В современной науке принято рассматривать научное и инновационное развитие эволюционно, в динамике. Новые идеи могут возникнуть и реализоваться на любом этапе становления научного знания, будь то фундаментальная или прикладная наука, опытные разработки или коммерциализация. Все эти компоненты связаны системно, и между ними происходит постоянный обмен знаниями, который позволяет им беспрерывно совершенствоваться и наращивать свой инновационный потенциал. При этом сущность и принципы поведения этих составляющих системы во многом зависят от их истории, культурных и идеологических установок, а также институциональных рамок, в которых произошло их становление и расцвет.
В российском контексте такой подход означает, что многие тренды развития современной инновационной системы берут свое начало в советском или даже более раннем периоде истории нашей страны. Некоторые эксперты, однако, полагают, что знание научно-технической истории России не является критическим для того, чтобы определить, как необходимо развивать российскую науку и инновации сегодня и какие рекомендации представить современным лидерам. По их мнению, для правильного совета достаточно понимать механизмы становления успешных, прежде всего западных, инновационных систем и их политической составляющей, чтобы эффективно скопировать и адаптировать лучшие практики более развитых стран.
Такая точка зрения является вполне оправданной и имеет под собой четкие теоретические основы. Однако тезис об определенной уникальности российской, да и многих других цивилизаций, представляется более приемлемой отправной точкой для исследования принципов научно-технического прогресса в нашей стране. Тем более что он созвучен некоторым фундаментальным культурно-идеологическим установкам российского народа и современных политических деятелей.
Многие авторы уже указывали на многочисленные параллели между современной наукой и инновациями в России и их советским и имперским прошлым. Например, Балзер (1989) отмечал, что централизация и фрагментированность российской научной системы берет свое начало еще в девятнадцатом веке. Американский историк науки Лорен Грэхем (1998) писал о катастрофических последствиях «лысенковщины», которые наложили неизгладимый отпечаток на развитие отечественной генетики, не преодоленный до сих пор. А в 2008 году российский науковед, доктор экономических наук Ирина Дежина вместе с тем же Грэхемом проанализировала этапы становления уже современной российской научной системы в переходный период. В своей работе авторы попытались проследить динамику реформ 1990–2000-х годов (см.: Loren Graham, Irina Dezhina, Science in the New Russia. Crisis, Aid, Reform, Indiana University Press).
За последние несколько лет активность научной и инновационной политики в России значительно возросла. Созданы институты развития (РВК, Роснано и др.), запущены многочисленные федеральные целевые программы, реализуется программа мегагрантов, реформируются университеты, создаются территориальные инновационные кластеры, строится инноград Сколково и т.д. Все эти проекты сопровождаются значительными финансовыми вливаниями, однако результаты пока, к сожалению, не оправдывают изначальные надежды.
Возможная причина кроется все в тех же исторических, культурных и институциональных трендах развития, которые сформировались в сложном прошлом нашей страны (англоязычные исследователи обозначают их словом «path dependencies»). Например, на поверхности проблема, связанная с преимущественно образовательной ролью советских университетов, которую правительство сегодня пытается разрешить за счет создания национальных исследовательских университетов и укрупнения существующих вузов. Медленные темпы роста патентной активности отечественных ученых, очевидно, связаны с почти полным отсутствием такой необходимости в советской системе. Точно так же тяга нынешнего руководства к крупным национальным проектам продиктована успехами приоритетных программ развития в СССР, которые позволили нашей стране запустить спутник и осуществить первый полет человека в космос.
Одновременно коррупция и кумовство в российской науке и инновациях не являются абсолютно новым феноменом, характерным только для нашего времени. На протяжении многих лет высокий академический и промышленный статус открывал доступ к высшему руководству страны и предоставлял огромные возможности для лоббизма. Возрастающая роль государства в управлении Академией наук и научными фондами и обсуждение масштабной программы вооружений также напоминают нам о бывшей советской системе.
Безусловно, большая часть нынешних решений продиктована реалиями сугубо сегодняшнего дня (например, остатки военно-промышленного комплекса обоснованно считаются одной из наиболее вероятных точек прорыва). Однако опыт прошлого призван не только указать на застарелые проблемы, но и подсказать возможные пути их решения, которые уже были опробированы не только за рубежом, но и в первую очередь на российской земле.
