюжет – важность индивидуального выбора и автономии в вопросах потребительского поведения. Значительное внимание уделялось власти денег – и применительно к потребительским практикам как важным двигателям развития новых технологий, и как генератору социально разрушительных направлений развития. Дискуссии о финансовых движущих силах часто вели к более широким проблемам контроля, недоверия к тем, кто воспринимается как реально определяющие развитие нанотехнологий, и ощущения бессилия повлиять на что-либо.

В целом, как показал анализ, высказывания в фокус-группах структурированы по ряду архетипических и глубоко укорененных нарративов – хорошо известных живучих историй, которые выступают в качестве ресурса для реагирования на новые ситуации. Эти нарративы направляют воображение и отсылают к устоявшимся традициям, которые не только понимаются на когнитивном уровне, но и переживаются эмоционально, без всяких примечаний, объяснений или интерпретаций; они глубоко укоренены в европейской культуре. Обеспокоенность по поводу нанотехнологий, таким образом, оказывается частью более общей обеспокоенности по поводу технологического общества в целом. Авторы выделили пять таких нарративов: «будь осторожен, когда желаешь чего-либо»; «открывается ящик Пандоры»; «вмешательство в природу»; «находиться в темноте»; «богатые становятся богаче, а бедные – беднее».

В целом эти нарративы выступают как выражение важных течений в культуре рядовых обывателей, сопротивляющихся тенденциям, которые, по их представлениям, навязываются нанотехнологиями. В свою очередь, публичные реакции на нанотехнологии являются частью более широкого чувства беспокойства по поводу того влияния, которое оказывают технологии на нашу жизнь и, в конечном счете, того, что значит жить в современном технологическом обществе.

Дискуссии относительно ответственного развития нанотехнологий открывают новые возможности. С одной стороны, «ответственное развитие» и его воплощение в ряде нынешних инициатив в области управления может сделать развитие нанотехнологий открытым для общества, для демократических дебатов. С другой стороны, понятие ответственного развития может быть использовано и для того, чтобы закрыть дискуссии и обеспечить воспроизводство технократических способов принятия решений. Если дискуссии будут идти в первом направлении, необходимо будет обеспечить, чтобы нынешние усилия позволили воплотить в современной исследовательской практике ценности ответственности и сделать эту практику полигоном для постановки важных вопросов, таких, как: Для кого эта технология? Кто получит от нее пользу? Кто будет ответственен за нее в долгосрочном плане? Кто будет ответственен, если дела пойдут плохо? Если такие вопросы будут стоять на переднем плане при общественном обсуждении нанотехнологий, то можно будет надеяться, что найден путь для воплощения беспокойства, испытываемого рядовыми людьми, в политическую практику.

Еще одно исследование в рамках проекта DEEPEN проводилось группой сотрудников университета Твенте (Голландия) во главе с А. Рипом[9].

Перспективы создания и применения новейших технологий, таких, как нанотехнологии, неопределенны, но еще более неопределенно то, какие воздействия они будут оказывать на общество. Немецкий социолог У.Бек характеризует современное общество как общество «организованной безответственности»: оно позволяет ученым, инженерам и промышленности разрабатывать и внедрять самые разные виды новых технологий (химические, ядерные, генетическую модификацию), хотя у него нет структурных средств для того, чтобы возлагать на кого-либо ответственность.[10] Что касается нанотехнологий, наличие этой проблемы осознается, и предпринимаются попытки сформулировать, что можно было бы считать ответственным развитием.

В описываемом исследовании изучались нынешние взгляды на ответственность путем рассмотрения того, какова этика в «реальном» мире. Область нанонауки и нанотехнологий до сих пор остается настолько открытой и неопределенной, что в ней почти не возникает специфических этических проблем. Участники дискуссий, в ходе которых сталкиваются различные группы интересов, возвращаются затем на свои исходные позиции, считая своим долгом оправдание собственного восприятия ситуации и образа действий. Это по сути выступает как способ редукции сложности.

