Академик Олег Фиговский

В общепринятом представлении инновации – это технологии, появляющиеся из ниоткуда и переворачивающие мир с ног на голову, как это было с домашними компьютерами и смартфонами. На самом деле для любой страны они случаются благодаря выстроенной национальной инновационной системе. Инновации – нечто большее, чем наука и технологии. Так и инновационная система – это не только элементы инфраструктуры, непосредственно связанные с продвижением науки и технологии.

Национальная инновационная система включает в себя экономические, политические и другие социальные институты, влияющие на инновации – национальную финансовую систему, законодательство о регистрации предприятий и защите интеллектуальной собственности, довузовскую систему образования, рынки труда, культуру и специально созданные институты развития. По моему мнению, Россия срочно нуждается в создании оптимальной национальной инновационной системы. Ранее я детально рассматривал инновационную систему Израиля, а теперь хотел бы подробно вникнуть в систему США, используя, в том числе материалы, опубликованные редактором Geektimes Иваном Сычевым.

Английский экономист Кристофер Фримэн определил национальную инновационную систему как «сеть учреждений в государственном и частном секторах, деятельность и взаимодействие которых инициируют, импортируют, модифицируют и распространяют новые технологии». От развитости инновационной системы зависит успех страны в различных сферах, её конкурентоспособность на внутреннем и внешних рынках. Понимание происхождения, развития и функционирования национальной инновационной системы помогают законодателям и экспертам выявлять сильные и слабые стороны системы и вносить изменения, повышающие эффективность создания инноваций.

Из-за множества факторов ни одна инновационная система страны не похожа на другие. Каждая система уникальна. Этих факторов несколько:

- Бизнес-среда.

- Регулятивная среда — законодательство в области торговли, налогов и предпринимательства.

- Политика, применяемая для развития инновационной среды.

Для успеха необходима правильная и сбалансированная работа с этими тремя составляющими «треугольника успеха инноваций». Бизнес-среда включает в себя институты, деятельность и возможности бизнес-сообщества страны, а также более широкие общественные отношения и практики, которые позволяют внедрять инновации.

К числу факторов, определяющих эффективность бизнес-среды, относятся:

- Уровень управленческих навыков.

- Эффективность использования информационно-коммуникационных технологий.

- Уровень развития частного предпринимательства.

- Наличие рынков капитала для привлечения инвестиций, готовность инвесторов к рискам.

- Принятие инноваций обществом.

- Культурная составляющая: стремление к сотрудничеству и терпимость к неудачам.

- Политика государства по защите отечественного бизнеса от иностранных конкурентов – как внутри страны, так и вне её.

Мировой финансовый кризис 2008 года показал, к чему приводит недостаток регулирования в определённых отраслях. Поэтому недостаточно просто отменить все запреты для предпринимателей и избавить их от налогового бремени. Регуляторы должны сбалансировать ограничения, льготы, возможности для бизнеса. Нормативную среду определяют множество факторов, среди которых одними из важнейших для национальной инновационной системы можно назвать:

- Патентная система, защита интеллектуальной собственности.

- Требования к предприятиям, их открытию и деятельности.

- Конкуренция в государственных закупках.

- Система налогообложения.

Новые участники, внедряющие свои разработки и технологии, должны иметь возможность привлечь средства, запустить предприятие и выйти на рынок. Развитие инновационной среды зависит от политики центрального правительства:

- Поддержка разработок в определённых отраслях.

- Гранты и инвестиции от Российского правительства.

- Оптимизация процесса запуска высокотехнологичных предприятий.

- Развитие научного сообщества, сети университетов, акселераторов.

Теперь, когда мы кратко обсудили составляющие «треугольника успеха инноваций», мы переходим к истории становления национальной инновационной системы США, которая берёт начало во второй половине XIX века. Это позволит нам лучше понять, как работает система и как она развивается. В первые 125 лет своей независимости Соединенные Штаты Америки не были глобальным технологическим лидером. Они оставались позади европейских наций – Великобритании, Германии. К лидерам страна присоединилась после Второй промышленной революции 1890-х годов, приступив к созданию инноваций.

Масштабы рынков имеют огромное значение для инноваций и конкуренции. Рынок США благодаря своему размеру позволял предпринимателям успешно продавать новые массовые продукты – химикаты, сталь, мясо, а позже – автомобили, самолеты и электронику. Американские DuPont, Ford, General Electric, GM, Kodak, Swift, Standard Oil и другие компании вырвались в лидеры.

В отличие от Европы, которой было необходимо преодолеть доиндустриальные системы производства, основанные на ремеслах, американцы легко работали с новыми формами промышленности. Важную роль играла культура, в которой коммерческий успех ценился прежде всего. В США жила первая женщина-миллионер — Мадам Си Джей Уокер. В стране, не отличавшейся сотню лет назад толерантностью ни к женщинам, ни к людям с отличным от белого цветом кожи, появилась женщина-миллионер, и притом афроамериканка, что лишний раз говорит о высоком уважении к предпринимательскому духу.

Но нельзя сказать, что государственная политика не играла никакой роли. Государство, которое первую половину XIX века поддерживало прокладку каналов, железных дорог и другие внутренние улучшения, обеспечило предпринимателям возможность продавать свои товары по всей стране. Без развитой инфраструктуры рынок был бы другим. Исторически американские исследовательские университеты восходят к модели публичных ландгрантовых колледжей (land-grantcolleges). В 1862 году в США был принят Акт Морилла (Morill Act), по которому для основания колледжа безвозмездно выделялись земли — по 30 000 акров, или 120 кв. км в каждом штате. До этого момента учёные были «свободными художниками», иногда совершавшими открытия. Теперь же научная деятельность в США приобрела регулярный характер. Акт был призван также удовлетворять потребность в квалифицированных кадрах.