Например, поддержка конкуренции между крупными научно-исследовательскими центрами была важной чертой советской научно-технической и промышленной политики и позволяла создавать лучшие образцы техники военного и гражданского назначения (в авиастроении, ракетостроении и др.). Россия сегодня, к сожалению, не может позволить себе содержать сопоставимое количество конкурирующих центров. Однако последние годы показали, что сливание их в крупные государственные корпорации и объединения является весьма затратным и малоэффективным.
Выходов два: сократить число приоритетных направлений до управляемого в нынешних условиях под прямым руководством государства или отдать большинство проектов на откуп рынку через разработку и реализацию эффективных схем госзакупок. Вместе с тем второй способ вряд ли докажет свою результативность в условиях несовершенства российского рынка и высокого уровня коррупции (точно так же как и многие нынешние проекты частно-государственного партнерства).
Сегодня также регулярно обсуждается возможность создания некого министерства инноваций, которое могло бы сконцентрироваться на проблемах построения современной национальной инновационной системы. В этой связи может оказаться полезным опыт позднего Советского Союза, когда был создан зонтичный Госкомитет по науке и технике. Некоторые исследователи тех лет (в том числе западные) отмечали правильность этой реформы, однако сетовали на недостаток полномочий этого комитета в работе с министерствами. В современном контексте подобная структура может обладать оперативными функциями в отличие от Совета по модернизации экономики и инновационному развитию, который, прежде всего, определяет стратегические направления развития инновационной системы.
Таким образом, успех научной и инновационной реформы в России в значительной степени зависит от того, насколько нынешним политическим деятелям удастся сбалансировать требования современности и сильные традиции научного и технологического прошлого страны. Знание и учет истории становления и развития отечественной науки и инноваций – важное условие для принятия правильных решений и реализации эффективных мер трансформации основных элементов национальной инновационной системы. Многие идеи могут быть заимствованы и адаптированы из-за рубежа, однако слепое копирование может привести к трагическим последствиям.
Автор: Евгений Александрович Клочихин - исследователь Института инновационных исследований Университета Манчестера (Великобритания).
Источник: Независимая газета, 14.11.2012
Сегодня был на ежегодной открытой лекции Royal Academy of Engineering "Nature and Nano - It's all going on at Engineering Surfaces" (немного информации о мероприятии можно найти здесь). Презентовала профессор Анна Невилл, председатель отделения новых технологий RAE и профессор трайбологии и поверхностной инженерии Университета Лидса. Очень понравилось! Доклад был о коррозии и основных направлениях деятельности научной группы, возглавляемой проф. Невилл. В том числе она говорила о технологических проблемах, связанных с добычей нефти на морских платформах (когда факторами коррозии являются несколько элементов, названных в лекции sweet and sour corrosion  ), а также о новых протезах для людей с проблемами тазобедренного сустава (и проблемах, связанных с выделением ионов металлов, которые могут провоцировать образование раковых опухолей у пациентов), и еще о паре направлений. Лекция была просто замечательная, но больше понравился вопрос: почему Вы занимаетесь всеми этими направлениями, которые в общем-то между собой не очень связаны (медицина, нефтедобыча и др.)? На что был получен вполне себе ответ ученого, что человек занимается тем, что интересно, а не то, что обязательно должно быть обосновано стратегическим выбором. И при этом проф. Невилл очень уважаемый человек, проводит работы для множества корпораций и т.д.: это к вопросу о том, что только в России люди работают на интерес, а тут на Западе все рациональные индивиды и только и думают о техническом прогрессе.
Интересными показались еще три вещи: члены Royal Academy of Engineering все старенькие седоволосые люди (большинство мужчины, так как гендерное равенство пока еще не доросло до таких седин). Наверное, немного напомнило РАН (не лучшее сравнение, потому что Королевское общество - это скорее рыцарский клуб, чем реальное научное собрание). Но при этом 80% людей в зале на лекции моложе 40 лет!
Второе, познакомился с Леонидом Пономаренко, который работает в команде Гейма и Новоселова у нас в Университете Манчестера: напросился в гости посмотреть, как они работают; поделюсь, как схожу. Спросил, есть ли у их команды конкуренты в мире по работе с графеном. Он ответил, что нет таких: как минимум на полгода опережают все остальные коллективы. Думаю, что немного преувеличение, так как "наш пострел" не может везде поспеть и наверняка есть какие-то лакуны, но в целом видимо лучшая лаборатория в мире, что приятно (кстати, вроде много русских аспирантов и ученых работает в этой команде).