В ходе интервью, проведенных авторами, было выявлено, что ученые используют стандартный репертуар, в котором наука и этика отделены друг от друга: они углубляются в технические детали и апеллируют к своему (отчасти самими же установленному) долгу трудиться во имя прогресса науки. Участники дискуссий, работающие в бизнесе, в частности, в химических фирмах, были обеспокоены недостатком доверия к промышленности и продемонстрировали интерес к участию в инициативах, направленных на ответственное развитие нанотехнологий. У представителей неправительственных организаций тоже есть свой стандартный репертуар, включающий озабоченность и необходимость проявлять предосторожность.

Эти стандартные репертуары опираются на то, что можно назвать (нынешним) разделением морального труда, позволяющим действующим лицам продолжать исполнение своих ролей. Например, репертуары ученых и промышленников отражают «предписывающую» перспективу: обещание того, что нанотехнологии необходимо продвигать, при этом этика воспринимается как тормоз на пути прогресса. Какое-то разделение морального труда, конечно, необходимо, однако не стоит считать адекватной нынешнюю его форму, коренящуюся в прошлом. Для того, чтобы задействовать критическую рефлексию и этих, и других участников, важно сделать стандартные репертуары открытыми.

«Реальный» мир изобилует отсылками к принятым или желаемым ролям и ответственностям различных участников. Это само по себе содержит этическую установку. Когда же говорят об «ответственном развитии», становится необходимым дальнейшее уточнение этих установок. Вот что говорил замминистра торговли США Ф. Бонд: «учитывая чрезвычайный экономический и социетальный потенциал нанотехнологий, было бы неэтично, на мой взгляд, пытаться затормозить научный и технологический прогресс в этой области… Учитывая этот фантастический потенциал, позволительно ли считать неэтичными наши попытки пожинать плоды нанотехнологического могущества как можно быстрее для того, чтобы справиться со многими земными бедами? И наоборот, как может не быть неэтичным выбор в пользу того, чтобы остановить нанотехнологии?»[11]

В исследовании, которое проводилось в Вене и было посвящено длившемуся на протяжении года взаимодействию биологов и граждан, было обнаружено, что ученые всеми силами стремятся снять с себя ответственность за последствия того знания, которое они выработали, за исключением очень узко определяемого риска, непосредственно связанного с тем, что они делают (скажем, риска того, что трансгенная мышь убежит из лаборатории). Принятие на себя какой-либо роли в управлении этими последствиями не входит в объем того, что они воспринимают как свою профессиональную роль – они занимаются только фундаментальными исследованиями, не имея в виду каких-то конкретных приложений. Однако граждане, которых опрашивали в том же исследовании, не принимали такое разделение морального труда и были разочарованы отказом ученых задуматься о своей ответственности.[12]

Дело не в том, замечают авторы, чтобы критиковать такую позицию ученых – за таким разделением труда могут стоять серьезные основания. Можно спросить, однако, является ли такое видение достаточно продуманным и не следует ли здесь выйти за рамки стандартного репертуара. Этот вопрос вполне уместен, учитывая тенденцию ученых подчеркивать роль науки в создании того, что несет пользу и отказываться от ответственности, когда речь заходит о негативных последствиях.

Промышленники, участвовавшие в исследовании, в свою очередь, были склонны возлагать всю ответственность на потребителей, которые покупают (либо не покупают) те или иные продукты, или, более абстрактно, на силы рынка, контролировать которые они не могут. В то же время они были более склонны брать на себя часть ответственности, проявлять открытость, участвовать в публичных дискуссиях по нанотехнологиям.

Вообще говоря, разделение морального труда – вещь вполне обычная, относящаяся к разделению обязательств и ответственности. К нему можно подходить нормативно, выясняя, является ли принятое разделение правильным. При этом может возникать вопрос о том, обязательно ли считать принятое разделение само собой разумеющимся, не требует ли оно само оправдания? Такой вопрос можно поставить, в частности, относительно широко принятого разделения морального труда для науки, согласно которому моральное обязательство ученых состоит лишь в том, чтобы работать во имя прогресса науки и что именно таким образом они выполняют свой моральный долг перед обществом.