До Второй мировой войны большая часть инноваций приходилась на частных изобретателей и частные компании. Война подстегнула развитие промышленности и стимулировала создание новых технологий в основанных государством предприятиях, а также в крупных компаниях, получавших заказы от федеральных властей. Во время Великой депрессии, а затем во время войны был открыт ряд научно-исследовательских лабораторий. Это способствовало внедрению инноваций в ряде отраслей, включая электронику, фармацевтику и аэрокосмическую промышленность. Федеральная поддержка научных исследований и разработки технологий во Второй мировой войне помогла развить «арсенал демократии», который Антигитлеровская коалиция использовала, чтобы бороться с державами «оси» и их союзниками.

Государство продолжило играть важную роль в инновационной системе и после войны через финансирование системы национальных лабораторий и исследовательских университетов. Финансирование исследований помогло стимулировать инновации и сыграло ключевую роль в обеспечении лидерства США в ряде отраслей, включая разработку компьютеров и программного обеспечения и биотехнологий. В основном финансирование шло через миссионерские агентства, или институты развития, стремящиеся выполнить определенную федеральную миссию – например, развивать оборонные технологии, здравоохранение или энергетику.

Тем не менее, объём поддержки инновационной сферы уменьшился в послевоенный период. Работы в этом направлении в администрациях президентов Кеннеди, Джонсона и Никсона не имели системного характера. Впервые после войны крупная попытка повысить эффективность национальной инновационной системы со стороны федеральных властей была предпринята администрацией Кеннеди в 1963 году – ею стало предложение о создании «Программы гражданской промышленной технологии» (Civilian Industrial Technology Program, CITP).

Инициатива CITP была призвана сбалансировать разработки в стране, где шёл явный перекос в сторону оборонных и космических технологий, который усиливался по мере стремления США противостоять Советскому Союзу в период «холодной войны». В рамках CITP государство предоставляло финансирование университетским исследованиям в полезных гражданскому обществу секторах: в угледобыче, строительстве жилья, текстильной промышленности. Конгресс отклонил программу из-за отраслевой оппозиции. Например, цементная промышленность выступала против этой программы, поскольку опасалась, что инновации могут снизить потребность в цементе в строительстве.

Два года спустя администрация Джонсона представила Конгрессу переработанную программу. Новая государственная программа «Государственных технических услуг» (State Technical Services) включала финансирование университетских технологических центров, которым предстояло работать с малыми и средними компаниями, чтобы помочь им эффективнее использовать новые технологии. Администрация Никсона свернула эту программу на том основании, что посчитала её неуместным вмешательством со стороны государства в экономику, но предложила свою собственную инициативу – «Программу технологических возможностей» (Technology Opportunities Program) – снова направленную на создание технологий для решения социальных проблем, в том числе развитие высокоскоростного железнодорожного транспорта и лечение определенных заболеваний. Эта программа действовала до 2004 года.

Усилия правительства по развитию обороны и космической техники были вызваны необходимостью реагировать на советскую угрозу, а попытки поддерживать коммерческие инновации не руководствовались каким-либо принципиальным видением или миссией. На тот момент они не были связаны с общей экономической политикой, которая была сосредоточена главным образом на борьбе с бедностью и безработицей.

В 1980 году правительство США финансировало 60% академических исследований и владело 28 тысячами патентов, из которых 4% были востребованы промышленностью. После принятия новых законов количество патентов за несколько лет возросло в десять раз. К 1983 году при университетах для коммерциализации научно-технических результатов организовали 2200 фирм, в которых появились более 300 тыс. рабочих мест. Вместо того, чтобы продолжить поглощать бюджетные средства, университеты стали генерировать деньги для американской экономики.

Также в 80-е годы прошлого века появились различные программы стимулирования инноваций: Small Business Innovation Research, Small Business Investment Company-reformed, Small Business Technology Transfer, Manufacturing Extension Partnership. Это разнообразные гранты на разработки, на исследования, на совместную работу с университетами. Были введены налоговые льготы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки. Благодаря грантам было создано множество новых совместных исследовательских предприятий, научно-технологических центров. Ещё одним стимулом стала Национальная медаль США в области технологий и инноваций – государственная награда «за выдающийся вклад в национальное экономическое, экологическое и общественное благосостояние за счёт развития и коммерциализации технологической продукции, технологических процессов и концепций, за счёт технологических инноваций и развития национальной технологической рабочей силы», которую получают в среднем около восьми человек или компаний в год.

В начале 90-х годов информационная технология вступила в новую фазу, с более мощными микропроцессорами, широкомасштабным развертыванием быстрых широкополосных телекоммуникационных сетей и ростом платформ социальных сетей Web 2.0. Политики поняли, что информационные технологии стали одним из ключевых факторов роста и конкурентоспособности. Эффективность экономической политики нуждалась в правильной работе с ИТ. Администрация Буша-младшего предложила ряд инициатив для стимулирования ИТ-инноваций, включая упрощение регулирования подключения к интернету, освобождение радиочастот для беспроводной широкополосной связи и преобразование государственных услуг в формат «электронного правительства».

В то время как ИТ-бизнес процветал, у США была проблема с конкурентоспособностью в промышленности. В «нулевых» страна потеряла более трети рабочих мест на производствах, причем большинство – из-за снижения международной конкурентоспособности, а не из-за низкой производительности.