Третье, просто замечательные постеры представили коллективы из Шеффилда, Манчестера и Лидса. Это отличный способ делиться своим исследованием с более широкой публикой на конференциях и должно быть практикой во всех без исключения университетах. Например, мы в общественных науках тоже постоянно презентуем постеры, стоишь около него, а какой-нибудь заинтересованный исследователь подходит и обсуждает, что ты делаешь и какие могут быть новые направления работы. Особенно хорошо работает, когда аспиранты не всегда получают возможность выступить на важных конференциях, но все равно могут показать, чем занимаются. Кстати, здесь принято это делать и среди магистрантов (и старших бакалавров). Очень советую попробовать и в российских университетах! (Для примера прилагаю собственный постер о российской нанотехнологической политике; немного мелко, но хотя бы очертания...).
Портал НОР оживает и к нему присоединяется все больше умных и активных людей, которым интересны инновации, нанотехнологии, бизнес и политика. Мне тоже чрезвычайно интересно пообщаться с российскими коллегами и узнать их мнение о своей работе. Сегодня у нас состоялся вебинар, на котором мы обсудили проблемы формирования и управления высокотехнологичными предприятиями. Спасибо Денису Андреюку (и ко.) за отличную работу по организации этого мероприятия! Мы будем рады получить комментарии и вопросы по этой теме как через портал НОР, так и на электронную почту (со мной можно связаться по почте evgeny.klochikhin (at) postgrad.mbs.ac.uk).
Здесь же мне хотелось бы поделиться своей работой по нанотехнологической политике России. Это выдержка из моей статьи, представленной на конференции DRUID в Копенгагене в 2011 году, так что полный текст можно найти здесь. В этом посте представлен функциональный анализ нанотехнологической политики, основанный на работе ученых последних лет (более подробно об этой методике можно почитать Smits and Kuhlmann 2004; Hekkert et al. 2007; Bergek et al. 2010). В статье эти данные представлены в форме таблицы.
А. Развитие и распространение знаний о технологии
Позитивное:
- 3,9% всех исследователей в России заняты в сфере нанонауки и нанотехнологии
- 338 нанопатентов выдано в 2009 году
- 31 научно-образовательный центр открыт в университетах России - многие исследовательские и образовательные институты обладают невысоким статусом и имеют малую историю достижений в этой сфере
Негативное:
- не все внутренние ресурсы задействованы полностью
- многие государственные решения принимаются на основе лоббистских интересов, а не по принципу наибольшей эффективности
Б. Влияние на направления поиска и выявление имеющихся возможностей развития
Позитивное:
- Роснано играет важную роль в инвестировании и развитии некоторых сфер нанонуки и технологий
- иностранные компании, специализирующиеся в некоторых областях нано, привлекаются в Россию для создания совместных предприятий и для открытия центров НИОКР
Негативное:
- чрезмерное внимание уделяется успехам зарубежных стран без достаточного анализа уже имеющихся компетенций в России
В. Препринимательские эксперименты и управление рисками и неопределенностью Позитивное:
- Роснано со-инвестирует государственные деньги в нанопроекты с целью снизить риски и неопределенность для участников рынка
- вновь созданные научно-исследовательские центры могут улучшить механизмы для экспериментов (с рынком, технологиями и т.д.)
Негативное:
- роль частного бизнеса все еще очень мала
- предприниматели предпочитают инвестировать в менее рисковые проекты, а не нанопроекты с высокой степенью неопределенности
Г. Формирование рынка
Позитивное:
- внутренний рынок нанотехнологий достиг оборота в 2,7 млрд долл., а экспорт нанопродукции – 377 млн долл. в 2009 году
Негативное:
- Россия играет незначительную роль на мировом рынке высоких технологий (только около 0,5%)
- спрос пока не оформился и механизмы его формирования пока не очень хорошо изучены
- многие коммерческие нанопроекты получают значительные субсидии от государства
Д. Мобилизация ресурсов
Позитивное:
- расходы на НИОКР в фере нано достигли 504 млн долл. В 2009 году
- правительство предоставляет богатое госфинансирование через Роснано, федеральные программы и другие проекты
- президент Медведев пообещал, что финансирование нано достигнет 10,6 млрд долл. к 2015 году
Негативное:
- 81,4% частных расходо на НИОКР в нано субсидировано государством
- предприниматели предпочитают инвестировать в менее рисковые проекты, а не нанопроекты с высокой степенью неопределенности
Е. Легитимация
Позитивное:
- Роснано поддерживает множество проектов с целью донести информацию о нано до широкой публики: ежегодный международный нанофорум, регулярные выставки, нанопоезд, публичные лекции и т.д.