Отдельные аспекты разделения морального труда в мире нанотехнологий могут подвергаться критике, однако это не означает того, что надо вообще отказаться от этого разделения – речь может идти только о необходимости критически переосмыслить стандартные репертуары и стоящие за ними ценности, а также существующее фактически разделение.

При этом возникает важный этико-политический вопрос. Разделение морального труда эффективно, когда оно принято, и все стороны его придерживаются. Но в меняющихся обстоятельствах (например, если меняется статус ценности предосторожности или гражданского участия), когда ответственности могут требовать переопределения, жесткое разделение труда может оказаться не столько помощью, сколько помехой. Оно должно быть открыто и, так сказать, переплавлено с тем, чтобы стать основой для новых конфигураций.

Недавние инициативы, направленные на создание кодексов поведения в области нанотехнологий, и восприимчивость к этим инициативам, готовность всерьез обсуждать эти кодексы, открывает возможность для пересмотра стандартных репертуаров. Тот, кто принимает кодекс поведения, налагает на себя обязательства. Главное в таких кодексах – то, что они создают такое публичное пространство, в котором подписывающийся под кодексом может быть призван к ответу другими заинтересованными сторонами. Это объясняет нежелание промышленности и других заинтересованных сторон подписываться под кодексами, включающими широкие нормы и тем самым открывающими слишком много возможностей для того, чтобы призывать их к ответу. В то же время такие публичные пространства открывают возможности для диалога и взаимного обучения всех сторон.

Существуют и «третьи партии», которые сами по себе не занимаются развитием нанотехнологий, но своими действиями влияют на их развитие. Проведенное исследование показывает, что эти стороны – такие, как исследовательские фонды (для науки), распорядители венчурного капитала и страховые компании (для промышленности) могут затребовать предварительной информации относительно адекватности социальных последствий. Уже есть примеры того, как третьи партии начинают играть на опережение. Кодексы поведения и заранее вовлеченные третьи партии можно рассматривать как мягкие структуры управления, задающие направление, но не налагающие авторитарных санкций. Важно при этом не то, эффективны ли они (их цели могут быть неадекватными), а то, стимулируют ли они рефлексию по поводу фоновых проблем, обеспечивая тем самым возможности для долгосрочных изменений.

На нынешней стадии развития, таким образом, нет надобности стремиться к консенсусу, важнее открытость ранее усвоенных репертуаров и ролей. Сами по себе различия открывают возможности, так что нужны методологии «проектирования различий», которые позволяли бы осуществлять взаимодействие при разнообразии перспектив. Именно в таких взаимодействиях закладываются основы нового, более адекватного разделения морального труда.

Здесь уместен поставленный У. Беком диагноз «рефлексивной модернизации». Модернизационные институты, включая науку, сталкиваются с последствиями того, что они делают (как они функционируют) и начинают изменяться, иногда не без сопротивления. Это вводит в их функционирование рефлексивную компоненту. Расширив понятие этического, можно говорить об этической рефлексивности на институциональном уровне.

Можно пойти дальше и говорить о политике ответственных инноваций. Наряду с текущей политикой в смысле борьбы и переговоров относительно путей и способов идти вперед есть также и «глубинная» политика в смысле разделения морального труда и формирования позднеиндустриального общества.

Возможно, нанотехнологии в своем непосредственном воздействии не будут столь революционны, как представляется сегодня некоторым их сторонникам. Однако их революционность может проявиться в том, что они приведут к эксплицитному объединению текущей и «глубинной» политики. Результаты на нынешней стадии пока не видны, но сам процесс важен и нуждается в подпитке.

В исследовании, которое проводились в рамках проекта FramingNano, участвовали сотрудники итальянского подразделения международного консорциума FramingNano[13].