В период работы президента Барака Обамы власти вновь обратили внимание на инновации в сфере промышленности. США было нужно бороться с сильнейшим конкурентом – Китаем. Администрация президента предложила создать Национальную сеть инноваций в области производства (National Network for Manufacturing Innovation). Основная идея проекта – создать в стране сеть исследовательских институтов, призванных разрабатывать и коммерциализировать промышленные технологии посредством сотрудничества между индустриальными компаниями, университетами и федеральными правительственными агентствами. В 2016 году сеть состояла из девяти институтов, а в 2017 году было запланировано открытие ещё шести. Проект был разработан по примеру Общества Фраунгофера, основанного в 1949 году в Германии. Около 17 тысяч работников Общества работают в 80 научных организациях, среди которых 59 институтов в 40 городах Германии, а также филиалы и представительства в США, Европе и Азии.

Власти Китая создали организацию, которая по исполняемым ею функциям аналогична американскому Агентству перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA). Как пишет South China Morning Post, новая организация получила название Руководящего комитета по научно-исследовательской деятельности (Scientific Research Steering Committee, SRSC). Формально комитет заработал еще в начале текущего года, однако официально об этом было объявлено недавно.

Американское управление DARPA было основано в 1958 году. Агентство отвечает за разработку новых рискованных, но потенциально прорывных технологий, которые можно было бы использовать в интересах вооруженных сил. Основной задачей управления является сохранение технологического превосходства американских вооруженных сил. В числе наиболее известных проектов, появившихся благодаря DARPA — предшественник интернета ARPANET, методика ведения асимметричной войны AGILE и луковая маршрутизация, сегодня используемая в анонимной сети Tor.

Поводом для создания Руководящего комитета по научно-исследовательской деятельности стало желание властей Китая повысить секретность некоторых разработок, а также систематизировать расходы на исследовательские и конструкторские работы. Новая организация была создана на базе государственной комиссии, которая прежде управляла разрозненными оборонными исследовательскими проектами. SRSC создали в рамках действующей программы модернизации вооруженных сил Китая.

Власти Китая полностью контролировали оборонные научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы с 1958 года, когда генеральный секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Мао Цзэдун основал Комитет по национальной оборонной науке. С 1982 года часть контроля была утрачена, поскольку некоторые оборонные исследования, проводившиеся не в интересах министерства обороны страны, перешли под контроль нескольких гражданских ведомств. К основным задачам, которые решает новый китайский комитет, относятся управление государственным оборонным заказом, контроль поставок в вооруженные силы новых вооружений и военной техники, поощрение прорывных национальных исследовательских и конструкторских работ в области вооружений и координация работы по созданию гражданской и военной продукции, которая может быть разработана в рамках единого проекта. Агентство финансируется из оборонного бюджета Китая, который на 2017 год определен в размере 1,04 триллиона юаней (154,5 миллиарда долларов).

В начале марта текущего года Народно-освободительная армия Китая совместно Национальным комитетом по интеллектуальной собственности в области национальной обороны рассекретила более трех тысяч патентов. Они были опубликованы на сайте Управления по разработке военных систем и систем двойного назначения. Согласно заявлению китайского министерства обороны, патенты были рассекречены для того, чтобы подстегнуть разработки в частном гражданском секторе.

Член научно-технического совета Государственного агентства Украины по инвестициям и инновациям В.П. Соловьев рассматривает вопрос об инновационном развитии стран СНГ. Он справедливо считает, что, не опираясь на научный потенциал общества, невозможно достичь благополучия страны. Но создается впечатление, что украинское государственное руководство действует вопреки рекомендациям ученых и общемировой практике: постоянно сокращает финансирование науки, не бьет тревогу из-за того, что численность научных кадров в Украине неуклонно снижается. «Есть две компании в маленькой Швейцарии — Novartis и Roche, работающие в сфере здравоохранения. В этих компаниях финансирование научных исследований в собственных интересах с 2005-го до 2014-го выросло, соответственно, с 4,2 и 4,1 млрд долл. США до 9,9 и 10. Не хочу приводить данные о том, насколько за это же время снизило финансирование науки правительство Украины, чтобы не расстраивать читателей. Можно только добавить, что, если в 2005-м финансирование науки упомянутыми двумя фирмами было в три раза больше, чем всей науки Украины, то в 2014-м это разрыв вырос до 20 раз. Возникает вопрос: почему же европейцам выгодно увеличивать финансирование науки, а нам — невыгодно?»,- замечает В.П. Соловьев.

«А что нас ожидает в будущем? – задаётся вопросом член научно-технического совета Государственного агентства Украины по инвестициям и инновациям. – Обратимся опять же к фактам. Не так давно правительство Германии выдвинуло лозунг Wohlstand durch Forschung! (Процветание через исследования!). В Украине Минэкономразвития тоже думает о процветании и даже разработало документ «Шлях до процвітання: базові принципи реформування економіки». Но если в Германии решили, что именно научные исследования способны обеспечить процветание страны и общества, то разработчики украинского документа определили его содержание как (цитирую): «крик про допомогу, заклик до оперативних заходів, до співпраці та скоординованих дій уряду, парламенту, політичних партій та адміністрації президента для впровадження всіх необхідних економічних реформ …». То есть довольно расплывчатое представление о процветании как о необходимости преодоления множества препятствий, в том числе коррупции. Но почему-то не принимается во внимание, что прошлогодний Нобелевский лауреат по экономике Энгус Дитон, получивший премию за вклад в решение проблем «потребления, бедности и благосостояния», убедительно доказал, что потребительские кредиты для бедных стран скорее способствуют развитию коррупции в этих странах, нежели помогают преодолеть бедность. Кредиты, которые Украина получает от МВФ, по большей части именно потребительские. Получается, что одной рукой мы пытаемся бороться с коррупцией, а другой широко открываем для нее дверь. Вряд ли в таком случае объединение усилий перечисленных субъектов власти в преамбуле документа о пути процветания Украины поможет найти этот путь для нашей страны. В то же время решение проблемы лежит на поверхности – если уж мы берем кредиты, то они должны быть предпринимательскими, т.е. способствовать не просто росту экономики (а на деле – снижению скорости «затягивания поясов» у населения), а нашему экономическому развитию (по классификации Й.Шумпетера).