- основные новостные агентства посвятили специальные секции инновациям и нанотехнологиям
- уходящий президент уделял особое внимание нано в своих речах
- 43% россиян слышали о нанотехнологиях и продуктах
Негативное:
- нанотехнологии часто ассоциируются еще одной коррупционной «кормушкой», куда вкладываются огромные госфинансы
Ж. Развитие позитивных экстерналий
Позитивное:
- Россия создала несколько технико-внедренческих зон и ОЭЗ для поддержки инноваций и нанотехнологий, особенно малых и средних предприятий
- правительство развивает бизнес и исследовательскую инфраструктуру
Негативное:
- институциональное и культурное развитие инновационной системы пока еще находится на начальных стадиях, насмотря на серьезные инвестиции
- проекты по развитию бизнес- и научной инфраструктуры часто откладываются и связаны с крупными коррупционными скандалами
- многие талантливые исследователи и специалисты продолжают эмигрировать из России
- только 42,4% россиян имеют доступ к Интернету
Совсем недавно руководитель службы маркетинга НТ-МДТ Денис Андреюк в своем блоге на сайте НОР предложил обсудить актуальную тему: как ученые могут заработать на своих разработках и превратиться в успешных предпринимателей. Автор предложил организовать вебинар по этой теме, и впоследствии мы вступили с ним в переписку по поводу того, какие идеи могут быть интересны посетителям сайта.
Итак, Денис Андреюк предложил, что три пути, которые могут выбрать ученые в своем стремлении продвинуть свои идеи и разработки и заработать на них деньги - это:
1. Получить грант (в том числе иностранный через контакты с зарубежными коллегами, в том числе выходцами из России)
2. Сделать коммерческий продукт для крупного игрока (например в нтмдт есть такие примеры, когда мы начинали продавать чужие разработки под своим бредом и через свои каналы дистрибуции; естественного разработчик в доле)
3. Создать свою фирму и зарабатывать на разработках систематически (делать разные продукты для разных покупателей).
Эти идеи представляются мне весьма интересными и правильными, и я взялся отреагировать на них развернутым комментарием, который представляю ниже.
Есть множество факторов, которые влияют на становление и развитие фирм, в том числе основанных на науке (science-based). К сожалению, их сложно заключить в какие-либо короткие и понятные практики, которым ученые могут следовать, как по учебнику, и стать миллионерами через год-два-три. Во-первых, это зависит от контекста, в котором работает ученый. Помимо национального контекста, есть еще региональный и отраслевой. В экономической теории эти различные условия деятельности фирм заключены в несколько существующих концептов: национальные, региональные и технологические/секторальные инновационные системы. Я не буду углубляться в анализ этих подходов, но в целом скажу, что в России, к сожалению, пока получил распространение только первый из них и инновационная мысль в целом находится в начале своего пути, хотя и развивается успешно и быстрыми темпами (в том числе мы сотрудничаем с ГУ-ВШЭ, где уже создана неплохая база).
В бизнес-образовании принято приводить в пример успешные кейсы развития компаний, которые как модели могут быть использованы будущими предпринимателями и бизнесменами для построения собственных инновационных предприятий. Этот подход часто критикуют за то, что одних только успешных кейсов недостаточно, а провалы журналы отказываются публиковать, что закрывает доступ и к негативному опыту человечества.
Та тема, которую Вы задали, в первую очередь, относится к сфере изучения предпринимательства (entrepreneurship), которая в России, к сожалению, совсем не развита, а в мире накоплен значительные знания по этому направлению и существует несколько ведущих журналов. Чаще всего компании, созданные учеными являются малыми предприятиями до 50-100 работников, а наиболее успешные проходят длительный процесс роста, но чаще всего на определенном этапе поглощаются более крупными компаниями в случае успешного развития и понятия т.н. масштабируемости (scalability) рынка. Происхождение этих малых предприятий, если они связаны с наукой, на Западе чаще всего происходит в форме “отпочкования” (spin-off) от университета или исследовательского центра. Часто такие предприятия попадают в кластеры, созданные при поддержке государства или местных властей, которые называются научными или технологическими парками, либо являются своего рода спонтанными образованиями, выросшими из небольшой группы фирм (например, Суам Магазин в Гане или Беллуно в Италии). Нахождение в кластере является весьма важным фактором роста компании, поскольку в подобной организации происходит непрерывный процесс интерактивного обучения (interactive learning), который приводит к обмену знаниями и толкает все фирмы вперед. На эту тему есть очень много исследований, поэтому я не буду особо углубляться, однако скажу, что одним из основных факторов развития кластеров является географическая близость к центрам науки и технологий, т.е. университетам.