Новые технологии обычно связывают с выгодами и рисками, и нанотехнологии не являются исключением. Считается, что они приведут к радикальному скачку в развитии науки и техники, к революции в производстве материалов и устройств с беспрецедентными характеристиками и функциями. Ожидания высоки, но распространено и мнение, что блага от нанотехнологий могут быть получены лишь в том случае, если их развитие будет обеспечиваться устойчивой системой управления, позволяющей своевременно реагировать на связанные с этими технологиями риски и опасения.

Многообразные исследования, однако, показывают, что выявить или определить эти риски и опасения непросто. Даже при быстром росте понимания причинно-следственных связей в наших знаниях о воздействиях нанопродуктов на человека и окружающую среду и о социальных и этических последствиях их применения неизбежно будут доминировать неопределенность и двусмысленность. Необходимо заниматься четким структурированием рисков и опасений, связанных с нанотехнологиями, одновременно обеспечивая должный уровень доверия между основными заинтересованными сторонами и широкой публикой.

Урок, вытекающий из развития предыдущих прорывных технологий, таких, как ГМО, заключается в том, что информация, распространяемая одной лишь промышленностью, часто воспринимается как предвзятая и вводящая в заблуждение. Для завоевания публичного доверия необходима интерактивная, двусторонняя информация. Поэтому эффективное управление воздействиями нанотехнологий требует повышения уровня взаимодействия между теми, кто разрабатывает, производит, продает и регулирует нанотехнологии, и гражданским обществом в целом.[14]

На решение этих задач и направлен проект FramingNano, стартовавший в мае 2008 г. Его общая цель - установление открытого, международного многостороннего диалога с участием научного, институционального и промышленного сообществ и широкой общественности. Такой диалог призван способствовать выработке общего каркаса знаний, целей и действий по поиску конструктивных и практичных решений для нанонаук и нанотехнологий.

Весь процесс включает четыре ключевых деятельности:

- анализ существующих регуляторных процессов, взаимодействий между наукой и политикой, исследований по оценке рисков;

- консультации с основными действующими лицами для оценки установок, ожиданий и потребностей и определения перечня проблем, требующих обсуждения в совещательном процессе;

- структурирование этих проблем, ведущее к формированию платформы управления для ответственного развития нанонаук и нанотехнологий;

- распространение полученной в ходе проекта информации об управлении нанотехнологиями.

Окончательным результатом проекта FramingNano будет предложение относительно платформы управления, в котором будут выделены потребности, действия и рекомендации, необходимые для обеспечения безопасного и ответственного развития нанотехнологий как внутри ЕС, та и за его пределами.

Нанотехнологии применимы в самых разных сферах, и поэтому существует множество заинтересованных в них сторон. Для того, чтобы должным образом настроить совещательный процесс, важно оценить различные позиции и интересы каждой из этих сторон и определить соответствующие инструменты для их включения в общий процесс. Прежде всего необходимо сфокусироваться на «активных» заинтересованных сторонах – тех, кто четко осознаёт проблемы, связанные с развитием нанотехнологий, и способен внести в дискуссию существенный вклад. Это – представители четырех категорий: исследователи, представители делового мира, политики и представители организаций гражданского общества. Именно их мнениями и действиями определяется то, как развиваются нанотехнологии и как они воспринимаются публикой. Они привлекаются на разных стадиях проекта и участвуют в выработке платформы управления.

Помимо «активных» существуют также и «неактивные» заинтересованные стороны – те, кто не участвует непосредственно в развитии нанотехнологий, но, вполне вероятно, в какой-то момент столкнутся с ними. На первых стадиях проекта голоса этих людей озвучиваются прежде всего представителями гражданского общества, но в последующем планируется их непосредственное участие в дискуссиях.

В рамках проекта FramingNano организуются и проводятся дискуссии с участием различных категорий заинтересованных сторон, что позволяет получить объемную картину того, как можно сравнивать и уравновешивать между собой различные позиции. Участникам дискуссий предлагалось оценить эффективность различных инструментов, которые могли бы применяться для управления нанотехнологиями. Эти инструменты таковы:

- Инициативы по накоплению знаний, касающихся проблем окружающей среды, здоровья и безопасности, а также этических, правовых и социальных проблем. Сюда включается совершенствование методов оценки рисков и управления ими, дифференциация и ранжирование наноматериалов и приложений нанотехнологий в том, что касается защиты окружающей среды и здоровья, выявление и обсуждение наиболее существенных этических и социальных проблем.