Многое сегодня списывается на тяготы военного времени. Действительно, время тяжелое. Но если посмотреть, насколько рационально решаются проблемы военного конфликта в Украине, мы видим опять-таки подходы, мало соответствующие европейской рациональности. В Программе деятельности Кабинета министров Украины первым пунктом значится новая оборонная политика. Однако, не очень понятно, почему оборонная политика считается здесь новой, если задания программы далеко не в достаточной мере учитывают, что современные войны все больше становятся бесконтактными. Эксперты утверждают, что в условиях реального технологического отставания ряда государств (к которым относится и Украина) от наиболее передовых стран, их усилия по созданию новых способов вооруженной борьбы не смогут быть направлены на простое воспроизведение технологий, в том числе и применяемых для создания высокоточного оружия. Как считают эти эксперты, каждая страна, стремясь не отстать от других в своей готовности воевать в войнах нового поколения, должна разрабатывать свои чисто национальные виды оружия и военной техники. Это позволит в некоторых случаях создавать и совершенно новое, альтернативное или ассиметричное оружие, способное нейтрализовать основные преимущества различных высокоточных беспилотных средств противника, действующего бесконтактным способом на большие дальности. Однако такая политика развития военно-промышленного комплекса опять же требует высококачественного научного потенциала, который усилиями нашей власти, и в этой программе, вытеснен на задворки – в п. 8 «Новая социальная политика», подраздел «Повышение качества образования». Задание называется «интеграция науки и образования, создание технологических и научных парков, переход к финансированию научных исследований на проектной основе путем разработки и содействия принятию в новой редакции Закона Украины «О научной и научно-технической деятельности». Очевидно, что это никаким образом не касается проблем новой оборонной политики. Вряд ли этот изъян можно компенсировать седьмой волной мобилизации, поскольку вновь призванным придется, как следует из Программы деятельности КМУ, служить отнюдь не в бесконтактных условиях конфликта.

Далеко не приоритетное место занимает наука в «Плане законодательного обеспечения реформ в Украине», принятом Верховной Радой 4 июня 2015 год. Это п. 475-476 (из 488). Первый пункт предусматривает принятие нового закона о науке (выполнено), а второй — предотвращение плагиата в науке, что, конечно, важно, но, скорее, для оздоровления морального климата, чем для оздоровления экономики. Впрочем, в данном Плане значительное внимание все-таки уделено инвестиционно-инновационным проблемам, которые, по сути, являются прямым следствием научных исследований (п. 229, 248-254). Казалось бы, здесь предполагается широким фронтом решать проблемы, если не развития науки, то хотя бы использования ее результатов на практике. Непонятно, правда, какой толк от развитого законодательства в сфере охраны интеллектуальной собственности, если не стимулируется и, более того, фактически подавляется производство научных результатов – основы для этой интеллектуальной собственности. Но на самом деле эффективная законотворческая практика в данном случае тоже затруднена, поскольку проекты законов, имеющих, в общем-то, единую методологическую базу, проходят по разным комитетам Верховной Рады. Это комитет промышленной политики и предпринимательства, комитет по науке и образованию, комитет по вопросам правовой политики и правосудия. В результате, не исключено, что в законах, относящихся в принципе к одному циклу правовой защиты, появятся существенные противоречия и нестыковки друг с другом из-за прохождения их подготовки по разным комитетам.

Сказанное выше свидетельствует о том, что на словах власть Украины стремится в Европу, а на деле движется в каком-то малопонятном направлении. Об этом, в частности, свидетельствует одно из ошеломляющих событий прошлой осени, касающееся давления украинских чиновников на Европейскую комиссию. Суть в том, что было подано на конкурс два конкурирующих проекта по программе «Горизонт-2020». Участие Украины в обоих этих проектах изначально было согласовано с Министерством образования и науки Украины. Однако, когда оказалось, что международная экспертиза отдала предпочтение проекту, далекому от интересов министерских чиновников, МОН просто отозвало свою поддержку выигравшему проекту и настояло на том, чтобы для финансирования Европейская комиссия приняла тот проект, который ему (министерству), по всей вероятности, ближе. Этот сюжет заставляет сомневаться в искренности украинских чиновников, утверждающих, что международная экспертиза в области науки имеет преимущество перед национальной оценкой, а также свидетельствует о различии в понимании европейского пути развития Украины функционерами Европейской комиссии и украинскими чиновниками.

Одно из крылатых выражений, приписываемых Жан-Жаку Руссо, гласит: «Если вам не удалось избежать, чтобы вас не проглотили, постарайтесь, чтобы вас, по крайней мере, не переварили». Можно констатировать, что украинскую науку наша власть все-таки проглотила, изолировав ее от реальной экономики. Но переварить, т.е. полностью уничтожить науку пока не удается. Одна из библейских легенд утверждает, что Иона живым был извергнут китом, во чреве которого он находился три дня и три ночи. Может быть, и наука Украины, в конце концов, будет извергнута из чрева власти, чтобы реально служить процветанию нашего государства».