Вообще по теории фирмы, предприятие не является формальной бизнес-организацией во главе с директором и работниками, связанными производственными отношениями, а представляет собой набор компетенций и ресурсов. На эту тему тоже есть множество важных работ, которыми я могу поделиться, как и по другим темам. Одной из основных считается книга Питера Дракера “Managing for results” и другие его работы, в которых он четко говорит, что единственный ресурс, который делает бизнес уникальным и конкурентным – это знание. При этом само знание, на мой взгляд, понимается шире, чем принято у нас. В том числе оно включает в себя умение работать на рынке и производить товары и услуги, которые будут востребованы потребителями.
В современных условиях небывалый рост количества и значения малых и средних предприятий связан, в первую очередь, с тем, что усложняется природа явлений, с которыми приходится работать ученым и инженерам, и становится трудно решить большие научные задачи в одиночку (как все великие физики и химики прошлого). Именно поэтому публикации с 3-4-5 авторами сегодня воспринимаются вполне нормально, и даже странно и подозрительно, когда появляются работы, написанные одним ученым (кстати, как раз с такой работой по нанотехнологиям был большой скандал в Китае, когда ученый попросту подделал результаты исследования).
Более того, как я уже говорил, малые и средние предприятия в разных секторах экономики ведут себя абсолютно по-разному, а учитывая многогранность и мультидисциплинарность нанотехнологий, можно предположить, что они будут различаться в зависимости от сферы применения наноразмерных частиц и материалов. Так, уже было несколько полевых исследований в КНР, США и Европе, которые показали различные стратегии фирм в разных областях. Сейчас я также участвую в проекте по “зеленым” технологиям в Великобритании, США и Китае, и мы также находим различные формы поведения среди компаний.
За сим представляется весьма сложно предоставить однозначный ответ на вопрос, как ученому быстро заработать на собственных идеях. Мой опыт и знания подсказывают, что в первую очередь нужно иметь идею или лучше готовую технологию, которая может быть востребована на каком-либо масштабируемом рынке. В конечном счете фирма может успешно существовать и на региональном рынке, где у нее есть 1-2 заказчика, однако в таком случае она будет подвержена серьезной конкуренции со стороны более развитых предприятий и будет в скором времени будет вытеснена с рынка (временной лаг может быть больше в России в связи с недостаточным развитием рынка, инфраструктуры и информационных потоков, но конец все равно один). Так что лучше всего иметь технологию на национальном (российском) или мировом уровне. При этом самый спокойный и надежный вариант – какая-нибудь нишевая технология вроде лекарства от очень редких заболеваний (т.н. orphan diseases), которые позволят поддерживать постоянную клиентскую базу в связи с тем, что при таких заболеваниях люди чаще всего нуждаются в медикаментах на протяжении всей жизни.
Еще один показатель, на который часто смотрят инвесторы (в т.ч. бизнес-ангелы и венчурные капиталисты), – это интеллектуальная собственность. Идеальным вариантом было бы определить, насколько патентуема технология в самом начале разработки, чтобы не тратить попусту ресурсы, а сразу изменить план НИОКР. Все патентные базы открыты для пользователей и лучшим вариантом будет патентование в уважаемых странах типа Европейского или Американского патентного офиса (EPO/USPTO), или в Японии. “Оптоган”, например, большую часть патентов имеет в Финляндии, и мне кажется весьма странным, что компания не заботится защитой интеллектуальной собственности в России, хотя сейчас активно развивает сотрудничество с Роснано. Наверное, это тоже является своеобразным показателем. Кроме того, с патентами есть несколько уловок, о которых лучше общаться с юристами или представителями Бюро по технологическому трансферу, которые созданы во многих российских университетах. Они должны подсказать, как и когда лучше патентовать. Например, в США есть вариант подачи заявки на “промежуточный” патент (provisional patent), который стоит намного дешевле, чем обычный, и держит для вас место в течение одного года, когда вы можете протестировать свою идею, проанализировать рынок и понять, хотите регистрировать патент или нет. Во многих случаях патент вообще является обузой, однако его наличие у ученого/фирмы является важным имиджевым фактором.