- Саморегулирование (добровольные меры): управляющие власти, промышленность и другие заинтересованные стороны разрабатывают различные меры саморегулирования для оценки риска, не выходя за рамки действующих схем, с тем, чтобы обеспечить базисный уровень доверия между сторонами.

- Командное/ «жесткое» регулирование. Регулирующие органы разрабатывают экспертизу и технические знания для того, чтобы иметь дело с нанотехнологиями. При этом они оценивают применимость существующего регулирования и необходимость его адаптации.

- Транснациональные усилия. Международные организации выдвигают инициативы, нацеленные на выстраивание международных подходов к управлению рисками от наноматериалов и гармонизацию стандартов.

- Организация диалога всех заинтересованных сторон: на это направлены инициативы публичных властей и ряда международных организаций.

До настоящего времени разработано совсем немного специфических регулирующих норм для наноматериалов, чаще для этих целей применяются существующие схемы регулирования. Тем не менее за последние годы ситуация несколько улучшилась: если прежде было две взаимоисключающих точки зрения, одна – уповающая исключительно на саморегулирование и другая – настаивающая на тотальном моратории, то сегодня мы имеем постоянный диалог и широкий спектр более или менее четко выраженных позиций.

Одной из радикальных инициатив, выдвинутых в ходе широких общественных дискуссий по нанотехнологиям, стало предложение об объявлении моратория на их коммерческое использование. В исследовании, которое провели мексиканские авторы, были проанализированы доводы тех, кто выдвинул это требование[15].

В дебаты относительно регулирования нанотехнологий, как отмечают авторы, вовлечено несколько сторон, включая международные организации, национальные, региональные или муниципальные власти, корпорации и предприятия, неправительственные организации, профсоюзы и т.д. В результате выдвигается широкий спектр предложений – от установления фактического моратория на коммерциализацию наночастиц и наноструктур до тех пор, пока не появится надежной информации об их опасности для здоровья и окружающей среды, до аргументов о том, что отсутствие регулирования на деле облегчает быстрое развитие этих новых и могущественных технологий. Каждая сторона выдвигает аргументы в поддержку своих предложений, но основания этих предложений часто оказываются неявными, спрятанными, например, под покровом таких общих принципов, как озабоченность безопасностью и окружающей средой.

Одно из предложений о моратории на коммерциализацию нанотехнологий исходит от некоторых профсоюзов. Этическое обоснование моратория, состоящее в необходимости обеспечить безопасность работников и потребителей, вполне понятно и принимается заинтересованными сторонами. Этого, однако, недостаточно для полного объяснения истоков предложения о моратории.

Существует, вообще говоря, широкий спектр предложений в поддержку регулирования нанотехнологий. Они включают не только правовые нормы, принимаемые теми или иными странами или местными властями, но и предложения, выдвигаемые различными секторами общества. Сюда входят и явно высказываемые предложения о моратории или маркировке нанопродуктов, и неявно выражаемые предложения, например, требования о проведении дополнительных исследований перед коммерциализацией или предложения о том, что нет необходимости в регулировании нанотехнологий. Такого рода предложения оказывают прямое воздействие на проведение исследований и разработок и производство нанопродуктов, почему их и следует относить к числу предложений о регулировании.