Не менее тревожная ситуация сложилась и в российской науке. «На фоне системного кризиса в СССР и постсоветской России кризис научно-технического комплекса страны был не слишком заметен и ощутим», - отмечает профессор Андрей Фонотов. Однако отсутствие социальной базы перемен, слабая профессиональная солидарность ученых и инженеров и низкая оценка обществом главных движущих сил прогресса нового времени (неприятие обществом и даже открытая враждебность к представителям частного бизнеса) лишили политику развития на инновационной основе социальной и политической поддержки. Немаловажным фактором оказался резкий спад финансирования научных исследований и разработок (почти в пять раз в начале 1990-х годов). Все это привело к сокращению численности исследователей, часть которых эмигрировала, а оставшиеся в стране пытались сопротивляться процессам маргинализации научного сообщества.

В 1990-е годы программа реформирования российской науки была направлена на создание системы грантового финансирования через создание государственных фондов (Российский фонд фундаментальных исследований, РФФИ; Российский гуманитарный научный фонд, РГНФ; Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере), реализацию механизмов заемного финансирования коммерчески перспективных проектов промышленных компаний через систему фондов НИОКР и Российский фонд технологического развития, реорганизацию прикладной науки в систему государственных научных центров (ГНЦ), создание современной системы телекоммуникаций для науки и высшего образования, поддержку самоорганизации научного сообщества в научные общества. И может быть, самое главное – создание условий открытости для интеграции отечественной науки в мировое научное пространство.

Реформы научно-инновационного комплекса, стартовавшие в начале 90-х годов, через пять лет были остановлены. Возобновлены – только в середине первого десятилетия ХХI века. Этот период воспринимался научным сообществом как «десятилетие забвения», когда государство не просто забыло о развитии науки, но даже не знало, как распорядиться этим советским наследием. К тому же экономический кризис конца 1990-х годов нарушил связи науки с производством, сведя к минимуму источники финансирования НИОКР.

К этому времени ситуация в науке усугубилась. Обыденными стали такие явления, как взятки при проведении тендеров на закупку научной продукции, систематические откаты за возможность получить бюджетное финансирование, фальсификация научных результатов для получения доступа к государственным заказам. Широкое распространение получила торговля научными степенями. Согласно данным Яндекса, в месяц имеет место 1542 показа контекстной рекламы для людей, осуществляющих поиск с ключевыми словами «диссертация заказ»; 1144 показа приходится на запрос «купить диссертацию» и 1114 – на запрос «заказать диссертацию». Ограниченное сопротивление, оказываемое научным сообществом подобным процессам саморазрушения (примером служит вольное сетевое сообщество экспертов, исследователей и репортеров «Диссернет»), не пользуется поддержкой властей, поскольку затрагивает и дискредитирует в первую очередь саму эту власть и ее представителей.

Попытки государства нормализовать ситуацию с помощью введения формальных критериев оценки труда ученых (таких как публикационная активность, через индексы цитирования в системах РИНЦ, Scopus, Web of Science и т.п.), с одной стороны, ориентировали научных работников на осязаемый конечный результат. Но, с другой стороны – породили мелкотемье, искусственное дробление этапов исследований и даже нелегальный рынок платных услуг по публикации в российских и зарубежных изданиях.

Впрочем, в соответствии с международными оценками (Консорциум Корнельского университета (США), Школа бизнеса INSEAD (Франция) и Всемирная организация интеллектуальной собственности), в глобальном инновационном рейтинге Россия за период 2012–2016 годов переместилась с 51-го места на 43-е. Но этот прогресс достигнут преимущественно за счет показателей уровня человеческого капитала (Global Innovation Index 2016) и роста ресурсного потенциала инновационной сферы без учета его результативности, падение которой стало тревожной тенденцией. Так, если в 2000 году Россия выпускала 3,22% мировых публикаций, индексируемых в Web of Science, то в 2014-м на ее долю пришлось 2,05%, тогда как вклад Индии в 2014 году составил 3,93%, Китая – 17,55%, а США – 24,91%.

Следует заметить, что даже в СССР с его тотальным государственным контролем институты науки были наделены большей свободой и самостоятельностью в решении вопросов научной политики. Власти стремились учитывать позицию научного сообщества, которую представляла, пусть и не всегда четко, Академия наук СССР. Последняя, пользуясь своим официальным статусом высшей научной организации страны, обладала определенной независимостью в решении внутриорганизационных проблем и, более того, имела право на свою точку зрения по вопросам, затрагивающим интересы научно-технологического и социально-экономического развития страны. Все это отражалось в разрабатывавшейся каждую пятилетку Комплексной программе научно-технического прогресса и его социально-экономических последствий.

В постсоветской России АН СССР, превратившись в Российскую академию наук (РАН), вынуждена была приспосабливаться к новой социально-экономической реальности. Экономическая и социальная нестабильность объективно способствовала утрате общественного интереса к науке и технике, и эта ситуация не изменилась даже с началом устойчивого роста экономики в 2001-2007 годах.

Проблемное положение РАН особенно ярко проявилось в ходе реализации мероприятий по созданию национальной инновационной системы (НИС). Они включали формирование институтов развития, модернизацию системы образования и усиление контроля за инновационной активностью государственных компаний и компаний с государственным участием. Все эти мероприятия были составными частями двух стратегий развития науки и инноваций в Российской федерации, принятых в 2006 и 2011 годах. Последняя из этих двух стратегий представляла собой масштабный пошаговый план, охватывающий большинство значимых направлений для обеспечения развития науки и инноваций.