После того как фирма создана, технология разработана и запатентована, начинается самый сложный этап: поиск инвестиций. К сожалению, в России этот рынок пока развит недостаточно хорошо, но в целом уже функционирует и создано огромное множество институтов развития, которые (часто бездарно) тратят бюджетные деньги на поддержку инновационной активности (РВК, Роснано, ВЭБ и др.). Более того, на этом этапе уже нужен предпринимательский талант или товарищ-менеджер, который все сможет организовать (классический пример – Apple, где Стив Джобс, менеджер, и Стив Возняк, ученый, нашли успешную комбинацию навыков и знаний). Теперь нужно понимать, кто потенциальные клиенты, как расширять свой рынок, каков потенциал роста, как регулировать финансовые потоки и т.д. Есть несколько правил, которым обычно следуют венчурные капиталисты, когда спонсируют новое предприятие, изложенный в одной недавней статье (Engel, 2011), ссылку на которую тоже могу прислать, если кто-то заинтересуется. Самые интересные правила, на мой взгляд, – это введение в состав Совета директоров профессионального менеджера-представителя инвестора, а также необходимость “поливать фирму деньгами”, если инвестор понял, что она конкурентоспособна и реально способна завоевать огромные рынки. Однако я читал, что в Китае подобный подход не всегда работает в силу неразвитости рынка и непрозрачности компаний и политической системы, которые могут быть, наверное, где-то применены и к России. Главным фактором там является личность и связи основателя фирмы – его биография, заслуги, личные знакомства и т.д. Думаю, что это важно и в России.
Наконец, добрался до сути заданной Вами темы: какой же самый простой путь заработать деньги на науке? На основе вышеизложенного рискну сказать, что простых путей во-первых нет, а во-вторых, они сильно зависят от конкретной ситуации. К сожалению, получение гранта не всегда ведет к научным достижениям и удовлетворению своей работой. Более того, гранты в России часто выдаются собственной “академической мафии”, а одним из главных недостатков называется практически полное отсутствие прозрачности в рецензировании и оценке заявок в РФФИ и РГНФ. Недавно Руслан Валиев дал развернутое интервью журналу “Эксперт-Урал”, где раскритиковал систему российских грантов за предвзятость, хотя является одним из самых уважаемых ученых страны.
Сделать продукт для крупного игрока – неплохая стратегия, но для этого нужно уже иметь неплохой опыт, конкретные предложения и, пожалуй, главное – производственную базу или хотя бы прототип готового продукта. Эта стратегия становится все более востребованной в век “открытых инноваций”, когда крупным корпорациям становится дороже поддерживать собственные разработки, нежели купить у сторонних производителей готовый патент, технологию или продукт. Однако и в этом пути есть множество подводных камней и огромная конкуренция, которая пока и не сильно развита в России, но со вступлением в ВТО будет только усиливаться.
Создать свою фирму и раскрутиться, наверное, самый сложный вариант в России, где все создано для того, чтобы усложнить открытие и развитие малых и средних предприятий. При принятии решения пойти по этому пути нужно осознавать всю его сложность и знать наперед, на что вы готовы и насколько вы прямой и коммуникативный человек, чтобы уметь договориться с кем и о чем угодно (это условие, кстати, важно не только в России, но и за рубежом).
И последнее: Жванецкий как-то сказал, что его друзья думали в 1990-е, что в России нужно пахать, а на Западе наслаждаться жизнью, а оказалось совсем наоборот. Так вот в России пока, при всей неразвитости рынка, коррупции и малой конкуренции, есть возможность раскрутиться и создать хорошую фирму. Однако эта фирма вряд ли сможет серьезно конкурировать с западными аналогами, если российская экономика, действительно, станет частью мировой и откроет свои двери для нормального и здорового предпринимательства (и общества). В то же время не нужно полагать, что миграция за рубеж и открытие фирмы на Западе намного проще и приятнее, чем в России. Да, в развитых обществах лучше относятся к личным заслугам и позволяют развиваться. Однако там тоже есть свой экономический и политический национализм, своя “бизнес-мафия”, которая часто задает свои правила игры, и к этому всегда нужно быть готовым.
|