Примеры прямого и косвенного регулирования включают:

- декларации, принимаемые ассоциациями производителей и поощряющие маркировку всех продуктов, содержащих нанотехнологии;

- требования неправительственных организаций, призывающих разрешить каждой стране самостоятельно решать, должна ли она открывать или закрывать границы для импорта продуктов с нанокомпонентами;

- меры, принимаемые страховыми компаниями, которые отказываются страховать потенциальные риски, вызываемые нанокомпонентами. Так, в 2008 г. Объединение страховщиков Continental Western Insurance Group исключило из своей страховой политики углеродные нанотрубки;

- мораторий на коммерциализацию и исследования в области нанотехнологий, подобный тому, что был объявлен в 2002 г. Группой действий по эрозии, технологиям и концентрации[16];

- декларации некоторых обладающих политическим влиянием социальных групп с требованием прекратить любое регулирование нанотехнологических исследований и коммерциализации;

- аргументы относительно недостатка важной для регулирования надежной информации и необходимости более широкой поддержки исследований, раскрывающих воздействие нанотехнологических компонентов. Такой позиции придерживаются многие научные и академические объединения[17];

- создание в патентных службах специальной категории для классификации всех продуктов, содержащих нанотехнологии или выработанных с их помощью;

- разработка сертифицирующими институтами, такими, как Международная организация по стандартизации (ICO), специальных стандартов;

- создание добровольных кодексов поведения, относящихся к исследованиям, разработкам и коммерциализации нанотехнологий, что предлагается некоторыми международными корпорациями;

- ответственность за информирование о процессах и продуктах, например, установленная правительством Ирландии в 2008 г. в отношении пищевых продуктов[18].

Во многих случаях нетрудно понять причины, порождающие то или иное предложение. Так, страховая компания не может работать в отсутствие четкого разграничения ответственности и приемлемой правовой базы. У института, призванного вырабатывать стандарты качества, должны быть механизмы для классификации вновь создаваемых технологий. Поощрение исследований – смысл существования академических и исследовательских объединений.

В других случаях, однако, конечные причины бывают неясны или по крайней мере не выражены. К примеру, у многих компаний есть добровольно принятые кодексы поведения. Очевидная причина их принятия – гарантировать безопасность потребителей или окружающей среды. Между тем другие стороны говорят, что на самом деле причиной создания таких кодексов является стремление улучшить имидж компании в ее непрекращающихся поисках прибыли. Подобно этому можно поставить вопрос о причинах, побуждающих некоторые профсоюзы поддерживать мораторий на использование нанопродуктов.

В последние годы ряд профсоюзов выразил свое мнение относительно нанотехнологий. Так, в начале 2005 г. Австралийский совет профсоюзов затребовал информацию о рисках, связанных с нанотехнологиями, а в начале 2008 г. занял по этому вопросу более критическую позицию. Некоторые британские профсоюзы начиная с 2004 г. также стали требовать от правительства информацию по этой теме. Публичные декларации о нанотехнологиях были выпущены также международными профсоюзными объединениями. Одним из первых это сделал Международный союз работников, занятых в пищевом, сельскохозяйственном, гостиничном, ресторанном, табачном и родственном с этими сферами бизнесе (IUF). Это – мощное объединение, которое включает 365 профсоюзов из 122 стран и представляет интересы 12 млн. работников.

В резолюции объединения, принятой в 2007 г., были сформулированы такие требования:

- мобилизовать входящие в объединение организации на проведение дискуссий с остальной частью общества и с правительствами о возможных последствиях нанотехнологий (НТ);

- потребовать, чтобы правительства и соответствующие международные организации руководствовались принципом предосторожности, запрещая продажу пищи, напитков и кормов, а также всех сельскохозяйственных продуктов, содержащих НТ, до тех пор, пока не будет показана их безопасность и они не будут одобрены в рамках соответствующей международной системы регулирования;

- потребовать, чтобы национальные и международные патентные службы отказывались регистрировать все заявки на патенты с использованием НТ, пока с участием всех заинтересованных сторон не будет дана оценка более широких проблем, таких как влияние НТ на общество и окружающую среду;

- потребовать от Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) и Всемирной продовольственной и сельскохозяйственной организации (ФАО) обновить Кодекс Алиментариус, принимая во внимание использование НТ в пище и сельском хозяйстве;

- потребовать от ВОЗ инициировать краткосрочные и долгосрочные исследования по оценке потенциальных воздействий НТ, особенно наночастиц, на здоровье вырабатывающих их технологов и рабочих, а также пользователей и потребителей;

- потребовать от Международной организации труда (МОТ) неотложного проведения исследования о возможном влиянии НТ на условия труда и занятость в сельском хозяйстве и пищевой промышленности.