Однако, несмотря на значительные усилия, через пять лет после начала реализации целей этой стратегии оказалось, что она выполнена только на 10% и нуждается в переработке. Разработчики этого документа слишком поверхностно подошли к диагностике сложившегося состояния науки, экономики и производства. В результате реальные проблемы перехода к инновационной экономике оценили слишком оптимистично.

Одной из самых больших неудач в рамках стратегии можно считать реформу РАН. Из всех путей ее реформирования был выбран вариант без постановки четких целей и задач, который свелся к созданию бюрократической надстройки над академией в виде Федерального агентства научных организаций (ФАНО), лишающего ее самостоятельности, блокирующего ее инициативы и возводящего новые преграды между наукой, производством и обществом.

Содержание и характер реформы РАН, равно как непонятная анонимность, таинственность и внезапность ее проведения без широкого обсуждения и в интересах узкой группы лиц, – следствие резкого снижения престижа науки и научного труда в современном российском обществе. А это, в свою очередь, отражает откат общества на позиции архаичных верований и предрассудков.

Показательно, что в 2016 году финансирование науки в России упало до минимума за последние 12 лет. Очередным аккордом в этом ряду стало сокращение расходов федеральной целевой программы развития научно-технологического комплекса страны на 2014-2020 годы на 25 млрд руб. относительно первоначальных цифр. Соответственно финансирование РАН через ФАНО в 2017 году будет уменьшено на 10% по сравнению с 2016 годом, составив 74,6 млрд руб.

Сокращение финансирования фундаментальных исследований происходит четвертый год подряд и грозит превратиться из тенденции в закономерность. Впрочем, это явление полностью вписывается в более общий процесс нарастающей архаизации в России вопреки современным мировым тенденциям.

А в мире все более развивается процесс использования 3D-печати. Так, компания Stratasys распечатала прототип робота, который будет исследовать Марс через пять лет, по заказу немецкого аэрокосмического агентства. Робот TransRoPorter разработан немецким аэрокосмическим агентством. Однако вместо строительства классического металлического прототипа, инженеры попросили Stratasys распечатать его на своем огромном 3D-принтере Fortus 900mc. «Обычный прототип - это слишком дорого, - говорит разработчик робота доктор Кай Фюрер. - А 3D-принтер позволяет снизить расходы в несколько раз». TransRoPorter состоит из движущейся платформы и модуля Payload для исследований. Все части, включая электронику, были воспроизведены на 3D-принтере. Для того, чтобы прототип выдержал испытания условиями, близкими к марсианским, Stratasys использовала для печати сверхпрочный термопластик ASA.

Крупнейшая в мире фабрика 3D-печати методом селективной лазерной плавки открыта Аахенским университетом прикладных наук и Фраунхоферским институтом лазерных технологий в Германии. А ученые из Карлтонского университета (Оттава, Канада) разработали космический 3D-принтер, который может распечатывать самого себя прямо на Луне, используя в качестве сырья местный грунт.

Университеты Китая активно сотрудничают с Европейскими университетами, так в последние годы идет активная работа над созданием керамических покрытий, но самым лучшим из них удавалось выдерживать только относительно невысокую температуру 1200-1500 ^оС, после чего из вещества покрытия в результате абляции испарялись некоторые элементы, то есть нарушалась структура покрытия. Сейчас группа ученых из Института Ройса при Университете Манчестера (Великобритания) и Центрального южного университета (Китай) разработала новый материал с улучшенными характеристиками, который без структурных изменений выдерживает температуру до 3000 ⁰С. Это керамическое покрытие Zr_0.8Ti_0.2C_0.74B_0.26, которое накладывается на матрицу углерод-углеродного композита C/C с помощью реактивной инфильтрации расплава и цементации.

По своим характеристикам новое покрытие значительно превосходит самую лучшую высокотемпературную керамику (ultra-high temperature ceramics, UHTC), не говоря уже об образцах прошлого. Например, нижняя и боковая часть поверхности планера «Буран» покрывалась керамической плиткой ТЗМК-10 и ТЗМК-25 с рабочей температурой до 1250 °C. Американские аналоги Li-900 и Li-2200 имели примерно такие же характеристики. Керамическое покрытие из Zr_0.8Ti_0.2C_0.74B_0.26 на углерод-углеродном композите выдерживает 3000 °C. Оно на порядок лучше, чем карбид циркония (ZrC), который сегодня традиционно используется для покрытия режущих инструментов.

Испытания проводились в машине для ацетилено-кислородной резки. Результаты показали, что Zr_0.8Ti_0.2C_0.74B_0.26 кардинально превосходит все остальные материалы в тестах разной продолжительности и на разной температуре. Например, ZrC при температуре 2500°С теряет 1,10 мг массы на квадратный сантиметр в секунду, а Zr_0.8Ti_0.2C_0.74B_0.26 - всего 0,14 мг. В других тестах на 2000-2500 °C материал показывает близкую к нулю потерю веса или прибавку веса (из-за окисления), что означает великолепную теплостойкость и ничтожную абляцию в потоке горячего газа.

Материал разработан в Великобритании, а изготовлен в Институте порошковой металлургии Центрального южного университета Китая. Исследователи подчёркивают, что применение техпроцесса с реактивной инфильтрацией расплава кардинально уменьшает время, необходимое для изготовления. Вторая важная инновация – нанесение на матрицу из углерод-углеродного композита, что значительно повысило теплостойкость керамики.