Принятие этих требований означало бы установление фактического моратория на применение НТ. Впрочем, отмечают авторы, обоснование столь радикальной позиции не опирается на потенциальную оценку риска для здоровья. До сих пор не существует ни точных данных о риске, связанном с использованием наночастиц, ни достоверных сведений о фатальных заболеваниях, вызванных НТ. Потенциальные риски, по крайней мере на сегодня, не возросли сколько-нибудь существенно, поскольку на рынке появилось сравнительно немного продуктов, содержащих наночастицы. Поэтому более глубокие причины моратория, поддерживаемого IUF, кроются в историческом опыте.

Понятие исторического опыта является сильным с социологической точки зрения, особенно когда оно относится к политическому анализу, но очень слабым, коль скоро речь идет о техническом анализе. Для ученого, технического эксперта или предпринимателя прошлый опыт не имеет особой значимости, поскольку, во-первых, мы имеем дело с новыми технологиями, риски которых только еще предстоит увидеть, а во-вторых, исторические события не являются ни надежным источником для будущих действий, ни значимым аргументом относительно того, что подобные же ошибки произойдут и в будущем. Для профсоюзов же исторический опыт их взаимодействия с предприятиями и корпорациями играет решающую роль, когда они вступают в переговоры с этими сторонами. Во-первых, их исторический опыт говорит о том, что компании ставят получение прибыли выше соображений безопасности и управления риском. Во-вторых, успехи, добытые в регулировании риска, явились результатом борьбы работников и неправительственных организаций, а не итогом добровольных усилий тех, кто отвечает за изготовление продукции.

Большинство требований документа IUF относится к необходимости изучения возможных рисков для здоровья и окружающей среды, а также возможной роли регулирования в области НТ. В этих требованиях нашел отражение исторический опыт взаимодействия профсоюзов с сельскохозяйственными корпорациями, которые сегодня патентуют, исследуют и коммерциализируют НТ продукты. Примером может служить мультинациональная корпорация Синджента (Syngenta), один из лидеров в области исследований и приложений НТ. Она производит такие продукты, как уже вышедший на рынок регулятор роста или как фунгицид, который, в отличие от обычных гербицидов, выпадающих в осадок в течение двух часов, не осаждается, что позволяет растениям абсорбировать его и предотвращает вымывание фунгицида дождем, и т.п. Сегодня фирма контролирует 23% глобального рынка агротоксинов.

Влияние применения сельскохозяйственных химикатов на здоровье человека и окружающую среду уже давно вызывает беспокойство, а продолжающиеся нарушения регулирующих норм и этических кодексов агрохимическими корпорациями подвергается критике. В таких нарушениях нередко обвинялась как Синджента, так и ассоциированные с ней компании.

С 1960-х годов фирма производит высокотоксичный гербицид Грамоксон, крайне опасный для многих видов животных. Имеется информация и о вызванных этим гербицидом массовых отравлениях людей в Малайзии и Коста-Рике. Многие страны запретили или резко ограничили его использование.

Но, несмотря на широкие протесты, Синджента продолжает продавать Грамоксон в более чем 100 странах, где гербицид используется при выращивании бананов, какао, кофе, ананасов и др., что чревато высокими рисками для тех, кто выращивает и обрабатывает эти продукты. Более того, фирма организовывала рекламные акции с целью стимулировать тех, кто покупает ее продукцию.

Таким образом, имеющийся у профсоюзов исторический опыт взаимодействия с транснациональным агробизнесом показывает, что определяющим мотивом для этих компаний является получение прибыли. Вполне естественно поэтому, что когда корпорации обращаются к новым технологиям, как в случае Синдженты, осваивающей рынок нанотехнологий, работники могут предполагать, что и эти технологии будут рассматриваться только как средство получения финансовой прибыли при игнорировании потенциальных рисков как для работников, так и для потребителей этой продукции.

---