Химическая структура термостойкой керамики сама по себе выполняет роль защитного механизма. При температуре 2000 °C материалы Zr_0.8Ti_0.2C_0.74B_0.26 и SiC окисляются и превращаются в Zr_0.80T_0.20O₂, B₂O₃ и SiO₂, соответственно. Zr_0.80Ti_0.20O₂ частично расплавляется и формирует относительно плотный слой, а оксиды с низкой температурой плавления SiO₂ и B₂O₃ испаряются через «каналы эвакуации», дыры. При более высокой температуре 2500 °C кристаллы Zr_0.80Ti_0.20O₂ сплавляются в более крупные образования, закрывая дыры. При температуре 3000 °C формируется почти абсолютно плотный внешний слой, в основном состоящий из Zr_0.80Ti_0.20O₂, титаната циркония и SiO₂. Новая абляционная защита может найти применение не только в сверхзвуковых военных и гражданских самолётах, но и в космических кораблях, возвращаемых космических модулях, ракетах, реактивных снарядах, авиационных двигателях и др. Конечно же, её можно использовать для покрытия рабочих поверхностей в свёрлах, фрезах и других инструментах, которые подвергаются высокой температуре - для прочности и долговечности изделия.

Премии Израиля в сфере безопасности удостоились создатели системы «Хец-3». Система «Хец-3», разработанная под руководством главного субподрядчика отдела «Хома» Управления оборонных исследований и разработок при минобороны, концерна «Таасия Авирит», является ключевым элементом многослойной системы обороны государства Израиль, в чьи задачи входит защита от баллистических ракет. Система считается одной из лучших в мире благодаря своей высокой точности и увеличенному радиусу действия.

Подобной ракеты нет в мире – небольшая, не засекаемая ракета, паря в космосе- высматривает запуск ракеты, мгновенно пристраивается в её хвост и взрывает баллистическую ракету, содержимое боеголовки которой (атомная, бактериологическая или ядовитых газов) падает на территории противника, делая неосуществимым сам запуск баллистических ракет. И это не фантастика – испытание подтвердило 100% эффект разработки израильских учёных.

7 декабря 2016 года в швейцарском городке Пайерн (Payerne) был показан публике солнечный стратосферный самолёт Рафаэля Домьяна. Гостями мероприятия стали 300 человек, среди которых были представители мировых СМИ, послы, партнёры проекта и представители правительства Швейцарии. Уникальный 8,5-метровый самолёт имеет размах крыльев 24,9 метра, весит 450 кг и покрыт солнечными панелями площадью 22 квадратных метра. Это будет первый пилотируемый самолёт на солнечных батареях для выхода в стратосферу. «Это отличный день для команды SolarStratos»,- сказал Рафаэль Домьян (Raphaël Domjan), создатель PlanetSolar – первого катамарана на солнечных батареях, совершившего кругосветное путешествие в 2012 году, а также инициатор и пилот проекта SolarStratos. «Наша цель состоит в том, чтобы продемонстрировать, что существующая технология дает нам возможность достичь большего, чем предлагают ископаемые виды топлива. Электрические и солнечные автомобили являются одними из ключевых задач, поставленных в XXI веке. Наши самолеты могут летать на высоте 25000 метров, и это открывает двери для возможностей коммерческой электрической и солнечной авиации в пределах ближнего космоса», - подчеркнул Рафаэль Домьян.

«Мы очень рады положительным отзывам и поддержке, которые мы получили, - сказал Роланд Лоос, генеральный директор SolarXplorers S.A., организации, ответственной за разработку и будущее внедрение этой технологии. Наш проект дает надежду и осуществляет мечты как детей, так и взрослых. Он также открывает двери для новых научных знаний – разведки и мирного использования нашей стратосферы по доступной цене». SolarStratos – уникальный на сегодняшний момент проект, который позволит ввести в коммерческую эксплуатацию полёты в стратосферу на аппарате, не использующем ископаемое топливо (на данный момент развит стратосферный туризм на сверхзвуковых истребителях).

Исследователи из Лундского университета (Швеция) объяснили, каким образом красители на основе железа работают на молекулярном уровне в солнечных элементах. Новые результаты ускорят разработку недорогих и экологически чистых солнечных панелей. Сейчас же в лучших солнечных панелях используют рутений — очень редкий и дорогой элемент. Цель состоит в том, чтобы в будущем использовать красители на основе железа в солнечных панелях. Это сделает их и «Light catcher» - более дешевыми и экологически чистыми элементами.

«В этом исследовании, мы объяснили, как красители на основе железа работают на молекулярном уровне. Таким образом, мы можем изменить панели так, чтобы они стали еще лучше поглощать солнечную энергию», - рассказал старший преподаватель Петтер Перссон. В течение многих десятилетий исследователи со всего мира пытались разработать такие красители, но безуспешно. Самая большая трудность – это достигнуть нужных электронных свойств красителей на основе железа. Все предыдущие попытки приводили к результату, когда панель генерировала тепло вместо разности потенциалов, которая является необходимым условием для выработки электроэнергии. «Существует международный интерес к нашим исследованиям. Исследовательские группы по всему миру стремятся испытать новые красители в других областях», - говорит Петтер Перссон.

Человеческий организм определенно не предназначен для существования в космосе. Отсутствие силы тяжести приводит к деградации мускулатуры и скелета человека, а длительное воздействие проникающей космической радиации повышает риск возникновении онкологических и других заболеваний. Скафандры, оболочка космических кораблей и другие средства позволяют частично оградить человека от воздействия радиации, но все это далеко от идеального варианта в космосе, где размеры, вес и подвижность играют решающее значение. Решением части проблем с защитой человека от радиации может стать новый наноматериал, разработанный исследователями из австралийского Национального университета (Australian National University, ANU). Тонкой пленкой такого материала можно покрыть поверхность скафандра, после чего этот скафандр обретет возможность отражения вредного ультрафиолетового, инфракрасного света и электромагнитного излучения других диапазонов. Поверхность защитного наноматериала покрыта наночастицами, которые способны отражать свет или электромагнитное излучение определенной длины волны. Эта длина волны может быть изменена путем изменения температуры материала, что приводит к изменению размеров наночастиц, и, как следствие, оптических свойств материала в целом. Регулируя температуру можно добиться того, чтобы через материал проходило излучение определенного диапазона электромагнитного спектра, а все остальное отражалось назад. В принципе, можно организовать и обратный случай, когда материал блокирует прохождение только излучения из определенного диапазона.

Источник нагрева, служащий для регулирования температуры материала, может быть внешним или встроенным прямо в скафандр. Этим источником может быть луч лазерного света, электрический или химический нагреватель и т.п. В настоящее время опытные образцы наноматериала демонстрируют высокую эффективность для защиты человека от ультрафиолетового и инфракрасного излучения. Применение в материале наночастиц определенного вида и размеров позволит создать на его основе такую же эффективную защиту от высокоэнергетического электромагнитного, рентгеновского или гамма-излучения, к примеру. К сожалению, наноматериал абсолютно не может защитить человека от радиации, состоящей из высокоэнергетических частиц, но на такое не способны и другие материалы, которые используются сейчас для изготовления скафандров. И в заключение следует отметить, что помимо применения в космосе, новый наноматериал может быть успешно использован в некоторых областях и на Земле.

Японские газовики успешно протестировали технологию добычи природного газа из гидрата метана. Как заявили в Gas and Metals National Corporation (Jogmec), буровикам удалось добиться устойчивого выхода газа из скважины, пробуренной на шельфе тихоокеанского побережья Японии. Страна восходящего солнца поставила перед собой цель снизить зависимость от газового импорта. В это связи государственное Агентство по природным ресурсам и энергетике (Agency for Natural Resources and Energy – ANRE) запустило широкомасштабную программу тестирования новой технологии добычи «голубого топлива». Идея Японии заключается в том, чтобы добывать газ из огромных залежей гидрата метана, расположенных длинной полосой вдоль шельфа от полуострова Ацуми (восточная часть острова Хонсю) до полуострова Симабара (южная часть острова Кюсю). Научные исследования по данному вопросу ведутся в стране еще с 2001 года.

Гидрат метана – это супрамолекулярное соединение метана и воды, которые кристаллизовались под воздействием низкой температуры и очень высокого давления. По виду это вещество напоминает спрессованный снег. Основная сложность добычи заключается в том, чтобы растворить гидрат непосредственно в самом месторождении и извлечь только выделившийся газ. Программа тестов, разработанная ANRE, предусматривает, что глубоководное буровое судно Chikyu пробурит две скважины, на которых будут испытаны два различных метода удаления из скважины попутного песка. Но главной задачей станет доведение технологии растворения гидрата метана до стадии готовности к промышленному применению. Начало полномасштбаной добычи природного газа из месторождений гидрата метана намечено на середину 2020-х годов. По оценкам японских исследователей, в пластах у побережья Японии содержится 1,1 трлн кубометров газа. Этот объем может полностью покрыть потребность страны в «голубом топливе» в течение 11 лет.

Вообще, гидраты природного газа — чрезвычайно распространенная формация, отмечает ресурс Natural Gas World. Совокупный объем газа, содержащегося в таких гидратах во всем мире, существенно превышает объем традиционных газовых залежей. Однако его добыча сопряжена с серьезными рисками: промышленная разработка таких месторождений может привести к огромным подводным оползням, которые вызовут цунами.

Исследователи из Калифорнийского университета в Сан-Диего разработали и изготовили опытные образцы новых температурных датчиков, которые требуют для своей работы всего 113 пикоВатт энергии, т.е. они практически не потребляют энергию. Применение таких датчиков позволит создавать системы контроля, экологического мониторинга и т.п., которые смогут функционировать на энергии одной крошечной батарейки в течение нескольких лет. Для того, чтобы кардинально уменьшить количество потребляемой энергии, исследователи использовали инновационные решения из двух областей.

Первым решением стал новый источник тока, в котором ученые использовали одно из явлений, которое считается вредным и паразитным в других областях. У всех транзисторов имеется управляющий электрод, затвор, потенциал на котором может или остановить или разрешить движение потока электронов через канал транзистора. При уменьшении размера транзистора менее определенного значения, он перестает работать из-за того, что электроны начинают перескакивать с затвора на другие электроды за счет эффекта квантового туннелирования. Это явление называется утечкой затвора, и в данном случае эти «утекшие» с затвора электроны приводят в действие прецизионный источник тока, который не требует дополнительной энергии и на базе которого строится вся дальнейшая работа датчика температуры.

Вторым аспектом оптимизации количества потребляемой энергии стал новый метод преобразования текущей температуры в цифровое значение. И в результате этого ученые получили датчик, который потребляет в 628 раз меньше энергии, нежели чем другие самые современные и самые экономичные датчики температуры.

Опытные образцы новых сверхэкономичных датчиков работают в диапазоне температур от -20 до +40 градусов Цельсия, что позволяет использовать их в разнообразных носимых устройствах и системах экологического мониторинга. Единственным отрицательным следствием низкого количества потребляемой энергии является малая скорость работы нового датчика, порядка одного измерения в секунду. Но такое быстродействие не является проблемой в большинстве случаев. Ведь температуры, к примеру, температура окружающей среды или температура человеческого тела не изменяются очень быстро.

Все вышеперечисленные примеры свидетельствуют об успехах тех стран, которые уже построили свою инновационную систему на должном уровне.